2 глава
Рабочий день подходил к концу, а мне хотелось выпить жирных сливок, почувствовать обволакивающее ощущение внутри. Но сегодня никакого жира. Жир был вчера.
На ужин меня ждали сто пятьдесят граммов невареной гречневой каши. С базиликом с подоконника. На улице было начало весны, холодно, но лампа для растений оправдывала свою стоимость тем, что у меня на подоконнике всегда росла свежая зелень. Полезнее, чем в магазине и точно ясно, что я с ней делала и как растила. Я не добавляла никаких пестицидов или ускорителей роста. Все свое, натуральное. Была бы я не типичной городской, давно бы завела свой огород. Но я довольствовалась лучшими супермаркетами.
До ужина уже оставалось двадцать минут рабочего времени и около двадцати минут на дорогу. Если повезет, то в два раза меньше. В любом случае, я поем не раньше, чем через сорок минут. Живот очень громко урчал. Обезжиренный кефир закончился, сегодня я смогла допить литр скисшего молока. В следующий раз возьму молоко без жира, эффект от него с салатом одинаковый, а молоко вкуснее. Да, там, конечно, молочный сахар, но это не тот сахар, который в булках. Не думаю, что он так же вреден для организма.
К слову, о булках. Ламира опять ест. Мы сидим через одного человека в опенспейсе, наши кабинки примерно пять на пять метров. Между нами не такое малое расстояние, но Ламирины домашние булочки пахнут так, словно она их ест у меня перед носом.
Не могу доделать работу.
– Ламира! – кричу в потолок. Звук должен дойти до нее.
– Вика! – кричит в потолок Ламира. Звук дошел и до меня.
– Дамы! – кричит Сергей, средний продажник, ни туда, ни сюда.
Работает здесь более трех лет, но выше среднего так и не вырос. Женат, один ребенок, ипотека, лизинг, костюм за пятнадцать тысяч рублей, туфли за пять тысяч – на таких мужчин я даже не смотрю.
Слышу тяжелое цоканье маленьких каблуков – четыре сантиметра, семь тысяч рублей, новые туфли – купила себе на день рождения. Сколько лет Ламире? На лице написано «всегда молодая». Чувствую, как запах домашних булок приближается ко мне. Меня тошнит. Каблуки еще ближе. Улыбаюсь.
– Ламира, ты решила меня накормить? – смеюсь, вторая половина булочки уже у нее во рту.
– Я решила себя накормить, mon cher, – она погладила себя по своему торчащему животу. Несмотря на то, что Ламира выглядит, словно съела резиновый мяч для фитнеса, она была довольна собой.
Ламира выглядит ухожено, ярко красится, но одевается довольно скромно. Не сказала бы, что ее зарплата ниже моей. Но ее доходы уходят на семью. Несмотря на то, что ее родина – Бретань (Франция), она была похожа на типичную восточную женщину: смуглая кожа, черные, редко распущенные, прямые волосы, большие черные глаза и пухлые губы.
Она выглядела великолепно, и я завидовала этой булочной фабрике. Ламира встает с утра, печет хлеб и булочки для всей семьи, бежит на работу и продает или сдает в аренду квартиры, радуется жизни. Я завидую Ламире, но не хочу менять свою фигуру на все, что есть у нее.
Ламира рассказывала, что в 20 лет она была очень стройной, потом родила ребенка от француза. Ее русская бабушка забрала их к себе в Москву, потому что ранняя беременность вне брака для родителей Ламиры – позор семьи.
Они жили в очень тяжелых условиях. Ламира очень плохо знала русский, ее муж не знал его вообще, и сейчас его знания не ушли далеко. Сейчас он не работает, сидит с детьми – их четверо, все мальчики. Они давно уже съехали от бабушки, но Ламира хочет забрать ее к себе, чтобы ей не было скучно одной. Бабушка говорит: «Еще не хватало мне жить с вашими шумными ребятами», – улыбается, но отказывается переезжать. Она часто заходит в гости и тоже ест выпечку Ламиры.
Я спрашивала где Ламира научилась печь. Она улыбалась и рассказывала, как с мамой в детстве они делали пастилу и зефир, пекли пирожки, булочки, хлеб. Когда она начинала говорить о маме, мне было неловко, потому что с тех пор, как Ламиру «ушли» из семьи, мама больше не появлялась в ее жизни.
Ламира рассказывала, что, когда родила второго ребенка, стала набирать вес. Она плакала, говорила мужу, что он может идти к стройной женщине, ведь он полюбил ее стройной. А тот говорил на французском, что будет любить ее любой. И любит до сих пор.
Завидовала ли я тому, как любят Ламиру? Завидовала. Но мне не нужна ничья любовь, если я буду такой же, как она. Мне не нужен мужчина, который будет меня мотивировать обжираться. Да и вообще, мне не нужен мужчина. Мне не нужна семья.
Их история похожа на сюжет какой-то мелодрамы. Но похожа ли моя история на сюжет мелодрамы? Или история Марка? Или история Сергея? В моей голове уже начал зарождаться сценарий, но из грез меня вырвал голос Ламиры:
– Вечно ты где-то не здесь, Вика! – Ламира дожевала булочку.
Насколько я выключилась?
– Я задумалась о благополучии нашей компании и о росте продаж. – улыбнулась. Ламира засмеялась в голос.
– Марк не подслушивает, не переживай. Что тебе надо, Вика? Я уже съела все булочки.
Жирная корова. Ненавижу ее.
– Ты же знаешь, я не ем такую еду. Хватит вонять ими на весь коридор, не люблю запах выпечки, выворачивает.
– Тебя тошнит от голода. – Ламира словно видела меня насквозь. Смотрю на наручные часы (не такие дорогие, как у Марка) – две минуты до выхода. Можно идти, я не отличаюсь пунктуальностью. Да и вообще, я могла приходить и уходить, когда хочу.
– Идем домой, Ламира. Я тебя подожду, – умею уйти от темы. Интересно, она понимает это? Задумавшись о семье Ламиры, о ее доме и о том, смогла бы я так, я выключила компьютер, надела кофту, взяла пальто (в Москве холодная весна) и переобулась в сапоги.
Посмотрела на свои ноги в сапогах – нужны новые, однозначно нужны новые. Хочу купить себе черные, на маленьком каблуке. Пусть я и езжу на такси, но в понедельник носить каблук – издевательство посильнее набранного килограмма.
– J’allais, – Ламира стояла в проеме, смотря на то, как я смотрю на ноги.
– Опять ты на своем французском говоришь. Я не понимаю тебя, mon cher.
Ламира пропустила меня на выход из кабинки.
– Я сказала, что собрана. Зато «дорогую» ты запомнила. – Ламира улыбалась, ее щеки были розовыми. Хотя это было не так видно на фоне ее смуглой кожи. Тонкая дубленка была натянута в области груди и живота. На ногах были двухлетние зимние ботинки из замши. Но это не мешало ей выглядеть женственно и уютно. На волосах была вязаная шапочка.
– Ты говоришь это постоянно. Я не знала перевода, но чувствовала, что это что-то приятное. Ты зовешь меня «дорогой»?
– Ты явно не дешевка, Вика.