➌
⋆ 𑄹 ⭑ ִ ׁ ׅ. ─── Life ─── . ׅ ִ ⭑ 𑄹 ⋆
⭑ ✧ 𝓛𝓲𝓿𝓮 𝓱𝓪𝓹𝓹𝓲𝓵𝔂 ✧ ⭑
✧ 🦋 ──────────── 🦋 ✧
Ёнхи, сколько помнила себя — была сиротой. Она росла в детском доме, жила там, училась тоже там и вышла тоже оттуда. У нее никогда не было близких для нее людей. Ведь, главная цель ее жизни — было найти достаточно денег, чтобы прикупать нужные вещи. Живя в детском доме, есть что-то сладкое, покупать новые шмотки было редкой усладой жизни.
А когда Ёнхи добилась всего этого, однажды поняла, что одновременно потеряла все. Желание что-либо делать, желание покупать новые вещи, желание жить. В этом скучном, сером и туманном мире ничего не удовлетворяло ее. Было бы сейчас у нее миллиард долларов — она бы явно не знала, на что ее тратить. Жизнь была настолько серой, потерявшей смысл.
Поэтому поводу Ли Ёнхи просто, на просто согласилась уехать с каким-то левым чуваком в далекие места. На край света или на берег моря.
***
Девушка с облегченной улыбкой на лице, кинула заявление об увольнении на стол главы группы.
Глава Хван: — Это что? — с поднятыми бровями спросил жирный Хван.
— Заявление об увольнении. Думаю, вам стоит научиться читать.
Глава Хван: — Раз уходишь, то решила показать свой скверный характер, а?! — заорал старик с пеной во рту доказывая, что без него Ёнхи — никто. — Ты не уйдешь! Я не приму это заявление, и тебя никто не сможет принять на работу!
— Мне это не нужно. Я просто ухожу, — напоследок ярко улыбнувшись старику, Ли собирая волосы в пучок ушла прочь.
***
В машине было тихо, доносился лишь легкий звук снаружи. Шим Джеюн и Ли Ёнхи сидели молча и осматривали безупречный вид из окон. Солнце желтеет, возможно даже краснеет. Вечером всегда уютно и комфортно, особенно если Ёнхи уезжает куда-то навсегда. Теперь навсегда. Оставляет за собой всю свою жизнь, оставляет за собой ее прошлое, оставляет частичку себя.
— Почему ты так легко согласилась на мое предложение? — выпаливает Шим, нарушая тишину.
— А почему нет? — пялится Ёнхи в окно, подставляя ладонь под подбородок.
— Ну, кто знает? Может, я какой-то маниак, или вовсе псих. Может, я тебя на органы сдам?
— Ты выглядишь слишком невинным для маньяка... — прищуривается она, словно вглядываясь в его лицо. — А если серьезно, то мне абсолютно наплевать. Мне не зачем жить. Может, хоть кто-то воспользуется моими органами. Но... Знаешь, сейчас все по другому. Я чувствую облегчение.
— Я рад. Рад, что ты смогла избежать проблем, хоть на некоторое время. — тихо ухмыляется Джейк, смотря прямо вперед, будто ища что-то на дороге, — Жизнь не всегда бывает веселой. Парой, она скучная, а парой слишком утомительная. Иногда сложная, а иногда настолько тихая, что от этого ты устаешь.
— А иногда, жизнь бывает бессмысленной, — перебивает девушка, сжимая кулак. — Я устала от всего этого.
— Я тоже устал, — добавляет Джеюн, затем ярко натягивает улыбку. — В жизни иногда нужны перемены, поэтому мы с тобой едем в пляж.
— Пляж?!
__________________
Берег моря встречал их легким бризом, смешанным с ароматом соли и свежести. Песок был тёплым, мягким, словно тончайший бархат, ускользающий сквозь пальцы. Лёгкие волны лениво накатывались на берег, оставляя на нём узор из тонкой пенки, которая быстро исчезала, как будто растворяясь в воздухе.
Небо окрашивалось в мягкие оттенки заката — от тёплого оранжевого до нежного розового, переходящего в глубокую синеву. Солнце медленно опускалось за горизонт, бросая последние золотистые блики на водную гладь. Где-то вдали слышался смех детей, перекрываемый криками чаек, которые кружили над водой.
Джейк стоял босиком на краю прибоя, позволяя воде касаться его ног, а ветер играл с его волосами. В этот момент всё казалось таким лёгким и тихим.
— Джеюн, — послышался тихий голос девушки сзади.
Ёнхи тоже стояла босиком, в клетчатой кофте и в свободных штанах. Медленно подходя к парню, она встала рядом с ним.
— Понравился мой дом? — с ехидной ухмылкой спрашивает Шим, вспоминая ее реакцию.
— У меня нет слов, — тихо смеется девушка. — Это словно особняк на берегу моря.
— Стало легче?
— Да. Спасибо тебе, Шим Джеюн, — все также тихо вымолвила Ли, с комком в горле.
А слезы, которые хранились в ее душе столько лет, невольно покатились по щекам, заставляя ее закрыть лицо руками.