Сладости или жизнь?

      Тридцать первое октября — канун Дня всех святых. Хэллоуин — мистический праздник, когда все могут мрачно нарядиться и гулять в ночное время суток. Этот день становится по-настоящему волшебным, а люди своими костюмами порой сильно пугают. Горящие злые тыквы. Вырезанные из бумаги приведения, которые, естественно, в тему украшают дома и улицы. В этот день можно не удивляться, если что-то сверхъестественное произойдет с кем-либо, если что-то необъяснимое появится перед вами. В этот день возможно все. Так что надо быть особо внимательными, держа уши востро.

      На улице темно, лишь фонари освещают дорогу. На улице шумно, лишь только, наверное, дома тихо и спокойно. Люди, в основном дети и подростки, вовсю веселятся, начиная ходить по домам, выпрашивая сладости. Большинство взрослых сидят дома, смотря телевизор и попивая чай. Ну и, конечно же, выдавая сладкоежкам-детишкам конфеты. Маринетт вовсю трудится над костюмом, не обращая внимания на ежеминутные звонки в дверь. Бедная Сабина Чэн — попрошайки приходят, поэтому приходится каждый раз открывать двери и выдавать понемногу сладостей. Наверное, это странно, что в Париже проводится такой праздник, но на этом настояла всеми известная Хлоя Буржуа. Наигранно рыдая и вешаясь папочке-мэру на шею, она все-таки сумела выпросить у него празднование этого мистического дня. Конечно, договорившись, что это будет единожды; но, зная Хлою, можно предполагать, что в следующем году будет все так же.

      Кажется, остались лишь маленькие штрихи — и костюм будет готов. Как Маринетт поняла, все её друзья по каким-то неизвестным ей причинам нарядятся в свои акуманизированные облики, сами того не ведая. Вот и Дюпэн-Чэн решает связать себя со своей альтер-эго, конечно, слегка изменив образ: чудесная божья коровка-ведьмочка — кто может быть лучше? И самое интересное, что у неё, как у самой настоящей ведьмы, есть собственный черный кот! Только вот он весьма болтлив, порой надоедлив, со своими странными шуточками и каламбурами — но все-таки кот.

      Пару минут спустя творческое дело сделано. К слову сказать, Маринетт давно была бы готова, если бы ей не пришлось изначально шить два костюма: безусловно, для себя самой и для одной наглой мордашки, которая с минуты на минуту должна появиться. Дюпэн-Чэн, томно вздохнув, не торопясь надевает свой костюм, представляя, как её черный котик будет восхищенно сиять. Ведь все-таки, признаться, Маринетт вовсе не собиралась праздновать Хэллоуин и уж тем более шить костюмы, несмотря на то, что это её любимое занятие. Но блондинистое бедствие, состроив милый кошачий взгляд, не дало и шансов на отказ. Поэтому Маринетт вложила всю свою душу в костюм, чтобы порадовать наглую морду, и если она по достоинству не оценит работу, то худо ей будет.

      Черное в красный горошек платье с пышной юбкой выше колен; длинные, того же цвета, чулки и шляпа с золотистым бубенчиком на конце — на ведьмочке всё это смотрится просто изумительно! Ну и, конечно же, волшебная палочка в форме красного в черный горох сердца — обычный леденец, который тоже сотворен руками девушки. А также Маринетт старается придать образу мрачности, сделав темный макияж и рисунки у глаз в виде паутин с пауками. На лице невольно появляется довольная улыбка.

      Неожиданно кто-то начинает настойчиво стучать в крышку люка, отчего Маринетт вздрагивает. Поднявшись на второй этаж своей комнаты, Дюпэн-Чэн открывает преграду, наперед зная, что за гость прибыл.

      — Сладости или жизнь? — весело говорит Маринетт, вытянув вперед руку с леденцом. По лицу Нуара можно понять, что он хотел бы первым произнести данные слова, но девушка его опередила. Дюпэн-Чэн гордо хмыкает, улыбнувшись, на что Адриан лишь коварно усмехается.

      — Хм, пожалуй, и то, и то, принцесса. — Хищный взгляд. Адриан резко хватает руку любимой, потянув девушку на себя. — Ты моя сладость и ты моя жизнь. — Нуар улыбается, глядя в васильковые глаза Маринетт, а та — в его зеленые. Дюпэн-Чэн, смущенно прикусив губу, ожидает, что юноша сейчас её поцелует, но ничего такого не следует. Адриан, поняв мысли любимой, усмехается, указательным пальцем дернув по миленькому носику ведьмочки. Маринетт хмурится, обиженно надув щеки.

      — Что ж, пойдём? Говорят, Джаггед Стоун устроит в честь Хэллоуина концерт! Мы просто обязаны там присутствовать! — восторженно сияя, говорит Маринетт. Ей уже вовсю не терпится очутиться у Эйфелевой башни; а вся недавняя обида мигом исчезает, будто вовсе её и не было.

      — Мяу!

      — Что это за «мяу» такое? — Маринетт закатывает глаза: неужели, снова Нуар начинает глупости вытворять?!

      — Ну, ты моя ведьмочка, а я твой черный котик, — мурлыкая, отвечает Адриан. — Кстати, ты же ведьма, а значит, должна злобно смеяться. И-хи-хи-хи, — Адриан настолько противно изобразил смех, что казалось, уши Маринетт сейчас отвалятся. Или того хуже — голова лопнет!

      — Я же не какая-то там дряхлая ведьма с горбом! — хмурясь, отвечает Маринетт, возмущенно добавляя: — Пошли, я не хочу опоздать на концерт!

      — А еще кто-то идти не хотел, — усмехается Адриан, вспомнив, каким упорным трудом он уговорил девушку пойти с ним на праздник. — Кстати, ты просто замур-р-рчательна, Моя Божья Ведьмочка.

      — Спасибо, — мило отвечает Дюпэн-Чэн, — не для тебя старалась, и-хи-хи-хи.

      — Эй, а для кого? — удивился юноша, возмущенно спросив. Всю дорогу до концерта Нуар допытывает девушку с одним и тем же вопросом, на что Маринетт лишь злобно смеется, как настоящая ведьма.

      Вот только и в этот день Хищная Моль не заставил себя ждать: нашел себе очередную жертву, выпустив акуму. Новый враг? Но это же не беда, правда?