глава 12
Дверь закрылась за Турбо с тихим щелчком. Он прислонился спиной к холодной штукатурке подъезда, устало прикрывая глаза, но под веками только она. Лиза. Ее лицо. Не то солнечное с ямочками на щеках, а другое. С разбитой губой и с опухшими глазами. Широкими, испуганными, как у загнанного зверька. Все события резко обрушились на голову. Смерть Ералаша, так еще и с Лизой такое произошло. Руки все еще помнили как дрожала светловолосая. Они посмели тронуть ее. Чистую. Хрупкую. Его балерину. Туркин обязательно узнает, кто эти парни, что посмели избить Лизу. Найдет их и отомстит. Втопчет в землю.
Снег вновь шел крупными хлопьями. Воздух на улице был холодным, колючим, но внутри все горело. От злости, от обиды, от ярости. Мысли в голове путались. Скоро должны быть похороны Ералаша, нужно разобраться, кто его убил. В пальцах зажата сигарета. Турбо пошел туда, где его поймут и помогут. В качалку. Там точно будет Вахит.
Дверь в качалку громко захлопнулась, на одном из тренажеров сидел Зима, задумчиво курил. В воздухе висел запах горечи. Вахит поднял взгляд на друга, Турбо устало сел на соседний тренажер, пожав ему руку. За этот день произошло многое, слишком тяжелые события, хотелось верить, что все это – просто страшный сон, но нет, это наяву, это происходит прямо сейчас.
– Чего там с Лизой твоей случилось, что ты так подорвался? –
– Избили ее, подонки какие-то, – устало говорит Валера, тяжело вздохнув.
– Этого еще не хватало, сильно побили? Она сказала кто это сделал?–
– Не сильно, но и не слабо. Руки все в синяках у нее, сегодня не стал ее вопросами закидывать, завтра зайду к ней, узнаю. Сутулый был тут? Он же тех парней отогнал, –
– Был, но уже ушел, – ответил Зима, докуривая сигарету, – И что ты делать будешь теперь? –
– Найду тех отморозков, отомщу за Лизу, – хрипло сказал Турбо, – Тем более, я виноват, из-за меня она пострадала. Она...своя, Зима, понимаешь? – он понимает. Для таких как Зима, этого было достаточно. Своя. Это слово значило больше любой клятвы. За своих принято мстить.
– Один не пойдешь, а то еще поубиваешь их там, вместе пойдем, – никаких лишних слов. Вахит понимал. Понимал Валеру, понимал его ярость. Понимал закон улицы. Зима знал, что Турбо давольно агрессивный. Его легко разозлить. Вахит видит, что друг чувствует вину, он переживает за Лизу. И месть для Валеры – это попытка зашить эту рану. Одного его отпускать нельзя, зная его импульсивность, – Завтра к Лизе иди, проверь ее, аккуратно узнай, может она клички запомнила. Потом еще у Сутулого спросим, найдем их, не переживай, –
Они разошлись. Слишком много информации за сегодня. Через три дня похороны Ералаша. Его запинали до смерти на остановке. Теперь нужно узнать кто это сделал и снова мстить.
В квартире вновь было пусто, отец снова на ночной смене. После смерти жены, он отдался работе, не обращал внимания на сына, но ведь ему тоже было тяжело. Валере исполнилось только 10 лет, когда умерла мама. С того момента для него умер и отец, который не интересуется ничем, кроме своей работы.
У Турбо совсем не осталось сил, переодевшись, он лег спать. Сегодня было не до чтения, хотя он поставил себе задачу читать каждый вечер, но сегодня не было никакого желания. Книги у него ассоциировались с Лизой. Туркин переживал за нее, вдруг ей страшно? В голове до сих пор была картина избитой Лизы. Ее бледное лицо и испуганные глаза. С этими мыслями Турбо провалился в сон.
Утро было серым, мутным, как и его мысли. Валера даже не завтракал, проснулся, умылся холодной водой, собрался и сразу к Лизе. Он надеялся, что светловолосая сегодня останется дома, не пойдет ни в школу, ни на балет. Ей нужно отдохнуть. По дороге к ней Туркин забежал в магазин и купил апельсины, витамины же, а Лизе они сейчас нужны.
В подъезде пахло сыростью и дешевым табаком. Этот запах бил в нос. Турбо подошел к двери и аккуратно постучал. Через мгновение дверь открылась и он увидел Лизу. Волосы собраны в пучок, на ней домашний свитер и штаны. Губа все еще припухшая с небольшой ранкой.
– Привет, – легонько улыбнулась Лиза уголками губ, – Проходи, я на кухне сижу...чай будешь? – спросила Лиза, закрывая дверь за парнем.
– Привет, да, давай. Держи, витамины, – улыбнулся Туркин уголками губ и протянул светловолосой пакет с апельсинами. Девушка улыбнулась чуть шире, принимая пакет с фруктами.
Они прошли на просторную, светлую кухню. Валера сел за стол и увидел на нем пазл, который наполовину собран.
– Я тут пазл собираю, поможешь? – Лиза поставила перед парнем чашку чая и вытащила из шкафа немного конфет.
– Помогу, ты как себя чувствуешь? – мягко спрашивает Туркин, делая глоток чая.
– Болит, но терпимо, – ответила ему Соколова, взяв кусочек пазла, – Только я не знаю, что теперь делать со школой и балетом, – поделилась она своими переживаниями. Для балерины каждая пропущенная репетиция – шаг назад.
– Ну, как что? Ты сейчас не в состоянии, отдохни уже до конца этой недели, а с понедельника пойдешь на все занятия, – Лиза вздохнула. Утром ей звонила мать, проверить дочь. Соколова не призналась в случившемся, сказала, что заболела, якобы поднялась температура, поэтому родительница отпросила ее с занятий до конца недели.
– Я понимаю. Меня мама уже отпросила, но вдруг пока меня не будет на занятиях, в танце поставят другую девочку, – Валера видел как она нервничает. Казалось бы из-за ерунды, но для Лизы это важно.
– Не переживай, никто тебя не заменит, ты же не так много занятий пропустишь, – Турбо пытался успокоить, подбодрить и отвлечь. Они собирали пазл, попивая чай, – Лиз, ты помнишь тех парней? Может какие-то клички запомнила? – тихо и аккуратно спрашивает Туркин, следя за ее эмоциями.
– Это были те парни, что в переулке ко мне пристали. Ну, когда я еще заколку потеряла, – говорит светловолосая, не смотря в глаза парню. Их первая встреча. Валера сжал кулаки. В тот раз он смог защитить Лизу, а в этот раз не смог. Не успел. В горле стоял ком, он виноват в этом, – Ты не виноват, Валера. Я понимаю, ты не смог прийти. Ты был там, где был нужнее, – будто прочитав его мысли, ответила Лиза. Туркин поражался ее доброте и нежности. Даже несмотря на то что произошло вчера, она не злится. Ни на него, ни на них. Девушка до сих пор пытается светить, хотя теперь ее свет будто бы приглушен. Нужнее. Это слово обожгло. Туркин видел труп 14-летнего мальчика, труп своего друга. И ее – избитую и испуганную. Где он был нужнее? Ответа так и не нашлось. Была только вина. Глухая, тошнотворная.
– А Миша? Как же так? Он же еще ребенок, – говорит Лиза, соединяя детальки. Она не могла поверить, что мальчика, который даже жизни еще не видел, убили. Жестоко. Избили до смерти. Соколовой он показался очень добрым и хорошим, со светлой душой.
– Мы тоже не понимаем, похороны будут через три дня. Бабушке его совсем плохо, – вздохнул в ответ Турбо. Про то что они несомненно будут мстить за Ералаша, он говорить Лизе не хотел. Не для нее это.
Тяжелых разговоров не хотелось, Валера понимал, что Лизе не хочется вспоминать вчерашнее, хоть она и пытается улыбаться. Атмосфера была такой уютной и домашней. Горячий чай, конфеты и тихий смех светловолосой. Они собирали пазл, казалось бы, детское увлечение, но им было хорошо. Будто забыли обо всем. Рукав ее свитера сполз, обнажив синяк на тонком запястье, но при этом Лиза улыбалась. Слегка, осторожно, но улыбалась, перебирая маленькие картонные кусочки. Слез у нее не было, вместо этого – сосредоточенность. Хрупкая, но несгибаемая собранность. Боль была, но Лиза ее игнорировала. Они сидели плечом к плечу, склонившись над растущей картинкой.
Когда пазл был почти собран, а чай допит, реальность начинает стучаться в дверь. Груз не сброшен, но он стал легче. Турбо нужно было идти, сначала в качалку, а потом была задача найти тех парней.
Валера вышел из подъезда, вновь закуривая сигарету, обдумывая все. Перед глазами до сих пор был образ Лизы. Синяки на слишком тонких запястьях, припухшая губа, но при этом слабая улыбка на лице.
В качалке Туркина уже ждал Вахит. Турбо коротко рассказал ему о тех парнях. Это те, которые приставали к Лизе в переулке. Казалось, что они кого-то им напоминают, как будто уже знакомы. Но ни Турбо, ни Зима, не смогли вспомнить. Чуть позже Валера начал узнавать информацию у Сутулого.
– Так это те чушпаны, которых мы полгода назад где-то отшили. Они же теперь втроем по дворам шатаются, покоя людям не дают, – говорит Сутулый парням. Пазл в голове сложился окончательно. Кулаки Валеры непроизвольно сжались. Отморозки, которые напали на Лизу, раньше были с универсамом, но потом их отшили. На районе они стали чушпанами, но видимо на месте сидеть им не хотелось. Отомстить решили. Увидели один раз как Турбо Лизу защитил. Ярость обжигала. Неужели они думали, что им это сойдет с рук.
Зима и Турбо стояли около стадиона, оба курили, каждый думал о своем.
– И где их теперь искать? – говорит Валера, сделав затяжку.
– Они около гаражей постоянно ошиваются, пойдем туда, подловим, но не сейчас, когда стемнеет, –
Время течет неестественно медленно. Третья по счету сигарета за последние часы в его пальцах не приносит облегчения, лишь горький привкус.
Перед глазами до сих пор Лиза. Ее улыбка, слабая, но искренняя. Ее попытка быть сильной. Ее тонкие пальцы, перебирающие картонки. Турбо ждет. Ждет эту месть. Где-то внутри проскакивали мысли «А что потом? Что это изменит? Станет ли он в ее глазах таким же, как и те парни?» Но эти мысли быстро утихают. Нет, они заслужили. Они должны понять. Почувствовать то же самое. Страх, боль и беспомощность. Законы улиц – единственное, что сейчас руководит Туркиным. Он представляет их лица, представляет детали того, что он им сделает. Турбо чувствовал вину перед Лизой. Он не пришел. Не уберег.
В эти тягучие, мрачные часы ожидания, чувство Турбо к Лизе – это что-то трепетное, где ярость смешивается с чем-то новым, незнакомым, пугающим, но невероятно важным. Он не называет это любовью, даже мысленно. Эти слова слишком грубы и чужды для его мира. Но тяга к ней, к ее свету – это реальность.
Необъяснимые чувства. Незнакомый для Валеры трепет. Лиза для него стала символом чистоты, которую осквернили. Туркин чувствует себя чужим к ее миру балета, уюта, книг. Ее мир кажется ему раем, куда ему нет доступа. И эта недоступность притягивает. Глубоко внутри теплится искра чего-то теплого, искреннего и светлого, связанного только с ней. С балериной. Он идет мстить не из-за простой девушки с их района, он идет защищать единственный луч света в его дворовой жизни, даже если этот свет никогда не будет светить лично для него.
Через несколько часов ожидания, которые по ощущениям длились вечно, Казань начали накрывать сумерки. Фонари отбрасывают мягкие желтые круги света на искрящейся снег. Туркин ждал этого момента. За все это время он, то был в качалке, пытался отвлечься от своих мыслей, то выходил на улицу снова курить.
Турбо и Зима молча шли по заснеженным улицам города. Говорить никто не хотел. Туркин мысленно благодарил друга. Они были разные. Вахит рассудительный и спокойный, в отличие от импульсивного Валеры, но при этом они дружат. Понимают и помогают друг-другу. Они всегда вместе, всегда горой друг за друга. Вот и в этот раз. Зима идет для того, чтобы контролировать друга. Черт знает, что Туркин может с ними сделать, если его не придержать. Турбо в ярости слеп и глух к любым помехам. В такие моменты Вахит для него – живой тормоз, голос холодного расчета в урагане эмоций.
Изначально Лиза для Зимы была очередным увлечением друга, кто бы мог подумать, что Турбо будет бегать за какой-то балериной. Но сейчас Вахит видит, что для Валеры она нечто большее, чем просто мимолетное увлечение. И этого достаточно.
Турбо и Зима зашли в ряд гаражей. На улице была давящая тишина. Возле одного из гаражей был слышен пьяный смех. Это они.
– Ты только сразу не бросайся на них, ладно? – спокойно говорит Зима, когда Туркин ускорил шаг. Он видит, что друг зол, он жаждет этой мести, но задача Вахита придержать и контролировать его.
Возле гаражей стояло трое веселых парней, явно выпивших, Валера уже хотел накинуться на них, но держался. Турбо и Зима подошли тихо, что парни их даже не заметили.
– Турбо? Зима? Вы что тут заб..– договорить он не успел, Туркин ударил кулаком ему в лицо, что тот пошатнулся. Двое его друзей сразу же пытались наброситься на Турбо и Зиму, но силы не равны. Один из парней получил удар под дых, от чего сразу же согнулся.
Вахиту и Валере не понадобилось много времени, чтоб уложить троих на землю. Туркин ничего не видел, в голове была только мысль о Лизе, о ее разбитой губе, испуганных глазах, синяках на тонких запястьях. И чем ярче были эти мысли, тем сильнее были удары каждому. Зима парней особо не трогал. Он знал: Турбо должен сделать это сам. Валера бил безжалостно, четко, они должны почувствовать то, что и чувствовала Лиза тогда.
Турбо снова замахивается на одного из парней с явным намерением добить, его руку останавливает Зима.
– Хватит, достаточно. Они уже поняли, усвоили, дальше уже лишнее, пошли, – Вахит не осуждает, не читает Туркину морали, он просто констатирует факт и физически останавливает друга. Он знает, что в этом состоянии Валера не услышит слов, но почувствует хватку.
Турбо начинает успокаиваться, разжав кулаки, бросает последний оценивающий взгляд на поврежденных.
– Кому-то вякните – убью, – хрипло сказал Туркин парням, плюнув в них, показывая все свое отвращение.
Они молча ушли, оставляя своих жертв лежащими на снегу. Сделано. Турбо отомстил. Но ее синяки не исчезли. Ее страх не испарился. Осталась пустота. Горькая и липкая. И эта пустота была хуже ярости. Валера посмотрел на свои окровавленные костяшки. Нет, они заслужили. Пусть знают, пусть чувствуют, пусть запомнят.
Туркин шел, неся на плечах тяжесть совершенной мести и горечь предчувствия новой, уже совсем другой боли.
мой тгк «turboxzw» там будут все новости о выходе новых глав🫶🏻