25
Валя
– Заткнись и слушай! – рявкает незнакомый голос.
Я не знаю говорящего и не вижу его лица. Но он говорит грозно и со злобой. Он точно не шутит. Я зажимаю рот ладонью, удерживая рыдания глубоко внутри.
– Твой сын находится у нас! – продолжает говорить ублюдок.
– Хочешь увидеть его живым? Хочешь или нет? – рычит как взбешённое животное.
– Да-да, хочу, – произношу сквозь слёзы. Боже… Моего сына по-настоящему похитили. Моя кроха, моё солнышко… Находится в руках ублюдков! Я плохо соображаю. У меня не получается мыслить правильно. В голове проносятся только всякие ужасы – мой сын на полу холодного, грязного, сырого подвала. Связанный и обездвиженный… Ему плохо, больно и страшно, а я ничего не могу поделать!
– Первое. Не звони в полицию, Валя. Или получишь сына по почте. По кусочкам. Ты поняла?
– Да, я поняла, – глотаю горькие слёзы.
– Второе. Сделаешь, что скажу. Прямо сейчас. Не рыпаясь.
Я заставляю себя собраться, хотя хочется выть от безысходности. Хочется вырыть могилу и лечь в неё, перестав дышать.
– Поняла или нет?
– Да, я всё поняла, – выдавливаю через рыдания.
– Выходи со двора детского центра. Живо! – рявкает похититель.
– Иди через парковку. Выйдешь позади здания, увидишь припаркованный серый джип. Вперёд.
– Хорошо, а мой сын? Я могу услышать сына?!
– Здесь условия ставлю я. Иди, куда сказал… И не бросай трубку! Чёрт. Единственный шанс позвонить был пресечён! Они не глупы, наверное, провернули уже не одно похищение. Я хотела позвонить, но не в полицию, а Шипу. Услышав голос незнакомца, я ещё больше уверилась, что Шип здесь не причём. Если бы он стоял за похищением сына, он сам бы позвонил. Не перекладывая это дело на плечи других! Я иду, глотая слёзы. На сердце тяжело, как будто придавило огромным камнем. Внутри больно и тревожно. В горле першит. Смахиваю слёзы со щёк, размазывая потёкшую тушь. – Говори со мной, Валя. Чего молчишь, а? Надеюсь, ты не пишешь сообщение? – зловеще произносит похититель.
– Нет-нет, – трясу головой отрицательно.
– Ничего такого!
– Шевелись! – рявкает мерзавец. Я подхожу к указанному месту и замираю возле серого джипа. Дверь распахивается. Мужчина, сидящий на заднем сиденье, мне незнаком.
– Полезай внутрь, – говорит, отпуская телефон.
– Без фокусов. Я залезаю внутрь.
Нечаянно задеваю каблуком высокую подножку. Туфля слетает. Я наклоняюсь, чтобы поднять её.
– Нет времени. Закрой дверь…
– Но у меня слетала туфля.
– Плевать. Скоро они тебе не понадобятся, – произносит с утробным рыком головорез. Я тяну тяжёлую дверь на себя.
– Поехали, Вась! – командует водителю ублюдок. Я ещё раз разглядываю его лицо. Крупное, с грубыми чертами. Глаза глубоко посажены, но мутновато-карие. Кривой нос, вывернутые уши… Я его не знаю! Как бы ни напрягала память.
– Надевай!
Мне на колени швыряют чёрный мешок. В руках головореза сверкает сталь ножа.
– Надевай, – повторяет по слогам.
– А мой сын? Где мой сын? Как в это втянули Германа Гласа?
– Для бабы Шипа ты слишком… много болтаешь.
Шип. Вот и прозвучало ключевое слово. Всё, что происходит со мной и с сыном, случилось лишь потому, что Шип появился в нашей жизни и привёл за собой врагов. Затылок обжигает тупая боль. В глазах мгновенно темнеет. Руки и ноги перестают меня слушаться. Я заваливаюсь на бок. Скольжу вниз. Сознание обрывается
* * *
– Что? Что вы с ней сделали? – пробивается будто через вату знакомый мужской голос.
– Ты какого хрена выперся? – зло рявкает похититель.
– Тебе было сказано сидеть в комнате и развлекать пацана!
– Но я отпросился отлить! Мне разрешили выйти! – оправдывается… Герман. Я стону. Сознание возвращается ко мне вместе с болью. Поднимаю пальцы и нащупываю на голове огромную шишку. Боль отдаёт спазмами по всему моему телу. Зрение мигает, как лампочка, которая вот-вот перегорит. На моей голове уже нет чёрного мешка. Меня ведут под руки. Я верчу головой. В сгущающихся сумерках удаётся разобрать лишь смутные очертания здания. Оно расположено где-то на отшибе города.
– Отвёл? Отлично! Заходи в дом! – командует головорез и толкает меня в спину. Одна нога босая, а на второй до сих пор надет туфель. Я хорошо помню тот день, когда купила эти бомбезные красные лодочки от Джимми Чу. Подруга сказала, что они смотрятся дерзко и сексуально, к тому же подходят под любой наряд. Они оказались не только красивыми, но и очень удобными. Тот день был дождливым и пасмурным, а мои новые туфли смотрелись очень ярко и добавляли красок серому дню… Но сейчас мне приходится подпрыгивать на одну ногу, чтобы не злить бандита. Он заводит меня в старый дом. Тут пахнет сыростью и плесенью. В первой же комнате, в гостиной, сидят несколько вооружённых мужчин. Кажется, главный из них тот, что занял целую софу, а остальные сидят в креслах и просто на полу. Они все вооружены до зубов. Настоящая шайка головорезов! От обилия оружия становится физически плохо. И в этом месте держат моего сына?
– Значит, это и есть тёлка Шипа… – цедит сквозь зубы полноватый мужчина с залысинами на голове.
– Мелковатая чтото. Точно она?
– Она, – слышится из-за моей спины.
– Мы наблюдали за Шипом. Он не посещает одну и ту же бабу много раз. Трахает девок, но каждый раз разных…
Я не должна реагировать на слова ублюдков о женщинах Шипа. Но они вонзаются иголками ревности в сердце. «Трахает девок…» означает лишь то, что у Шипа было и есть много женщин. Очень много…
Такой тип мужчин всегда привлекает женщин. Опасный, мужественный, харизматичный. Он холоден, поневоле хочется его согреть. Но можно лишь замёрзнуть насмерть, пытаясь сделать это. – Допустим, трахнул он её. И что? Ты мне все его постельные подвиги перечислишь? – нетерпеливо спрашивает главарь.
– Нет. С этой бабой Шипа видели пару раз за последние дни. Это, блять, слишком много для него. Он катал её, привёл в ресторан, потом заявился домой и провёл там много времени… – перечисляет бандит.
– Одним словом, я давно пасу Шипу. Эта девка, – тычет мне стволом в спину.
– Дорога ему.
Я издаю смешок. От нервов, наверное, совсем потеряла страх или просто устала бояться.
– Вы ошибаетесь. Шипу дорог только он сам, – возражаю я.
– Ха! – заявляет главарь и потирает ладони.
– Девка это отрицает, значит, она нужна Шипу. Самое то! Отведи её к пацану. Потом отправим видео ублюдку! – сплёвывает на пол главарь.
– А с мажором что делать? – уточняет один из людей.
– Он сделал всё, как сказали. Но он нас видел.
В словах бандита слышится намёк. Похоже, Германа хотят убить… – Лишняя мокруха нам ни к чему, – после долгого раздумья говорит главарь.
– Просто обработай его так, чтобы он не смел и рта раскрыть. Выполняй!
Меня заводят в одну из комнат. Там на старом диване сидит мой Егор и раскладывает содержимое рюкзачка, который он обычно берёт с собой в детский центр. По комнате расхаживает Герман. Дверь закрывается за моей спиной с жутким грохотом. Отрезает нас от всего остального мира. Герман вздрагивает и подскакивает ко мне. Его глаза бешено вращаются.
– Ну? Что они сказали? Как скоро нас отпустят?!
Я отшатываюсь от него. Подхожу к Егору. Он обнимает меня без слов и просто прижимается всем тельцем, вздрагивая от сухих рыданий.
– Ты голоден? – спрашиваю его.
Егор кивает. У меня в горле першит. Моё сердце разрывается на кусочки. Так хочется плакать, что горят глаза. Но я должна быть сильной. Мы обязательно что-нибудь придумаем…
– Может быть, у тебя остался сок или печенье? Давай посмотрим? Герман зудит, как комар, стоя надо мной. Я отмахиваюсь от него, успокаивая маленького Егора. Потом даю ему раскраску и карандаши, чтобы он немного отвлёкся.
– Что они сказали? Как скоро нас отпустят?! – снова спрашивает у меня Герман. Я отхожу от Егора к дальней стене, чтобы он не слышал разговор двух взрослых. Герман тенью следует за мной.
– Ты спрашиваешь это у меня? – шиплю я.
– Ты б с ними заодно?! Ты помог им похитить моего Егора! Как ты мог?!
– У меня не было выбора! – оправдывается Герман.
– Я спокойно шёл на работу, когда ко мне подкатили двое типчиков и начали расспрашивать о тебе и Егоре!
– И ты им всё рассказал?! – возмущаюсь.
– Неужели ты не мог придержать язык за зубами?!
– С какой стати мне было это делать? – мелочно взвизгивает бывший жених.
– Ты наставила мне рога с каким-то молодым пацаном. Который, к тому же, оказался криминальным воротилой.
– Ты мог просто смолчать! – тыкаю его пальцем в грудь.
– Сказать, что ничего о нём не знаешь. О нас…
– Ага! Значит, что-то было не только вчера, но и раньше!
– Не твоё дело. Ты мог просто прикусить свой длинный язык. Промолчать! Повести себя как мужчина. Ты же умный, Герман! Неужели ты не понял, с какой целью они спрашивали обо мне?.. Герман отмалчивается. Но по его косому взгляду понятно, что он смекнул что к чему, однако решил мелочно отомстить и подпортить жизнь. Мне и Шипу. Герман поступил очень подло. Мне неприятно думать, что я ошиблась в нём.
– …Ты же мужчина, – выдыхаю я.
– Я мужчина, но не Рэмбо! – кипятится жених.
– Я никогда не был втянут в криминал. До встречи с тобой! Это всё из-за тебя… Из-за твоего любовничка, потаскуха! – шипит он. Я огреваю щеку Германа пощёчиной. Он трёт ушибленную скулу и смотрит на меня злобно:
– Я не хотел участвовать в этом. Но меня заставили! Мне угрожали ножом… Меня могли убить! Его могли убить?! Я и сама знаю не понаслышке, что такое опасность для жизни!
Но Герман об этом не знает. В его глазах я – просто успешная и целеустремлённая девушка, которая грамотно распорядилась наследством. Я готовлюсь высказать Герману всё, что думаю. Но неожиданно распахивается дверь.
– Мажор! – рявкает бандит.
– На выход!
Герман припускает едва ли не бегом. Я понимаю, что глупо надеяться на его помощь. Он оказался трусоват и мечтает поскорее убраться отсюда. Даже не взглянул в мою сторону напоследок. Был рад удрать, ни на секунду не подумав о моём спасении.
– Теперь ты, – растягивает губы в улыбке бандит.
– Надо записать обращение к твоему хахалю. Он крут. Но это ненадолго…