2.Я или жена.
Ставим звёздочки! А то не будет продолжения!
— Это на шубку, это на сапожки… — бормотала себе под нос, деньги шальные распределяя, — это на всё остальное…
Закончила с расчётами. Встала из-за стола на кухне, кинула сигарету в пепельницу, в окно взглянула: 6 утра, зима. Хорошо. Хоть и спать ужасно хочется, и голова побаливает, но она знала — не зря подорвалась не свет не зоря.
Через три часа она уже стояла у ворот зоны. Стены, уже как родные, откликались в голубых глазах. Улыбнулась дяде Борке, пока тот проводил её до комнаты свиданок. Милый дядя лет за 50, с которым Климова знакома ещё с пелёнок.
— Как жизнь молодая, Машенька? — спрашивал вертухай, а Машка улыбалась и кивала:
— Да потихоньку, дядь Борь.
— Ты совсем на отца похожа стала, глаза только от матери… ой, какая женщина хорошая… а чего я её уже так давно не видел, Машенька? — дверь открывая, говорил.
— Да они поссорились… ты ж знаешь, какие страсти там у них.
Ответила быстро, юркнув в комнату, и сразу уткнулась лбом в самые крепкие мужские плечи, что могут быть.
— Привет.
Прошептала довольно, улыбаясь, прикрыв глаза и погрузившись в тёплые объятье.
— Машунька… — сверкнул золотой зуб отца в улыбке, закачал в объятьях, в макушку губами мазнул, отстранил за плечи, в глаза смотрит: — Гля, красота какая ты у меня, Марийка, чё там идёшь — и вся улица мужиков за тобой, а?
Хохотнула однофамилица вора в законе и сказала, сев на стул напротив отца:
— Естественно, — усмехнулась. — Ты как, пап? Дела как?
— Да нормально у меня всё, Машунька, чё у меня быть может? Ты лучше рассказывай за себя. Как жизнь воровская-женская?
— Да как-как? Прекрасно всё, папань, — улыбнулась Мурка, смотря на отца. Тот в ответ глаза карие щурил и в дочке своё отражение видел.
— Мать как? Я ей пишу-пишу, а она не отвечает. Это что такое,а,Машка? — начал вдруг, а Машка фыркнула от смеха.
— Обиделась она.
— Да чё ей опять не так, а ё-моё!? — перебил, не сдержав эмоций, но быстро замолчал, давая дочке продолжить, а сам закурил, чтоб опять не начать дискутировать.
— Сказала: «Передай, папаша своему негодяю, что хватит с меня! Расстаёмся! И на развод я подаю, и всё, Маша, хватит с меня!» — вообразила материнский голос Машка, и отец чуть глаза не закатил, только вздохнул глубоко и затянулся.
Привык, что
«Галочка, Галенька, Галинка» опять свою пластинку начинает. Да и Машка привыкла к вечным театральным страстям родительским — всё детство помнила, как ругалась мать, её крики, оры, посуда разбита, и вор в законе посреди кухни слушает жену свою, взгляд потупив, но когда заденет — тогда уже и спорить будут, а потом через пять минут чай вместе пить, и отец в чашку втихую будет коньяк подливать, за что по руках получит.
Было это в далёком детстве, пока отца опять не посадили, и мириться и ссориться стало тяжелее. В разы.
— Матери передашь, что нехер тут сказки рассказывать, и пускай на свиданку приходит… я ж это… скучаю...—вздохнул глубоко вор—люблю....
***
— Здоров.
— Привет, Кощеюшка, — руку пожал Степаныч Бессмертному сел напротив, прикурил и молвит:
— Степаныч, помоги, а. Дело одно есть, квартирка хорошая, надо человека такого, чтоб аккуратно всё, а то у меня пацаны такие — через окно полезут и хату снесут. Аккуратного надо, понимаешь?
Задумался Виктор Степанович, смотрит на Бессмертного, а в глазах — ещё тот пацан молоденький, что в хату не по понятиям заходил, и как заточка вошла под майку Кощею, и как проверки проходил, а потом и за стол с блатными сел. Вот тогда уже стал Кощеем, а имечко он своё подтвердил, когда его на воле братва увидела — худой, бледный, ещё бумаги лист, но зато живой и при авторитете. Степаныч вышел почти сразу после Кощея, только Бессмертный 5 лет баланду казённую хлебал, а Степаныч все 15.
— Климова есть. Рука лёгкая у девчонки — карман разгрузить не заметишь.
— Да ну… баба, что ли? — брови тёмные нахмурил Бессмертный.
— Не знал я, Кощеюшка, что ты у нас по мужиках, — заметил уголовник на Кощея, покосившись.
— Да ты чё, Степаныч! — возразил с недовольством на подкол старшего. — Ну, ненадёжно как-то…
— Я эту девчонку с рождения знаю, у неё отец Барон, знаешь такого?
— Тот, что глаза выкалывал?
— Да, он.
***
—Дальше дальше что? — нетерпеливо спрашивала Светка.
—Пришёл, я к нему выхожу при параде, там чулки и так далее, ну и было всё… — рассказывала, понизив голос, Люба, не сдерживая улыбки.
—Так вместе вы теперь? А то уже второй месяц у вас непойми что, — выдохнула дым от сигареты Машка, смотря на подругу и радуясь, что вроде обрела счастье подружка. Любка только пожала плечами, а Климова чуть глаза та это не закатила и говорит: — Да че он как пацан малолетний? Разбираться не может, к тебе или к жене.У них же детей нет! Балабол значит. Перед фактом ставит надо. Я или жена.
—Да не могу я… — замялась Люба, а вот Полина подключилась к спору.
—Правда, Люб, надо решать, а то попользуется и бросит.
Не отвечала Любка, вздыхала только.
Ресторан был наполнен не только запахом блюд, а ещё и множеством примесей — женские духи и ядреные мужские одеколоны, запах табака и запах ворованных кошельков, уже один лежал в мусорке, а деньги, прокурорские, были в сумочке воровки.
Водку пили не морщась девушки, а цепкий взгляд Марии вдруг наткнулся на новых посетителей ресторана «Юлдыз». Замерла, брови невольно поднялись к линии роста волос.
Широкой вальяжной походкой по залу шла знакомая фигура, а рядом ещё две.
Проморгалась. Показалось, может. Водка в голову дала. Нет. Когда с глазами тёмными встретилась — поняла, что правда они.
Подскочила резко, чуть не опрокинув стул.
—Ты куда, Маш?
—Сейчас, — быстро отмахнулась.
Сразу каблучками зацокала, идя по паркету в сторону туалета. Страшно стало. Не её ведь район. Не по неписанным правилам на чужой территории дела вести. Мести боялась страшной.
Руки мыла долго, минут 10 точно, стараясь намного дольше растянуть время и придумать, как отсюда уйти незаметно. В коридор вышла, оглянувшись — нет никого. На окно взгляд упал. Второй этаж. «Сука» — пронеслось ругательство в голове, но подошла. Выглянула. Если по трубе газовой лезть, то и спрыгнуть, можно, будет. А потом обойти и шубу взять, и домой быстро… План, как швейцарские часы, сработать должен.
Поставила на пол цветы с подоконника, оглянулась последний раз. Открыв окно, морозный воздух ударил в лицо, но это было не важно.
—С богом, — выдохнула и аккуратно, держась за подоконник, слезла на трубу, спиной к стене прижалась, смотря вниз. Не высоко особо, и снег лежит. Успокоилась, дух перевела и, перекрестившись, прыгнула, заранее сняв каблуки, ровно встала в снег. Выдохнула только расслабленно, как раздалось сзади:
—От кого прячемся, красавица?
Напоминаю ставим звёздочки и подписываемся на тга:reginlbedeva!
А то не будет продолжения!