Часть 17
Около самого дома Ира встретила Кахобера. Он шел ей навстречу и улыбался - широко, как умел только он один. И Ира улыбнулась ему в ответ, - улыбнулась искренне и открыто, как не улыбалась уже давно.
Столько неприятных событий произошло за последнее время, что Ира совсем забыла о Кахобере. И теперь он показался ей существом из другого, лучшего мира, где люди не предают друг друга, где нет ярко- красных машин и страшного слова «колония».
- Здравствуйте, - сказала ему Ира. - С Новым годом.
И еще она хотела сказать «я люблю вас», потому что в душе у нее поселилось отчаяние, и это отчаяние давало ей право говорить любые слова. Но Кахобер вдруг перестал улыбаться, и слова любви остались невысказанными.
- Ира, я все знаю, - сказал он.
Она исподлобья взглянула на него и тут же отвела глаза.
- Вы теперь меня ненавидите?
Он молчал, может быть, секунду, а может быть, три. Но ей и эти мгновения показались длинными, как полярная ночь.
- Нет, - он снова улыбнулся, - я не могу тебя ненавидеть.
- А зря, - сказала Ира. - Потому что все вокруг меня ненавидят, а все не могут ошибаться.
- Кто это - все? - Кахобер стал оглядываться по сторонам, как будто хотел увидеть этих «всех». Erop? Или Света? А может быть, Орловы.
- И они тоже, - кивнула Ира. - А откуда вы все знаете?
Кахобер хитро сощурился, и она увидела морщины, которые пролегли вокруг глаз, как лучи вокруг солнца.
- Работа у меня такая, - сказал он. - А больше ничего не скажу.
Они сели на лавку около Ириного дома. Кахобер стал что-то чертить веточкой на снегу, а она обхватила голову руками.
- Что теперь со мной будет? - Она спросила это так, как будто в нем одном было ее спасение и надежда.- Меня отправят в колонию?
- Нет, - сказал Кахобер и резким движением перечеркнул свои рисунки. - Думаю, что нет. Но теперь ты больше не имеешь права на ошибку.
- Я знаю, кто угнал машину, - чужим, внезапно охрипшим голосом сказала она.
- Я тоже. - Кахобер внимательно посмотрел на нее.
- Но я ничего не сказала. Никому не сказала.
Снег падал Кахоберу на усы, и он был похож на Деда Мороза, уставшего разносить подарки.
- Наверное, это правильно, - тихо сказал он. А может быть; и нет, но только иначе нельзя.
«Как я могла его на кого-нибудь променять! - подумала Ира, и ей захотелось плакать от раскаяния, от боли, от щемящей нежности. - Ему ничего не нужно объяснять; он все и так понимает...»
- Но все равно я чувствую себя самым плохим человеком на земле, - сквозь слезы проговорила Ира.
- Ты не плохая. - Кахобер осторожно коснулся ее плеча, как будто даже легкое прикосновение могло причинить ей боль. - Ты попала в беду. А это разные вещи.
Они смотрели на падающий снег и молчали.
- Знаешь, - негромко сказал Кахобер, - что я себе представляю, когда мне трудно?
- Что?
- Утро перед битвой на реке Калка. Помнишь такую?
Ира не помнила, потому что эту битву проходили давно, но все равно кивнула, чтобы не обижать Кахобера, как учителя истории.
- Так вот, я представляю это прохладное, тревожное утро перед битвой. Воины спят неспокойным сном а их кони стоят в реке и пьют воду, по колено в воде и тумане. И я знаю, что будет бой, и бой этот будет проигран, и будет стыдно и плохо. А.потом.
- Что потом? - почему-то шепотом спросила Ира.
- А потом все будет хорошо, - улыбнулся Кахобер.
Дома Иру никто не ругал. Все разговаривали друг с другом тихими, приглушенными голосами, как будто случилось горе. Ира никуда не ходила, даже в магазин, хотя покупать хлеб и молоко было ее обязанностью. Она сидела за своим письменным столом и рисовала. На белом листе появлялась широкая река, над ней - серое небо, расчерченное птичьими стаями, а в реке по колено в воде - лошади с умными и печальными мордами.
- Что это? - спросил папа. Он стоял у нее за спиной и смотрел на рисунок.
- Это река Калка, - сказала Ира. - Это утро перед боем.
- А почему у лошадей такие грустные глаза? Папа попытался улыбнуться, и Ира была ему благодарна за эту попытку.
- А ты разве не знаешь? - Ира повернулась к нему. - Ведь битва будет проиграна. Может быть лошади заранее знали об этом?
- Вечно ты что-нибудь выдумываешь! - сказал папа и осекся. Эти слова прозвучали как намек на ту ложь, которой Ира заполонила их жизнь.
- Выдумываю, - подтвердила она. - Но обещаю, это в последний раз.
Внезапно зазвонил телефон, и они вздрогнули.
Последнее время телефонные звонки не предвещали ничего хорошего.
- Я подойду, - сказал папа, и лицо его помрачнело. Он долго говорил по телефону. Ира поняла, что речь шла о ней, и заткнула уши. Лучше потом все узнать от папы, чем вслушиваться в обрывки фраз, обмирая от страха на каждом слове.
- Ну что? - спросила она, когда папа вошел к ней в комнату. Мама тоже вбежала за ним следом, вытирая руки о полотенце, она заглядывала папе в лицо, пытаясь прочитать на нем известия о судьбе дочери.
- Не может быть. - Папа сел на диван и обхватил голову руками. - Этого не может быть, - сказал он и рассмеялся, как безумный.
«Пятнадцать лет строгого режима», - решила Ира, глядя на папу.
«Отчисление из школы и принудительные работы», - подумала мама.
- Ира, - заговорил папа, - Ирочка, твое дело прекращено!
- Как прекращено? - одновременно спросили и Ира, и мама.
- А так! - Папа вскочил и стал ходить кругами по комнате. - Они нашли того, кто на самом деле угнал машину!
- Как нашли? - упавшим голосом сказала Ира. - Его нашли? Но я же ничего не говорила...
«Теперь все решат, что я - предатель, - подумала Ира. - Неужели это Кахобер все рассказал?»
- Ты представляешь, - он схватил маму за руки и стал ходить по комнате уже с ней вдвоем, - этот человек - самый настоящий угонщик! - Со стороны могло показаться, что они танцуют менуэт. - Семь угонов за последние пять месяцев...
- Последние пять месяцев? - Ира тоже встала. Но он только недавно приехал в Москву!
- И теперь он задержан, - не слушая ее, говорил папа. - А с тебя сняты все обвинения!
Телефон зазвонил снова. Папа подскочил к аппарату, сорвал трубку, что-то коротко ответил и заглянул к Ире в комнату.
- Это Света, - сказал он. - Хочешь, я скажу, что ты занята?
Ира не хотела разговаривать со Светой, особенно теперь. Но ведь нельзя же всю жизнь прятаться за широкой папиной спиной.
- Я поговорю, - твердо сказала она. - Я сама.
- Ирка! - Толос у Светы был радостный и обычный как будто не случилось ничего плохого. - Ты уже знаешь? С ума сойти! Тот мужик, который выбежал из машины за женщиной в шубе, - это он! Он угонщик! Его поймали, а мы получается и ни при чем!
- А вы, и так были ни при чем, - сказала Ира. Это ведь меня поймали. Это я встретила Новый год в обезьяннике. Это со мной разговаривал следователь...
- Ну, ладно, Ирка, - примирительно сказала Света, - не кипятись. Все же обошлось. Мы очень за тебя волновались.
- Да, волновались, - сказала Ира. - И это волнение помешало вам прийти, позвонить, узнать - жива я или нет! - Она не хотела казаться слабой, но слезы оби все равно зазвенели у нее в голосе.
- Не будь злопамятной, - строго сказала Света. - Тебе это не идет.
- Это все? - Спросила Ира. Она не хотела продолжать разговор, боялась наговорить Свете кучу гадостей, за которые потом будет стыдно.
- Нет, еще все наши просили передать, что ты - человек.
- Да, я девочка что надо, - в тон ей сказала Ира.
- Мы, честно говоря, думали, что ты расколешься, а ты - никого не выдала, - продолжала Света. - Макс очень• извиняется перед тобой. Он тебе чего-то лишнего наговорил?
- Да, немного, - иронично сказала Ира, но Света не уловила этой иронии.
- Подумаешь, чего только между друзьями не бывает! А потом мирятся и - как нив чем не бывало...
Ира слушала свою бывшую подругу и поражалась, как гладко и складно все у нее выходит. Тебя поцеловали? Пустяки. Тебя предали? Ерунда. Тебя обозвали последними, словами? Подумаешь!
- Я так не могу, - сказала Ира и повесила трубку. Она не хотела жить в таком ,мире, где ничто ничего не значит.
------------------------------------------------
Пишите коменты и ставьте ★.
К вашим услугам мифка *-*