Прощение грехов

      Альберу сидел за столом в своем кабинете, заполняя какие-то «безумно важные» бумаги, изредка поглядывая на комфортно расположившегося на диване дворянина, который с достоинством пил чай, уничтожая запасы королевского (уже императорского) печенья. Его привычно алые волосы мягкими волнами спускались по спине, притягивая взгляд к открытым сегодня плечам, сводившим Кроссмана с ума своей белизной.

      — Я хочу трахнуть тебя в обличии святого, — озвучил случайно промелькнувшую в голове мысль император Роана, заставляя Кейла Хенитьюса поперхнуться чаем.

      — В-Ваше Императорское Величество… — мужчина слегка ошарашенно смотрел на будущего монарха. — Я, конечно, знаю, что прекрасен в любом виде, но Вы точно в своем уме?

      — Вполне, — с ласковой улыбкой кивнул Альберу. — Что ты думаешь на счёт ролевой игры?

      — Его Величество Император совращает невинного святого, пришедшего благословить его? — усмехается Хенитьюс, впрочем, достаточно заинтересованный предложением.

      — Неплохо звучит, — искры предвкушения в голубых глазах слишком очевидно демонстрировали интерес царственной персоны, чтобы Кейл мог отказаться.

      — Вы правы, Ваше Императорское Величество, — хитро улыбнулся мужчина. — Тогда позвольте вашему скромному слуге удалиться, дабы вечером предстать перед Вами в подобающем виде.

      — Конечно идите, Звезда нашего королевства, — лучезарно улыбнулся Альберу, жестом руки разрешая удалиться, что Хенитьюс и делает, используется свиток телепортации.

***

      Уже было достаточно поздно, поэтому и Великий Раон Миру, и не менее великие котята Он и Хон уже мирно спали в своих комнатах, выделенных им чтобы не мешали «работе» опекуна, да и в принципе у них уже начинался тот возраст, когда появляется необходимость в уединённом собственном уголке.

      Кейл внимательно смотрел на отражение в зеркале, желая удостовериться в идеальности своего внешнего вида.
      Белые пряди волос мягко обрамляли бледное лицо с еле заметным румянцем, стекая по спине вниз. Небесно-голубые глаза, очаровательно оттенённые длинными светлыми ресницами, казалось, принадлежали самому невинному в этом мире человеку. Белоснежные одежды святого струились вниз, обтекая слегка худощавую фигуру мужчины, скрывая под собой белоснежное кружевное бельё, предназначенное скорее для женщины, нежели для мужчины, и такие же идеально-чистые чулки.
      Бог Смерти расплакался бы от счастья, если бы не знал, для чего весь этот маскарад. Теперь же он готов был рыдать в голос, но уже от отчаяния.

      Проверив ещё раз все детали и убедившись, что всё безупречно, Хенитьюс улыбнулся той самой улыбкой, с которой неизменно обводил кого-нибудь вокруг пальца. Раз Его Императорскому Величеству захотелось опорочить святого, Кейл без угрызений совести позволит ему это.

***

      Альберу всё ещё сидел за рабочим столом, когда ему доложили о прибытии некого жреца Бога Смерти, пришедшего одарить императора благословением своего бога.
      Кроссман только неопределённо хмыкнул и приказал привести гостя. Кейл мог бы спокойно воспользоваться свитком телепортации, но предпочёл войти в роль с самого начала, и вошёл через парадную дверь. Стоило ли Альберу порадоваться соблюдению правил приличия со стороны этого наглого ублюдка?

      — Слуга вечного покоя приветствует Его Императорское Величество, — приветствовал монарха Кейл, отвешивая скромный поклон.

      — Я рад, что вы посетили меня, жрец, — Альберу улыбался так же ярко, как и всегда, жестом отсылая слуг. — Прошу, присаживайтесь.

      — Щедрость Вашего Императорского величества воистину не знает границ, это такая честь для сего скромного слуги, — глаза жреца сверкнули азартом, пока он с самым благочестивым видом присаживался на предложенное место.

      — Я бесконечно благодарен слуге вечного покоя за то, что вы нашли время и посетили меня, — мужчина присел рядом с молодым человеком, гораздо ближе, чем это было уместно по этикету, положив руку ему на бедро.

      Кейл изобразил смущение от этого действия, но ничего не сказал. Мог ли святой позволить себе указать правителю на его бестактность? Конечно нет, поэтому чужая рука скользнула по бедру ниже, посылая приятные уже знакомые, но при этом новые ощущения.

      — Что я должен делать? — шепнул на ухо император, придвигаясь ещё ближе, опаляя дыханием светлую кожу на шее.

      На щеках такого светлого, невинного и непорочного юноши проступил бледный румянец. Такая чистота вызывала желание прикоснуться, опорочить тело и мысли, погрузить в пучину удовольствия и похоти. Кейлу действительно шёл белый цвет, но этот несмелый, только-только проступивший румянец делал его живым, настоящим.

      — Дайте мне ваши руки, — попросил жрец, изображая робкую неуверенность и некоторое восхищение столь великим человеком, коим несомненно являлся Император Роана.

      — Вам когда-нибудь говорили, что вы безумно красивы? Ваша красота такая светлая и чистая, хочется прикоснуться, — пропел мужчина, исполняя просьбу жреца.

      — Мне… никогда не говорили таких слов, — Кейл чуть поджал губы, аккуратно проводя большими пальцами по тыльным сторонам широких мужских ладоней, привычных и к оружию, и к перу. — Из ваших уст они звучат особенно греховно.

      — Неужели? — губы императора растянулись в соблазнительной улыбке, мягко высвободив руку из рук жреца, прижимаясь губами к бледным пальчикам. — Позвольте этому грешнику покаяться и насладиться вашим присутствием ещё немного.

      Кейл улыбается. Лицо Альберу непозволительно близко к его лицу, дыхание касается губ, и ему так хочется ощутить медовые императорские уста на своих, позволить умелому языку скользнуть внутрь, но пока ещё нельзя. Он должен играть роль невинного святого, но даже так он готов позволить этому прекрасному мужчине соблазнить его, совратить, опорочить, ведь Альберу его самый любимый грешник, грешник, которому можно простить почти всё.

      — Ваши действия вызывают во мне очень странные чувства, — признаётся жрец, чуть отворачивая голову в смущении, но руку не одёргивает. — Так не должно быть, это неправильно, но…

      Голубые глаза потемнели, стали похожи на глубокий океан, пока ещё спокойный, но готовый в любой момент разбушеваться. От этого взгляда тёмного, страстного, сердце Кейла ухает куда-то вниз, заходится в быстром темпе и, возможно, делает сальто. Да, он безусловно знал этот взгляд, и не мог противиться ему. Кровь приливает к щекам сильнее, румянец перетекает на шею, прекрасно оттенённый светлыми одеждами и волосами.

      — Могу заверить вас, что вы вызываете в моём сердце то же самое, — мужчина оставляет ещё один поцелуй на пальцах, скользит губами выше. — Вы волнуете мои мысли. Позвольте мне прикоснуться к вам.

      Кейл мог бы съязвить, ведь император уже касался его куда более интимно, чем это предписывалось этикетом, но жрец смог только взволновано выдохнуть, поджать губы и несмело кивнуть. И всё же Альберу был греховно красив, а искорки веселия в глазах и улыбка полная любви делали его настоящим демоном.

      Наконец мужчина добился согласия. Пусть он и знал, что Кейл в любом случае не будет против, мысль о том, что он соблазнил этого вредного и неприступного человека тешила его самолюбие. Наконец император несмело коснулся губами чужих манящих губ, таких желанных, таких сладких.

      — Мм… Ваше Величество…

      Жрец тихо промычал, сводя ноги, стараясь прикрыться. Его с самого начала заводила необычность ситуации и действия возлюбленного, поцелуй оказался последней каплей. Но просто сделать всё как обычно он не мог, поэтому продолжил отыгрывать служителя Бога Смерти, смущённого необычной реакцией собственного тела.

      — Что-то случилось? — Альберу мягко провёл рукой по щеке жреца.

      — Я странно себя чувствую, прошу вас, помогите мне.

      Выражение лица Кейла в этот момент было столь трогательным, что сердце Императора сделало кульбит. Разве законно быть настолько красивым? С зажмуренными глазами и покрасневшими щеками, руками сжимающий ткань одежд на коленях, святой выглядел искушением, противиться которому Альберу был не в силах.

      — Ах… Ваше Величество… Прошу, сделайте что-нибудь, — Кейл вытворял с сердцем Императора что-то невообразимое. Его смущённое выражение лица, трепетно подрагивающие влажные ресницы, то, как ёрзал жрец, не в силах больше сидеть на одном месте… — Ох… Это просто невыносимо.

      — Прошу простить мне мою грубость, — мужчина опустился на колени перед слугой вечного покоя, задирая подол белоснежных одеяний.

      Невольный стон сорвался с монаршеских губ. Кейл, этот ублюдок… Да, он действительно знал, как свести Альберу с ума.

      Эти. Мать его. Белые. Чулки.

      Этот мелкий ублюдок знал, как сильно Императора вело от его ног в чулках. Да, Альберу правда готов был молиться на эти бесподобные длинные ножки. Мужчина явно ощутил, как в паху потяжелело. Он прильнул щекой к бедру своего поистине невозможного возлюбленного.

      — Ваше Величество, вам нравится то, что вы видите?

      — Да, безусловно. Это лучшее, что мне доводилось видеть, — прошептал Кроссман, проводя языком по молочно-белому бедру, совсем рядом с завязочками, на которых держались чулки.

      К превеликому сожалению, Кейл не мог видеть сейчас выражение лица Альберу, но он прекрасно чувствовал его губы, чертящие дорожку поцелуев сначала по одному бедру, потом по второму. Шаловливые ручки Императора ловко стянули нижнее бельё жреца, открывая себе бесподобный вид.

      — Вы так прекрасны, даже здесь, — заворожённо прошептал мужчина, губами касаясь чужого напряженного органа.

      — Ах… Ваше Императорское величество, это так приятно… — Кейл тихо стонал, одной рукой зажимая себе рот, второй пытаясь ухватиться за волосы мужчины, ногами зажимая его лицо.

      Альберу откровенно наслаждался такой реакцией, провёл языком от основания до головки, заставляя своего дорогого жреца скулить и метаться от удовольствия, сжал прекрасные бедра, наверняка оставляя следы. Он легко поддразнил уретру, оставил несколько влажных поцелуев на члене и взял его полностью, втягивая щёки, задавая сразу тот темп, который нравился Кейлу больше всего.

      — Мм… Ваше Величество… Ваш рот бесподобен… Ох… — Хенитьюс запрокинул голову, чувствуя, что совсем скоро подойдёт к финалу.

      Альберу ловко управлял языком и губами, помогал себе рукой, надавливая на самые чувствительные участки, подводя к края и заводя за него. Жреца выгнуло, выломало крышесносное удовольствие. Тёплое семя брызнуло на язык императору, и он покорно принял сей божественный дар своего любимого.

      — Ваше Императорское Высочество, как я могу отплатить вам?

      Вопрос был исключительно символическим, ведь оба прекрасно знали, что сейчас необходимо императору Роана.

      А где-то далеко Владыка Вечного Покоя бился головой об стену от отчаяния. Он действительно начинал ненавидеть всё это