глава 4 я не хочу учиться!
—
"Молодой мастер, пожалуйста, поднимите руки, чтобы я мог снять с вас ночную рубашку."
Сонный Танака подчинился, хотя ему и хотелось бы вернуться в постель, но Кларисса уже выгладила его школьную форму и сложила учебники, так что он чувствовал бы себя неловко, позволив ее приготовлениям пропасть даром. Взглянув на горничную после того, как она стянула с него рубашку, он увидел ее мертвенно-бледное лицо, которое практически невозможно прочесть. Танака давно понял, что это было скорее условностью, чем желанием, тем более она всегда была добра и нежна с ним. От нее пахло сахаром, мукой, выпечкой, а иногда и печеньем. Танака полностью привязался к ней, потому что она напоминала ему дом из его прошлой жизни.
Кларисса, очевидно, была его няней [1] и отсутствовала из-за каких-то проблем с семьей. Она сказала ему, что ее мать больна, поэтому ей приходится помогать с маленькой пекарней, чтобы они могли сводить концы с концами. Никто в ее семье не умел работать за плитой, кроме нее и второй дочери, но та должна посещать занятия, так как никто не хотел портить ее безупречную репутацию. Тем более школа была довольно престижной и требовала от своих стипендиатов гораздо большего.
Поэтому Кларисса временно отправилась домой, чтобы помочь с пекарней, пока ее мать оправлялась от болезни, и Амир ненадолго заменил ее в качестве няни Томаса.
Очевидно, нереально красивый, симпатичный молодой человек был дворецким, которого его брат (Эдвард) так "великодушно" одолжил Томасу. Вероятно, чтобы покрасоваться, хотя Танаке гораздо больше нравилась Кларисса. Она намного более искренна в своих действиях, чем Амир, который делает все цинично с оттенком насмешки.
Удивительно, как Эдвард не замечал этого, когда просил Амира выполнить его просьбу, однако это не проблема Танаки.
Так или иначе, с момента возвращения Клариссы прошла уже неделя и с тех пор многое изменилось... по крайней мере, для многих людей, работающих в поместье.
Когда Танака, закончив переодеваться, продолжил свою повседневную рутину состоящую из сна, еды, сна, еды и снова сна. Кларисса была совершенно сбита с толку, когда, вернувшись из отпуска, увидела, как ее молодой мастер, которого она растила практически с самого раннего детства, превратился в ленивца.
Она оттащила Амира в сторону после второго дня наблюдения за летаргией Томаса и спросила, что произошло за то время, пока он был ее заменой. Темнокожий красивый дворецкий мог только пожать плечами, также не понимая причину резкой перемены личности молодого мастера.
Многие другие горничные и дворецкие высказывали свои предположения и догадки обезумевшей Клариссе, но никто толком не знал, почему младший из Розетта стала таким... ленивым.
Сначала Кларисса подумала, что ребенок, вероятно, чем-то болен, поэтому она тайком вызвала врача, когда все Розетты были заняты другими делами за пределами поместья. К счастью, доктор сказал, что Томас здоров, несмотря на то, что он постоянно спит.
Тогда Кларисса испугалась, что молодой мастер, вероятно, был поражен каким-то проклятием летаргии, поэтому на следующий день она позвала друга, который специализировался на сглазах. К счастью, Томас также был чист от проклятий, хотя он выглядел очень озадаченно, будучи представленным Джинс Брейкеру [2].
После того как она проверила все, что могло причинить боль маленькому мальчику, у нее не было другого выбора, кроме как довольствоваться изменившимся подопечным... хотя, ей не на что было жаловаться.
Если не считать летаргии и апатии, молодой мастер Томас стал более спокойным и удивительно послушным. Его глаза, которые до этого были полны тьмы и злобы, теперь ясны и мягки. Раньше они горели отчаянной ненавистью ко всему и всем, но теперь в них присутствовала спокойная черта, которая заставляет людей чувствовать себя защищенным и безмятежным.
Как горничная и главная няня, служащая молодому мастеру Розетта в течение нескольких лет, такого рода перемены подобны смене дня на ночь. Ей не хотелось верить, что молодой хозяин мог внезапно изменить свое поведение за те несколько дней, пока ее не было, но что еще она могла сделать? С молодым мастером все в порядке (по крайней мере, физически). Хотя... Амир сказал ей, что Томас был отчитан своим отцом, прежде чем ребенок изменил свое отношение...
Чувствуя пристальный взгляд Клариссы над своей головой, Танака посмотрел на служанку незнакомыми глазами. Ясными глазами. Кларисса не узнала бы их, если бы они не были прикреплены к лицу молодого мастера. Несмотря на это, она не могла найти в себе силы возмущаться переменой, хотя и не могла не чувствовать себя виноватой.
Наряду с летаргией, Томас стал... добрым. Чрезвычайно добрым.
Этот молодой мастер, которого она не могла признать, был спокоен и любопытен. В те дни, когда Клариссе удавалось вытащить его из постели, она всегда находила его занятым чем-то новым. Будь то произведения искусства или артефакты внутри поместья или что-то снаружи, что заставляло его часами смотреть в окно. Он был также очень внимателен и неожиданно вежлив даже со слугами. Если ему что-то было нужно, он говорил "пожалуйста" и "спасибо" самым официальным тоном. Поначалу многим служанкам и дворецким (включая Клариссу) было не по себе, но все они как-то быстро привыкли к тому, что Томас продолжал обращаться к ним именно так. К их большому удивлению, их молодой мастер тоже начал пытаться стать независимым. Он сам убирал за собой посуду, носил тарелку на кухню и обратно, самостоятельно принимал ванну. Конечно, они действительно не могли позволить ему это делать, ведь, даже если он и нелюбимый сын хозяина, он все равно член семьи Розетта.
К счастью, это продолжалось всего несколько дней, прежде чем он полностью отказался от своих попыток. Молодой мастер все еще говорил "пожалуйста" и "спасибо", когда видел, что они работают или помогают ему. Честно говоря, они были очень счастливы тому, что кто-то признал их тяжелую работу, и искренность на молодом и очаровательном лице ребенка только сделала их еще более удовлетворенными.
Но из всех слуг, нанятых Розеттами, единственными людьми, с которыми молодой мастер Томас позволял себе вольности, была, конечно, Кларисса, и, что очень удивительно... Амир.
Они думали, что видеть отчужденного и холодного Амира, несущего молодого мастера во время обеденного часа, было разовой вещью. Они и представить себе не могли, что циничный дворецкий добровольно пойдет на такое, хотя многие из них впоследствии не выдержали и сами уносили младшего Розетта, когда тот засыпал или уставал (что случается довольно часто). Амир был одним из самых лучших дворецких, работавших в доме, но также и одним из самых молодых. Мадам и хозяин приставили его к молодому мастеру Эдварду из-за его умений и приятной внешности, но многие слуги знали, что за пределами его профессионального и сдержанного фасада он был равнодушным и апатичным человеком. Он дружелюбен ко всем коллегам, но ни в коем случае не искренен и не заботлив. Единственные люди, с которыми он, хоть капельку, был дружелюбен, вероятно, Конрад и Кларисса... и, очевидно, молодой мастер Томас.
С тех пор как личность молодого мастера резко изменилась, казалось, что вместе с летаргией пришла и его самая тревожная черта - сон... точнее то, что он засыпал везде.
В саду, в гостиной, в буфете, на лестнице, под обеденным столом, в середине коридора, в одном из бельевых шкафов - везде, где молодой мастер мог поместиться, он легко засыпал.
В первый раз, когда Томас внезапно исчез, Кларисса была вне себя от беспокойства. Почти все в поместье участвовали в поисках молодого мастера, после того как Кларисса не смогла найти его сама после часа поисков. Затем внезапно появился Амир с ребенком, мирно спящим у него на руках. Только позже, когда все успокоилось, Амир наконец сказал ей, где он нашел ребенка. Видимо, он каким-то образом попал под замок в садовом сарае (его там закрыли) и уснул рядом с мешком земли...
С тех пор раз начиналась охота на молодого мастера (хотя Кларисса изо всех сил старалась не спускать глаз с ребенка, молодой мастер Томас все равно каким-то образом исчезал), и каждый раз Амир, казалось, был единственным, кто мог найти его в течение получаса. Слуги поместья Розетта не могли не пялиться на необычную пару всякий раз, когда дворецкий возвращался с молодым мастером, тем более, Томас выглядел довольным в сильных руках Амира.
Так или иначе, отношения между молодым мастером и красивым дворецким были довольно странными, но никто не осмеливался спросить об этом. Даже Кларисса, хотя она достаточно хорошо знала и молодого мастера, и Амира (даже если у Амира все еще было много секретов, которые она даже не надеялась разгадать). Она действительно не думала, что они будут достаточно совместимы, чтобы даже просто остаться в одной комнате, а тем более получить стать настолько близкими друг с другом только за выходные.
Хотя она и сказала "стать близкими", на самом деле Амир все еще держался в стороне от Томаса. Он никогда не вызвался искать молодого мастера и только через час, когда его никто не мог отыскать, он начинал искать ребенка. Но Клариссе нравилось думать, что у нее острые глаза, и на мгновение, когда Амир случайно прижал молодого мастер ближе, из-за того, что маленький ребенок чуть не соскользнул с его плеча, мелькнула одна еле различимая... нежность, которую Кларисса никогда раньше не видела.
Конечно, она никогда не высказывалась по этому поводу и просто, как обычно поблагодарила, когда якобы холодный дворецкий отдал ей молодого мастера, чтобы она вымыла и уложила его.
"...Кларисса?"
Служанка вырвалась из своих мыслей и посмотрела вниз на нежное лицо ребенка. Немного смущенная своими рассеянными мыслями (которые, как всегда, не отражались на ее лице), Кларисса закончила завязывать галстук молодого мастер с быстротой, свидетельствовавшей о многолетней практике, и помогла маленькому мальчику надеть пиджак.
Некоторое время молодой мастер покачивался на ногах, его большие полуприкрытые глаза то и дело быстро моргали, и Кларисса не могла удержаться от извиняющейся улыбки. По указанию учителя у нее не было другого выбора, кроме как разбудить ребенка на пару часов раньше обычного. С тех пор как произошла перемена, молодой мастер перестал посещать завтрак вместе с остальными членами своей семьи, и это совершенно разбило ей сердце, когда он сказал ей: "Они никогда по-настоящему не ждали, чтобы я спустился. Если мне не придется есть вместе с ними, то я могу еще немного поспать перед тем, как отправиться в Академию." В прошлом молодой мастер всегда просыпался рано утром, чтобы поесть со своей семьей, хотя они всегда либо игнорировали его, либо насмехались над ним. Похоже, Томас наконец перестал считать Розеттов своей семьей...
"Кларисса?" - снова позвал Танака, так как ему показалось, что служанка начала щипать его за пухлые щеки. Это то, что она обычно делает, когда она расстроена или ей жалко кого-то.
Клариссе потребовалось некоторое время, чтобы понять, к чему прикасаются ее руки, поскольку она была погружена в свои мысли: "О, мои извинения, молодой мастер Томас!"
"Все в порядке, Кларисса. Я не возражаю", - честно ответил Танака. Если горничная почувствует себя лучше, прикоснувшись к его щекам, пока она не будет щипать его слишком сильно, он не будет возражать. "Кларисса, почему я должен вставать так рано?" - Танака не мог не спросить, так как она фактически вынесла его из постели, не сказав ему причину. Обычно он не вставал до 8 часов утра, так как занятия начинались в девять, а поездка в экипаже до школы занимала около 15 минут.
Но сейчас он не спит уже почти час, и Танака чувствовал, как все его тело протестует против из-за того, что он не спит. Всю прошлую неделю у него был строгий распорядок дня (по крайней мере, для него самого), и он не очень-то радовался тому, что ему пришлось прервать его, но поскольку это была Кларисса, он не стал суетиться.
"Это... Хозяин хотел поговорить с тобой..." - неуверенно призналась Кларисса. В конце концов, если хозяин действительно уделял внимание своему младшему сыну, которым он всегда пренебрегал, она не могла представить себе, что причина может быть чем-то иным, кроме учебы.
"Это сделал отец?" - спросил Танака с замешательством. Он привык называть старого чудака "отец", потому что... ну, не потому, что он признает парня своим отцом, а потому, что он не знает имени старика. То же самое и с матерью. Потому что Танака никогда не ходил и не выяснял, как ее зовут, поэтому он называл ее "мама" вместо этого. Но Эдвард - это Эдвард, а Кэтрин - Кэтрин. Он не хотел называть их "брат" или "сестра", если это не было необходимо.
В любом случае, этот старый чудак вызвал его? Что он сделал на этот раз? Он "избегал"... ну, он не настолько заботится о них, чтобы быть чувствительным к их присутствию в поместье, но он не видел отца Томаса уже довольно долго. Он не мог себе представить, чего хочет сейчас старик. И тот факт, что ему пришлось пожертвовать своим сном ради этого, испортило ему настроение.
"Мне обязательно идти?" - с несчастным видом спросил Танака, глядя на Клариссу затуманенными, полными сна глазами. Видя, каким несчастным и усталым выглядит ее молодой мастер, Кларисса заколебалась, прежде чем сказать своему измученному подопечному: "Да".
"Боюсь, вам придется это сделать, молодой мастер Томас", - прервал его пожилой голос, заставив двух других присутствующих повернуть головы в сторону двери. Генри, личный дворецкий его отца, стоял возле двери спальни, держась одной рукой за ручку двери, а другой за косяк. Его зачесанные назад седые волосы [3] позволяли увидеть морщинистый лоб и скрытые очками голубые глаза.
Видя, что он завладел их вниманием, Генри виновато улыбнулся и морщинки на его лице стали заметнее, чем раньше. "Хозяин послал меня за вами, так как он уже начал терять терпение."
Генри служил у семьи Розетта еще до того, как Томас появился на свет, до этого служил его прадеду, а после деду. Теперь он служит его отцу, хотя нынешний хозяин "Розетта" часто терял терпение по отношению к Генри из-за его медленности, которая пришла с возрастом. Отец постоянно пытался заменить Генри более молодыми дворецкими, чтобы помочь ему в работе, и старший не возражал, поскольку признавал, что он уже не так молод, как раньше.
Если Танака мог высказать свое мнение, он сказал бы, что способность Генри проникать в любое место без единого звука была большой жертвой для его скорости. Ни Кларисса, ни Танака не слышали, как подошел дворецкий, не говоря уже о открытии двери в комнату.
В любом случае, видя, что у него действительно нет выбора, кроме как пойти на завтрак со своей "семьей", Танака мог только подчиниться, несмотря на то, что чувствовал себя несчастным из-за этого.
Видя, как послушная, но мрачная фигура слегка ссутулилась, Генри смягчился, хотя уже был очень снисходителен к младшим Розетта. "Иди сюда, я вижу, что молодой господин устал. Я буду нести тебя, пока мы не доберемся до лестницы", - наклонившись и раскинув руки, старый мужчина с многозначительным выражением лица подозвал мальчика к себе. Танака мгновенно оживился. Он ничего не мог поделать с тем, что его вызвал отец, но это не означало, что ему придется усложнять себе жизнь.
С самой быстрой скоростью, какую только видели Генри и Кларисса, Танака бросился в объятия старшего, позволив ему поднять себя и усадить на бедро. Несмотря на преклонный возраст Генри, под его черно-белым костюмом дворецкого виднелись крепкие мускулы, которые поначалу удивили Танаку, но он не придал этому особого значения, легко наклонившись и положив голову на широкие плечи старика. Танака чувствовал отчетливый запах древесного угля, английского чая, столового серебра и старых книг, и хотя это сочетание было довольно странным, трансмигратор чувствовал себя вполне комфортно.
Опустив голову, Танака не видел милого выражения на лицах Генри и Клариссы (хотя ее лицевые мышцы едва заметно подергивались). Теперь в особняке не было никого, кто мог бы отказать молодому мастеру Томасу, когда тот хотел, чтобы его несли. Иногда молодому мастеру даже не нужно просить, чтобы его взяли на руки - многие горничные и дворецкие очень охотно баловали мальчика всякий раз, когда он просил ласки. Генри и Амир, несмотря на строгость и профессионализм, ничем не отличались от остальных.
Кроме того, поскольку молодой мастер недосыпал больше обычного, Генри знал, что мальчик будет более рассеянным. Если он позволит молодому мастеру Томасу пройти в столовую из своей комнаты, то путешествие, вероятно, займет около получаса, тогда как неся его, они легко доберутся до места назначения за десять минут. Это также вина хозяина за то, что он поместил комнату Томаса так далеко от основных частей поместья, но старый дворецкий ничего не может с этим поделать.
Легким жестом Генри велел Клариссе взять школьную сумку Томаса, и вместе с молодым мастером они вышли из спальни и направились по коридору к лестнице. По дороге, хотя было очевидно, как устал малыш, он все равно здоровался и махал проходящим слугам, когда они приближались к месту назначения. Служанки и дворецкие, выполнявшие утреннюю работу по дому, могли только радостно приветствовать маленького мастера, совершенно пораженные его вялостью и сонливостью.
В конце концов все трое добрались до лестницы, и Генри ничего не оставалось, как поставить молодого господина на ноги. Пока он будет спускаться по лестнице с мальчиком на руках, есть шанс, что другие Розетты увидят, что он балует их младшенького. Учитывая их невысокое мнение о малыше, он сомневался, что они будут рады этому, независимо от того, насколько он предан семье Розетта.
Конечно, молодой мастер Томас все понял и не жаловался, неторопливо спускаясь по лестнице с Клариссой по одну сторону и Генри по другую. Как только они вошли в столовую, Генри отделился от них, чтобы встать рядом с хозяином, в то время как пара, состоящая из горничной и молодого мастера, направились к обычному месту Танаки за столом всего в нескольких стульях от его матери.
Подойдя к своему месту, он увидел двух служанок, стоящих рядом с матерью, и молодую служанку, одну из тех, что ухаживали за Кэтрин, наливавшую чай в чашку его сестры. Прямо рядом с старшим братом Эдвардом стояла высокая и красивая фигура Амира, который опустил голову, выпрямил спину и держал перед собой одну руку с кухонным полотенцем. Идеальный образ дворецкого. На мгновение Танака увидел, как глаза дворецкого метнулись к нему, и трансмигратор приветствующе помахал мужчине, прежде чем подняться на свое место.
Танака ничуть не удивился, увидев, что все уже начали есть, не дожидаясь его прихода, но как только он сел, отец отложил столовые приборы и сурово посмотрел на младшего сына. Танака был откровенно удивлен его вниманием, ведь старый чудак был тем, кто заставил его проснуться.
"Томас", - произнес старик с оттенком гнева и ярости. Его голос эхом разнесся по большой комнате, заставив многих людей напрячься, особенно слуг, наблюдавших за этим. На лице Эдварда появилось странное, удовлетворенное выражение, когда все за столом остановились. "Я слышал, что ты плохо учишься..."
"Не очень хорошо" еще мягко сказано, подумал Танака, глядя на отца безразличными глазами. Откровенно говоря, он ничего не делал в отношении своих уроков. Танака игнорировал домашние задания, просыпал лекции, избегал участия в них, иногда пропускал занятия и использовал учебник в качестве подушки. Ему плевать на историю. Математика, это то, что он уже знает. Политика - скучно. Литература тем более. Единственное, что его интересовало - теория магии.
Поскольку в его предыдущем мире не было ни малейшего намека на магию, он изначально интересовался теорией и научными рассуждениями, стоящими за ней.
Если он правильно помнил, играя в "Самую благородную любовь", Астрия (страна, в которой разворачивалась игра) была самой магически развитой страной на всем континенте. И магическая академия, в которую Танака в настоящее время ходил, является лучшей магической школой в Астрии, расположенной в столице, священном городе Эвадне. Академия Эвадны, его школа и школа, в которой героиня найдет свою настоящую любовь. Это не только педагогическая академия, но и исследовательская академия. Многие ученые съехались со всего континента Ариадны, чтобы учиться в академии и изучать исследовательские заметки в ее постоянно расширяющейся библиотеке.
В очень не похожей на Танаку манере, молодой трансмигратор с нетерпением ждал занятия по магической теории. В игре, поскольку вы играете за героиню благороднейшей любви, вы будете брать уроки только тогда, когда вы захотите улучшить один из своих навыков. Магическая теория позволяла героине увеличить запас маны, и хотя он не собирался использовать магию для себя (для этого нужно трудиться), ему было очень интересно, что скажет профессор. Однако, когда лекция начиналась, все его мечты разбились вдребезги.
Танака был сильно разочарован.
Учитывая, что сейчас середина учебного года, профессор уже прошел происхождение и функциональность магии и сразу перешел к элементальному родству и магическому разнообразию. Все, что он говорил, было очень поверхностным, и Танака сразу же потерял интерес, как только профессор начал подлизываться к некоторым из наиболее уважаемых дворян в его классе.
Так как урок разочаровал его, Танака попробовал прочитать учебник но он также обнаружил, что не удовлетворен содержанием.
Для исследовательской академии они не достигли никакого прогресса в понимании магии. Побродив пару дней по библиотеке, трансмигратор быстро выяснил, что текущие исследования больше сосредоточены на создании новых и удобных заклинаний для страны (то есть, для войны) или изучении более таинственных элементов, которые есть у некоторых людей, таких как пространство и время (что Танака считает опасным и глупым, но это только его мнение).
Откровенно говоря, раздраженный отсутствием исследований в отношении природы магии в их телах (например, почему одни люди могут использовать магию, а другие - нет? Почему одни более искусны в магии, чем другие? Откуда изначально берется магия? Может ли наш организм произвести ее или мы черпаем ее из других источников?), Танака вообще перестал заботиться о школе.
Его равнодушное отношение к школе продолжалось уже неделю. Танака не удивился, что один из учителей доложил о его поведении кому-то из членов семьи.
Тем не менее Танака промолчал, несмотря на то, что старик обратился к нему напрямую. Он сомневался, что его слова могли бы успокоить отца Томаса.
"Томас, Я же просил тебя не позорить нас своей неумелостью", - холодно произнес старик, слегка покраснев от гнева. Танака мог только смиренно опустить голову, хотя и не собирался ничего предпринимать по поводу своей так называемой "неумелости". Он не придавал мнению своего "отца" никакого значения. "Я не хочу, чтобы это повторилось. Если я получу еще один рапорт из академии о твоем недостойном поведении, будут последствия."
"Не будь таким суровым, отец", - внезапно заговорил Эдвард, что сначала поразило Танаку, так как он не ожидал, что старший брат будет на его стороне. "У Томаса пятиуровневая способность к магии. Ожидать от него чего-то большего довольно нереально."
...А, неважно. Это больше походило на Эдварда.
Его (Томаса) мать довольно нелюбезно фыркнула: "Единственная причина, по которой Томас поступил в самую престижную магическую академию на всем континенте Ариадны - это щедрое влияние твоего отца. В противном случае директор школы вообще не позволил бы такому бездарному мальчику посещать их занятия. Если Томас не может упорно трудиться, чтобы заслужить свое место, то как, по-твоему, это заставляет нас выглядеть?"
"Да", - легко согласилась Кэтрин с насмешкой в глазах: "Томас просто слишком бесполезен. Я даже не понимаю, почему отец вообще беспокоился."
Хотя Танака не был обеспокоен этими ядовитыми комментариями, он каким-то образом чувствовал, как рядом с ним дрожит Кларисса.
Очевидно, горничная сочла эти грубые оскорбления совершенно излишними. Она едва удержалась, чтобы не покраснеть от негодования. Генри стоял с каменным лицом рядом с хозяином от небрежных замечаний, произнесенных вслух.
Несмотря на это, Танака посмотрел на служанку, не обращая внимания на обидные слова, небрежно брошенные в воздух, когда он смотрел на сухое выражение лица своей няни. Хотя на ее лице ничего не отразилось, если бы он взглянул на ее сложенные на коленях руки, то заметил бы, какие они побелели. Танака слегка забеспокоился, что она, возможно, впилась ногтями в ладони, поэтому он потянулся и вложил свою маленькую мягкую руку в ее большие, огрубевшие от работы руки. Кларисса сразу же расслабилась, не желая ранить молодого мастера своей силой (которая не так уж и мала, учитывая, что она зарабатывала на жизнь тем, что таскала мешки с мукой).
Довольный тем, что служанка больше не причиняет себе вреда, Танака повернулся к семье, как раз вовремя, чтобы обратить внимание на то, что говорил ему старик: "В наказание за плохую успеваемость в Академии ты будешь наказан. В течение целой недели вам ни при каких обстоятельствах не разрешается покидать свою комнату."
Медленно переваривая так называемое наказание, наложенное на него отцом, Танака изо всех сил старался не выказывать нетерпения. Судя по почти неслышному покашливанию Амира, удивленному взгляду Генри и тонкому и раздраженному вздоху Клариссы, он, вероятно, не очень хорошо справлялся со своей работой.
Любому другому наказание показалось бы удручающим и ужасным, но для такого интроверта, как Танака, оно звучало как награда. Даже в прежнем мире его семья (особенно мать) не позволяла ему долго оставаться в своей комнате. Ему приходилось проводить несколько дней на свежем воздухе с семьей или друзьями, прежде чем он сможет вернуться в свое любимое логово. А теперь старый чудак запирает в комнате на целую неделю (не считая времени, когда он должен был ходить на занятия)?
Танака снова опустил глаза, поскольку у него не было никаких претензий к тому, что сказал его отец. Любой, кто плохо знал молодого мастера, подумал бы, что он был подавлен условиями своего наказания. Все слуги, игравшие в прятки с младшим Розетта в течение последних нескольких дней, знали, что у мальчика нет никаких претензий к такому наказанию.
Хозяин (отец Танаки) быстро вернулся к чтению газеты, невербально объявив, что разговор окончен. Как только все остальные вернулись к своему завтраку, горничная, наконец, вышла вперед с тарелкой Танаки. Он подождал, пока Кларисса расставит тарелки и даст ему стакан молока, и тут же принялся за еду. Как раз в тот момент, когда он запихивал яйца в рот.
"Томас!", - Танака застыл, повернув голову к матери, которая выкрикивала его имя с негодованием и отвращением. У нее было озадаченное и раздраженное выражение лица, и она казалась еще более злой, когда смотрела прямо ему в лицо: "Имей немного приличия! Почему ты ешь как свинья?!"
...Ах да. Поскольку в последнее время он завтракал в одиночестве, то перестал заботиться о своих манерах. Кларисса и другие слуги не делали никаких замечаний по поводу его привычек в еде, поэтому он продолжал поглощать пищу, как будто голодал неделями.
Не желая спорить с женщиной, он начал есть медленно и осторожно, снова опустив голову, как будто его наказали.
"Молодой мастер Томас", - тихо позвала Кларисса, заставив Танаку поднять глаза на служанку. Увидев красивое, но бесстрастное лицо своей воспитательницы, он заметил мокрое полотенце на ее руках. Он машинально поднял подбородок, позволяя Клариссе стереть остатки еды с его юного лица. В этом не было ничего необычного, так как всю прошлую неделю он ел более энергично, а поскольку Танака становился более оживленным, когда ел свою еду, горничной было довольно грустно видеть, что ее молодой мастер теперь так осторожно относится к своему завтраку. Повара всегда были так счастливы, когда их еда доставляла им такое искреннее удовольствие, и из-за этого они всегда давали ему дополнительные пропорции.
"Он слишком тощий", - с тревогой заявила одна из них, и Кларисса, видевшая молодого мастера обнаженным, могла только согласиться. К счастью, ребенок в последнее время ел больше и, казалось, был доволен количеством пищи, которую ему давали.
После тридцати минут звона столового серебра и светской беседы между членами семьи Розетта (исключая Танаку), все закончили свой завтрак (даже Танака, несмотря на то, что он начал поздно) и начали отправляться по своим делам. Эдвард и Кэтрин попрощались с родителями и вместе с личными слугами направились к экипажам, приготовленным к отъезду в школу. Господин и госпожа тоже разошлись по своим экипажам, оставив Танаку одного в большой столовой.
После минутного молчания, когда голоса "Розетта" постепенно затихли по мере того, как их экипажи отъезжали все дальше от поместья, Кларисса наконец вышла вперед с пустым выражением лица, но ее голос был довольно эмоциональным: "Молодой мастер Томас, не пора ли нам идти?"
Услышав это предложение, Танака слегка нахмурился, хотя на его детском лице это больше походило на недовольство. Первый урок дня начинается только в 9 часов, но сейчас около 7 утра, слишком рано для того, чтобы он мог отправиться в Академию. Причина, по которой его сестра и брат ушли рано, заключалась в том, что они могли общаться с другими благородными детьми. Примерно с 7 до 9 утра школа разрешала своим ученикам проводить некоторое время в классах перед занятиями. В течение этого времени они могли взаимодействовать и создавать связи между своими сверстниками, что казалось Танаке большой работой. У него не было намерения подлизываться к людям, с которыми он не знаком.
"Поспать?" - вместо этого предложил Танака, глядя на свою служанку большими сонными глазами.
Кларисса несколько секунд смотрела на умоляющее лицо молодого мастера, прежде чем уступить. Теперь она не могла, смотря в эти глаза, сказать "нет" без чувства вины. "Только час. Затем, вы должны отправиться в школу."
Танака послушно кивнул в знак согласия, прежде чем соскользнуть со своего места. Кларисса могла только с удивлением наблюдать, что вместо того, чтобы направиться к лестнице, он направился к ближайшему дворецкому. Конечно, ее молодой мастер всегда искал возможность быть настолько ленивым, насколько это было возможно. Зачем ему самому подниматься по лестнице, если он может легко попросить любого из слуг, чтобы они отнесли его обратно в спальню?
К ее большому удивлению, несчастной жертвой оказался Свен, который выглядел удивленным, увидев приближающегося к нему молодого мастера. Тем не менее, как только Томас протянул руки к Свену, как бы прося, чтобы его подняли и понесли, дворецкий оставил то, что делал, и потянулся к мальчику. После того, как Танака уютно устроился в объятиях Свена, он просунул руки между их телами и положил голову на грудь другого. Бедный пожилой мужчина, казалось, был сбит с толку, пока ребенок устраивался поудобнее, и Клариссе пришлось сдержаться, чтобы не захихикать из-за растерянного выражения лица ее коллеги.
Жестом и какими-то указаниями она повела ошеломленного дворецкого наверх, в спальню молодого мастера.
Утренние лучи, пробивавшиеся сквозь окно, осветили день....
_________________________________________
—
Всем приветик♡ я хотела вам сообщить что выпущу следующую главу не скоро, простите... просто ваш переводчик ленью очень похож на танаки, поэтому у этой книги было много читателей но из за лени переводчика они быстро пропали.... и ещё
Это Ии пытался сделать танаку, пытался потому что по моему это одновременно похоже на танаку но и не похоже, на этой прекрасной ноте я прощаюсь, на долго наверное так как первое сентября ещё на носу и надо подготовиться морально, вам тоже советую меньше грустить будите что летние каникулы кончились.....