Новая жизнь

Пару дней из комнаты меня не выводили. Приходили молодые девушки по несколько раз за день, конечно же, в сопровождении охранников. У меня брали кровь, а потом вкалывали что-то, и я снова засыпала. Через пару дней процедура повторилась, меня привели в пыточную и снова приковали, чтобы мучить ни за что.

Их «новая методика» продолжалась две недели с перерывами в два-три дня. У меня не осталось сил даже на фантазии об их смерти. Хотя, уже после второй такой процедуры я мысленно умоляла себя соврать, сказать, что никого не помню. Но это не было бы ложью, я не помнила никого. Три имени просто въелись в мой мозг, и все, что я о них знала: это мои друзья. Я даже не помнила, как они выглядят, но чувствовала, что, если забуду их окончательно, никогда не выберусь из кошмара. А если я признаюсь, что почти забыла их, откажусь от своего упрямства... Это казалось мне неправильным. Словно с признанием я потерплю поражение, и ничего уже нельзя будет исправить.

У меня осталось всего три имени, хотя, уверена, их было больше. Я лишь повторяла одно и то же, ожидая, когда снова потеряю сознание. Во время одной из таких процедур, я почти сдалась.

Подвешенная на ремнях, я слушала свой внутренний голос, умоляющий сдаться и просто «вылечиться», чтобы меня отпустили. Упрямство же питалось надеждой на побег и необъяснимой привязанностью к людям, которых я не могу даже вспомнить. Я уже начала забывать, в чем смысл всего этого, но вдруг, между вспышками света от электрических ударов откуда-то из другой комнаты раздался просто оглушительный рев, больше похожий на животный, нежели человеческий. И я бы усомнилась, не последуй за ним человеческая речь.

- Нил! Скилер, Дерек! Отвали от меня! Они здесь, я знаю. Убери руки!

Безымянный садист испуганно глянул на меня, и сразу же нажал на свою любимую кнопку. Меня буквально пропитало болью, и я изогнулась, насколько позволяли ремни. Как только боль начала утихать, металлическая дверь распахнулась, а в дверях стоял окровавленный парень. Высокий и мускулистый, он выглядел как какой-нибудь титан. Он тяжело дышал, осматривая комнату. Увидев меня, он собирался броситься вперед напролом, но на него налетела целая толпа почти таких же здоровых мужчин.

- Отпусти ее! – завопил парень, пытаясь выбраться. – Кейт? Кейт!

- Какого черта? Стреляйте! – приказал Безымянный.

- Он переломал оружие! – с беспомощными выражениями доложили охранники.

На секунду меня ослепила яркая вспышка, но потом я почувствовала необычную легкость. Холод отступил, а меня, впервые за несколько недель, просто перестало трясти. Каждое движение было легким и плавным. Ремни с треском испарились, а я просто сошла на пол будто по ступеням. При этом, словно наблюдая за всем со стороны, я совершенно ничего не понимала и действовала, полагаясь исключительно на свои инстинкты.

Сжав руки в кулаки, я повернулась к Безымянному, а он тут же вспыхнул алым пламенем. Трудно сказать, сколько радости я испытала за одно лишь мгновение. На мысли и разбирательства времени не было. Я бросилась к парню, выкрикивающему мое имя под завалом живых мишеней. Прежде чем я успела приблизиться к ним, они по очереди загорались как спички.

Коридор заполнили крики воспламеняющихся мужчин и редкие негромкие взрывы. Подбежав к брюнету, только что освободившемуся от «завала», я схватила его за руку, но тут же отпрянула, испуганно взвизгнув. Брюнет не загорелся, и даже показался мне очень теплым на ощупь, хотя что сейчас могло быть теплее огня? В голове полная пустота, а сердце грозит выпрыгнуть из груди.

- Кейт? – ошалело глядя на меня, спросил парень.

- Да, - удивленно кивнула я.

- Бежим! – скомандовал он, перехватывая мою руку.

Сработала пожарная система, изливая на нас обжигающую жидкость. Словно отравленная, вода разъедала кожу, от которой исходил пар. Я бежала за брюнетом, чувствуя, как тело тяжелеет.

Не добежав до конца коридора, мы оба рухнули на пол лицом друг к другу. Он все еще больно сжимал мою руку и уже смотрел на меня с разочарованием. В следующую секунду он не открыл глаз, а в другую – просто растворился в темноте, оставляя теплый след от ладони на моей коже.

***

- Что это? – спросила я, когда мне в очередной раз проткнули вену, вливая какую-то жидкость.

- Профилактика от вируса, - холодным тоном ответила девушка в черной униформе с голубой нашивкой на плече.

- Я скорее сдохну от вашего лечения, чем от гриппа, - фыркнула я, не в силах подняться с кровати. Слабость придавливала меня к матрасу будто прессом.

Когда я очнулась, передо мной стоял Безымянный садист, который, как бы ни подчищал мне память, запомнился мне как самый ненавистный человек на всей земле. Я уже была привязана к металлической кушетке, а Безымянный держал в руках планшет. Может, это был другой человек в том же свитере и тех же темно-синих брюках. Я уже ни в чем не была уверена, кроме того, что эти псевдоврачи что-то делают с моим мозгом, а точнее, с памятью. Я только не знала, каким образом – пытками, капельницами, какой-нибудь гадостью, подсыпанной в еду.

- Назови имена друзей, - потребовал он, заметив, что я проснулась.

- Каких друзей? – спросонья пролепетала я хриплым голосом.

- Тайлер, Нил, Дерек, Эван, Скилер - кто все эти люди?

- Не знаю, - ответила я.

- Ложь.

Он нажал кнопку, и меня снова ударило током. Боль ощущалась как нечто родное, неотъемлемая часть моего существования. Холодком она пробежала по позвоночнику, разлилась по рукам и ногам до кончиков пальцев.

- Кто они?

- Не знаю, - безжизненным голосом ответила я, опустив голову. – Не знаю я! Не знаю.

- Отлично, - улыбнулся мужчина. – Ты идешь на поправку. А теперь можешь принять душ и присоединиться к остальным пациентам за обедом. Понимаю, после недавнего инцидента ты, наверное, побаиваешься других пациентов, но я уверяю, тебе нечего бояться. Ты можешь ненавидеть меня сейчас, но поверь, я пекусь о твоей безопасности, как и о твоем здоровье, - распинался он, внезапно напустив на себя невинности. Теперь он казался самым настоящим врачом, выполняющем свою работу вне зависимости от того, насколько она неприятная. – К тому же, в общую столовую мы допускаем лишь тех, кто дает положительные результаты. Они не опасны.

Кто-то когда-то говорил мне о таких людях, как этот Безымянный. Им нельзя верить, какими бы дружелюбными они ни казались. Складывалось впечатление, что взрослым вообще верить нельзя. Кажется, кто-то когда-то сказал и такую фразу. Что-то о том, что взрослые вечно врут. Это однозначно был ребенок. Только почему-то от этих мыслей защемило в груди, да кольнуло с такой силой, что к глазам подступили слезы. Эта боль сильно отличалась от той, которую мне причиняли почти каждый день в процессе лечения. Потому-то она и была такой болезненной - эта боль не физическая.

Безымянный говорил что-то про других пациентов, но я сразу же забыла, что именно. Есть другие, это же логично. Он про каких-то людей у меня спрашивал? Что за странные вопросы, что за имена? Какой еще инцидент, после которого я должна бояться других людей?

Меня отвели в комнату, полностью обклеенную кафелем. Горячая вода совсем не согревала обнаженное тело, зато слезы сливались с ней, заполняя невидимый сосуд отвращением. Попытка вспомнить таинственного ребенка, так точно подметившего, что взрослым нельзя верить, заставила меня почувствовать себя виноватой за что-то.

Вместе с чувством вины усилилось и чувство одиночества, заставляя злиться на все подряд. Раздражал запах мыла, шампунь казался мерзкой слизью, не вымывающей грязь из волос. Не помню, знала ли я это раньше, но чувство одиночества и стыда могут разъедать изнутри настолько болезненно, что неосознанно начинаешь калечить себя, чтобы отвлечь сознание от дурных мыслей. Эти терзания напоминают попытки души вырваться из тела, доставляющего столько неудобств. Может, я действительно сумасшедшая и мне нужно лечение? Ведь именно так и ведут себя психи, да? Калечат себя, ненавидят весь мир, никому не доверяют.

Царапины горели, а разодранные до мяса участки кожи на груди и животе щипали, оказываясь под струями горячей воды. Проделав обычную процедуру, я быстро оделась и вышла, не высушив волосы. Виски пульсировали, но боли не ощущалось. Она присутствовала, но не доставляла неудобств, только думать мешала. Так даже лучше.

Помимо меня в столовой было несколько парней, но никакого интереса к ним я не проявила. Мы все были похожи на зомби, но нашим состоянием все явно были довольны. Мы сидели за одним столом в полной тишине, даже не глядя друг на друга.

После обеда нас отвели в другую комнату, усадили на стулья, выставленные полукругом перед небольшим столом, за которым сидел непримечательный мужчина в таком же свитере, как и у Безымянного. В отличие от него, этот мужчина назвал свое имя, которое я тут же забыла.

- Теперь каждый из вас может назвать свое имя, чтобы мы все познакомились.

Огромный брюнет, находившийся ближе всех к выходу, поднялся на ноги. Без какого-либо энтузиазма он представился Тайлером. В глазах застыл гнев, хотя и без него парень выглядел устрашающе. Затем поднялся второй и назвался Нилом. Несмотря на высокий рост и внушительного размера плечи, он выглядел гораздо дружелюбнее.

Ребята казались мне огромными, но, если приглядеться, можно заметить, что когда-то они точно были крупнее. Логично, что мы все исхудали в странной лечебнице и выглядели больными, но парни выглядели так, будто измучило их что-то другое. Что-то страшнее изоляции и дрянной еды в столовой.

Когда пришла моя очередь, я, не поднимаясь со стула, тихо буркнула свое имя. Третий тоже не посчитал нужным вставать, и просто назвал свое имя – Скилер. Четвертый встал, гордо подняв голову. Его глаза скрывали красные пряди волос. Эван. Последний выдохнул свое имя как-то неразборчиво, на что Тайлер едва слышно усмехнулся.

- Назови свое имя, - с плохо скрываемым раздражением, произнес мужчина, сидящий за столом.

- Дерек, - сквозь зубы ответил тот.

- Замечательно, - снова оживился лектор. Он пригладил сухие тонкие волосы, медленно опустил руки на стол и сцепил пальцы. – Как вы понимаете, все присутствующие добились прекрасных результатов. Я следил за вашим лечением с самого начала, и хочу сказать, я горжусь вами. Особенно хочу отметить работу Нила. Его стремление к сотрудничеству и первоклассная дисциплина сказали хорошую службу, и благодаря им лечение прошло крайне быстро. А посему, отныне Нил будет считаться куратором вашей группы. Что скажешь, парень?

- Что я должен делать? – с поразительным послушанием отозвался Нил.

Уж не знаю почему, но я была сильно удивлена. Его глаза ни на минуту не покидал загадочный блеск, но поведение его было не просто дисциплинированным, а скорее каким-то подчиненным. Наверное, неслабо над ним поработали, раз сейчас он больше напоминает хорошо выдрессированного домашнего пса. Зрелище противное, если честно. Мне бы плюнуть на все это, но глядя на лектора, невозмутимо отдающего приказы, и Нила, впитывающего информацию с видом королевского подданного низшего ранга, хочется врезать двоим.

Мой взгляд остановился на Тайлере на пару секунд, но казалось, задержался на долгие минуты. Тот следил за происходящим с еще большим отвращением, чем я. Он стиснул зубы и слегка прищурился, сложив пальцы домиком и опершись локтями на колени. Мне почему-то стало страшно за него. Его могут наказать за одно только суровое выражение лица, а мне почему-то этого не хотелось.

- Лицо попроще, Тай, - совсем тихо прошептала я.

К моему удивлению, парень медленно выпрямился, принимая более расслабленную позу, закинул ногу на ногу, обхватил одной рукой лодыжку и обвел глазами всех присутствующих. Он будто и не заметил, как был напряжен, пока я не одернула его. Он довольно ухмылялся и подмигнул, скользя по мне взглядом. Неужели в самом деле услышал?

Я с опаской огляделась, но никто не обратил на меня внимания, хотя лица всех, кроме лектора, стали какими-то хитрыми и довольными. Даже лицо Нила; хотя мне казалось, что уж его-то лицо не могло стать еще хитрее, чем прежде.

- Моя девочка, - услышала я шепот с нотками гордости в нем.

- Губу закатай, - послышался другой шепот.

Я сверлила глазами лектора, не понимая, почему он ничего не замечает. Но он, к счастью, действительно ничего не слышал, продолжая рассказывать.

- Вы должны помнить, что в мире не все так гладко, - снова начал лектор. Голос его звучал ровно и спокойно; настолько, что могло показаться, будто бы происходящее навевает скуку. Никакого намека на участие и сопереживание. - Мы хотим как можно лучше подготовить вас к жизни, чтобы вам не пришлось долго адаптироваться, когда лечение закончится. Нил, теперь нам нужна будет твоя помощь. Ты практически готов к выписке, но я уверен, ты захочешь помочь и остальным.

Я глянула на Нила, ожидая какого-нибудь подтверждения, но лектор продолжил, даже не запнувшись:

- Будет лучше, если вы научитесь работать в команде. Это покажет, как вы будете взаимодействовать с другими людьми после выписки. Мы проведем кое-какие занятия, своего рода испытания, - теперь же он выпрямился, сложил руки на столе, а в его глазах блеснул огонек, отдаленно напоминающий кровожадность. Сейчас он меньше был похож на человека, и больше на бездушное, бескровное, но отчего-то еще живое существо. Почти вампир, только не такой прекрасный, какими их описывают в романах. - Но если раньше вы были одиночками, то теперь за вас и ваши ошибки несет ответственность куратор. Ему начисляются баллы за достижения и снимаются за ошибки. Если провинится кто-то из вас, то куратор лишается определенного количества баллов.

- Зачем какие-то баллы? – нетерпеливо заерзав на стуле, спросил Тайлер.

- Согласен, - вмешался Дерек. В этот момент до меня вдруг дошло, что он послал лектора куда подальше, когда тот попросил назвать свое имя. И почему вообще это всплыло в моем сознании так вовремя? – К чему такое давление на одного человека, когда есть как минимум одна схожая методика с более лояльными условиями. И это только то, что сразу приходит на ум, я даже не думал об этом как следует...

- В том-то все и дело, - с легким раздражением возразил лектор. – Ты не подумал, а у нас для этого было достаточно много времени. К тому же, не один куратор зависит от всех остальных. Пока куратор не наберет достаточное количество баллов, никто из вас не покинет это место. Куратор не просто несет за вас ответственность, наблюдает и наставляет на правильный путь. Он так же принимает удар на себя в случае чьей-либо провинности.

- Но это исключает равенство... - хотел было возразить Дерек, заметно посерьезнев.

- Я закончил с этим, - строго отрезал лектор. – Методика более не обсуждается. Вам не стоит много думать об этом. Лучше хорошенько постарайтесь, если хотите покинуть это место.

- Я...

- Звались, чувак, - послышался шепот; настолько тихий, что даже я с трудом его уловила.

- Не время, - вмешался новый шепот. – Я все устрою, а пока помалкивай.

- ... согласен с вами, - закончил Дерек, учтиво кивнул лектору, который все так же не слышал ничего «лишнего». – Меня порой заносит.

- Хорошо, что ты осознаешь это, - хитро улыбнулся лектор.

- Слишком палишься, - коротко прокомментировал Тайлер. – Скажи что-нибудь тупое.

- Честно говоря, вы меня запутали, - послушно заговорил Дерек, отчего мне захотелось хихикнуть. – Что нам нужно делать, чтобы набирать баллы?

- Об этом вам знать не нужно, иначе результат будет уже не тем.

- Тогда в чем заключается моя работа? – мягко спросил Нил.

- Ты в ответе за них, - широко улыбаясь, ответил лектор и развел руками. – Наставляй, помогай. Будь для них кем-то вроде родителя.

Нил задержал на мне взгляд, впервые с того момента, как мы вошли в эту комнату, и странно ухмыльнулся, но продлилось это всего одно мгновение. Даже не знаю, почему запомнила это движение во всех деталях. Блеск в его глазах, похожий на слабую, добрую насмешку, несдержанную улыбку, словно на секунду теряешь контроль над своим лицом, и губы выдают твое настроение; я будто бы даже услышала его сердцебиение.

- Постараюсь, - улыбнулся Нил. Такой ласковой улыбки я не видела, наверное, никогда в жизни.

- Чудесно, - просиял лектор. – И последняя на сегодня новость: отныне вы переводитесь в общую комнату. Не волнуйся, Кейт, для тебя предусмотрена ширма. Это ведь не проблема?

- Ширма или общая комната? – выпалила я, вскинув брови, после чего парни давились смешками, а я залилась краской.

- Комната, конечно, - сдержанно улыбнулся лектор, глядя на меня как на проказничающего ребенка.

- Вообще нет, - пожала плечами я, пытаясь выглядеть непринужденно, хотя все еще чувствовала, как пылает лицо. Как будто они бы предоставили мне выбор в случае отказа.

- Я так и думал, - кинул мужчина, потерев щеку ладонью.

- Кретин, - тихо буркнул Тайлер, прикрыв рот кулаком.

- Тише, здоровяк, - предостерегла я.

- Сейчас я выдам вам телефоны упрощенной модели, - продолжил куратор и полез в ящик стола, вытаскивая металлические коробочки. – По ним мы сможем связаться с вами в любое время, где бы вы ни находились. Вы также можете связываться друг с другом.

- Полагаю, звонки возможны только внутри определенного круга? – подал голос Эван, вызвав подозрительный взгляд лектора.

- Естественно, - с каменным лицом ответил он. – Все настроено идеальным образом, так что у вас не должно возникнуть проблем. Или соблазнов, - добавил он, одарив всех нас многозначительным взглядом.

Нам раздали аппараты и, пока парни их изучали, я просто сунула телефон в карман штанов. Меня больше увлекала мысль о переводе в общую комнату. Конечно, я глубоко ценила приватность, но эта новость меня успокоила и даже порадовала. После нескольких месяцев заточения, небольшая компания, пусть и из одних парней, все же была неким маяком в ночи средь черного океана.

- Теперь вас проводят в душевую комнату, а затем проводят в спальню. Осваивайтесь потихоньку. После ужина состоится еще одно собрание.

Странно, разве я не принимала сегодня душ?

Может, я путаю. Наверное, это было вчера.

На какое-то время я потеряла дар речи и молча плелась за остальными, когда нас всех вместе повели в одну душевую комнату. Я мысленно убеждала себя в том, что люди, настолько серьезно взявшиеся за лечение душевно больных людей, что не побрезговали «особой методикой» - которую лично я считала настоящей пыткой, не оправдываемой ни одним результатом - просто не могли быть идиотами, которые не предусмотрели даже такие детали, как минимальная приватность.

И эти мысли крутились у меня перед глазами до тех пор, пока, открыв дверь, Нил не пропустил меня вперед, и я не увидела разделенные матовым стеклом душевые. С губ невольно сорвался вздох облегчения, и Нил тихонько захихикал, положив руку на мою спину, и продвигая меня к дальней стенке.

Сопровождающие, которых теперь было не так много, учитывая, что раньше к каждому было приставлено по двое, остались снаружи. Теперь, когда в одной комнате были только «пациенты», мне стало намного спокойнее. На какое-то время я забыла про чувство одиночества, разъедающее меня по ночам.

- Ты не производил впечатление верного пса, - сделал замечание Тайлер, даже не стараясь перекричать шум воды. – Я же видел тебя раньше.

- Хорошо же ты меня запомнил, - довольно ответил Нил.

- Что с тобой делали? – подключился Скилер.

- Ничего. Но я знаю, как тяжело пришлось вам.

Мне стало немного обидно. Парни виделись раньше, наверное, их кормили в общей столовой. А вот я вообще людей не видела. Нормальных людей, а не медсестер, мужика в тупом свитере или охранников.

- Теперь я готова поверить, что ты свято веришь в возможность нашего излечения, - добавила я, чувствуя легкое головокружение и слабость.

- От чего вас нужно лечить? – посерьезнев, спросил Нил, обращаясь ко всем.

Молчание длилось до тех пор, пока от волнения у меня не затряслись руки. Я решила ответить первой:

- Я не помню. Но знаю, я не больна. А они не лечат. Они...

- Что они делают? – с тревогой в голосе напирал Нил. - Что говорят вам?

- И этого я не помню. Но они всегда твердили, что у меня проблемы с психикой.

- Я вас вытащу, - шепотом пообещал Нил.

Такое заявление не сильно меня удивило, но в какой-то степени насторожило. Кому на самом деле помогает Нил – нам или им? Может, он сказал это лишь для того, чтобы втереться в доверие. Что если на самом деле он лишь собирается разузнать у нас что-то, что потом доложит своим «врачам»? Разве можно доверять кому-то, над кем работали мозгоправы? Я ведь даже себе уже не до конца верю.

- Откуда у всех такой слух? – подал голос Эван.

- Потерпите, - только и сказал Нил.

Все остальные ничего не ответили. Лично я была в полном замешательстве. Эван задал отличный вопрос, но, похоже, никто из нас ответа не знал. Если задуматься, то это слишком подозрительно. Но когда начинаю думать о чем-то подобном, голова начинает раскалываться, а по телу пробегает дрожь, оставляя после себя болезненные следы. Сейчас мне остается только ждать и наблюдать. Если Нил не соврал, то скоро многое прояснится. Если же он соврал... Боюсь признавать, но другой надежды у меня нет.

- Договоримся на берегу, - заговорил Тайлер специально громко. Наверное, эти слова предназначались не только нам, но и тем, кто мог подслушивать. – Среди нас только одна девчонка. Думаю, не нужно объяснять, что мы в ответе за нее?

- А мне кажется, она и сама за себя постоит, - прокомментировал Эван. – Без обид, но у меня от нее мурашки.

- Спасибо, - нарочито громко ответила я, чтобы показать свое недовольство. Да как я вообще могу кого-то напугать, я же метр с кепкой?! – Может, все дело в том, что меня за что-то упекли в психушку?

- Нет, дело в твоем духе, - тихо буркнул Эван.

- Что это должно значить? – так же тихо спросила я.

- В любом случае, - еще громче продолжил Тайлер, - Если с ней что-то случится, я лично всем глотки вскрою.

Заявление этого здоровяка мне польстило и немного успокоило, учитывая, что из всей группы он показался мне самым грозным. Хотя, он выбрал странные слова для передачи того смысла, который я уловила. Либо парень не очень хорошо умел подбирать слова, либо я поняла его неправильно.

- Вы тут вечность проторчать собираетесь? – перекрикивая шум воды, заворчал один из сопровождающих. – Закругляйтесь!

Тайлер вдруг громко рассмеялся, а я всерьез испугалась, усомнившись в его адекватности. С другой стороны, было приятно услышать от него что-то обнадеживающее.

Пока все одевались, Нил просунул мне полотенце и сложенную одежду через приоткрытую дверь душевой кабины. Я наспех обтерла кожу и натянула одежду на влажное тело. Все тело жутко зудело от стягивания пересохшей и почему-то исцарапанной кожи.

Мы вышли из наполненной белым паром комнаты и поплелись в спальню за сопровождающими. Выглядели они так, будто мы не представляли никакой угрозы, но все же крепко держались за оружие. Они сопроводили нас до спальни и снова оставили наедине.

Внутри были такие же белые голые стены, как и в коридоре. Две двухъярусные кровати вдоль левой стены и две одноярусные вдоль правой. В противоположном конце комнаты была еще одна дверь, из-за которой выглядывал кусочек зеркала, висящего над раковиной. Стало быть, умываться можно там.

Растолкав парней, застывших у входа как статуи, я прильнула ухом к двери. Топот шагов быстро отдалялся, но мне не нужна была абсолютная незаметность. Дрожащими руками я нажала на ручку и потянула. Дверь поддалась слишком легко. Я высунула голову из-за двери, огляделась и шмыгнула обратно как горе-шпион.

- Что ты делаешь? – растерянно хлопая глазами, спросил Нил.

- Очевидно, теперь сбежать даже сложнее, чем при замках, - кивнул Тайлер. – Это не вариант.

- Знаю, что не вариант, - отмахнулась я, следуя к кровати в обрамлении плотных бардовых занавесок. – Просто проверила.

- Будет лучше, если все будут делиться догадками, - ровным голосом произнес Нил.

- С тобой-то? – надменно хмыкнул Эван. – Где доказательства, что ты не подставной?

- Такой мелкий, а в каком ключе мыслишь, - издевательски хохотнул Нил.

- Эй, - выпалила я, сделав пару шагов к шатену в порыве эмоций. Порыв растворился в холодном воздухе, и я быстро сбавила обороты. – Выбирай слова.

- Мне можно верить, - спокойно ответил Нил, подняв руки над головой в мирном жесте. Кажется, в его глазах даже плясали смешинки, но это не объясняло ровным счетом ничего. Он спокоен: либо потому что он один из этих садистов, либо потому что слишком уверен в том, что мы не причиним ему вреда.

Поймав себя на мысли, что я уже говорю «мы» в собственных внутренних рассуждениях о большей части присутствующих, я невольно улыбнулась, но сразу нахмурилась. Как сказал красноволосый – где гарантия, что парни не подставные? Кто знает, какую извращенную пытку могли придумать мозгоправы, чтобы поиздеваться надо мной.

От спутанных мыслей голова совсем опустела. Жизнь в вечных сомнениях – вот одна из самых извращенных пыток.

- Они точно не лечат, - заключила я, привлекая вопросительные взгляды. – Они сводят с ума. Намеренно.

- И откуда же такая уверенность? – издевательски спросил Скилер, намекая на глупость моих умозаключений.

- Прекрати, - фыркнула я. – Меня сводит с ума уже то, что я не могу верить никому из вас, но вынуждена жить с вами в одной комнате. Вечные вопросы и терзания по поводу доверия только больше путают меня.

- Стоп, стоп, стоп! – панически замахал руками Нил, подходя ко мне. Положив руки мне на плечи, он наклонился к моему лицу на приличном расстоянии и прошептал: - Я – лис, милая.

- Это должно успокоить? – завопила я, смахивая его руки с плеч.

- Ты не поняла? – разочарованно нахмурился он. – Послушай, я бы никому не признался в этом. Никому. Ты должна поверить мне. Я – лис, но вру лишь тем, кто совершенно уверен в обратном.

- То есть, я должна и дальше сомневаться, чтобы ты не соврал мне?

- Я не прошу верить мне сейчас, - вздохнул Нил после минутного молчания. Он выпрямился и прижал меня к себе, опустив голову на мою макушку. – Дай мне время.

Я ничего не ответила, лишь оттолкнула парня. Глядя ему в глаза, невыносимо хотелось верить ему, но в том-то и проблема. Он произнес просто самую запутывающую фразу в мире: «Я вру тем, кто уверен в обратном». В груди все сжалось, а глаза прожигали подступающие слезы. Быстрым шагом я вернулась к кровати, забралась на нее и уселась спиной к стене.

Мне нужно было перестать думать о том, кому из этих ребят можно доверять, а кого стоит опасаться. Перебирание всех ранее высказанных слов ничуть не помогало мне разобраться.

Если бы не Эван, я бы и не подумала о том, что один или даже все присутствующие могли быть подставными. Значит ли это, что он сомневается так же, как я, и мы с ним в одной лодке? Или же наоборот, он вбросил эту мысль, чтобы намеренно заставить меня терзаться сомнениями? Может, я бы и подумала об этом сама, но далеко не сразу. Первым делом я лишь обрадовалась, что больше не одна. Какая же шаткая штука эта радость.

- Ты плачешь? – хмуро спросил Тайлер, сделав шаг ко мне, но сразу же передумал подходить, и сделал три шага назад.

- Я здесь уже больше месяца. Не знаю, была ли раньше здоровой, но сейчас я точно больная. Плевать мне, что вы обо мне подумаете, - опустив взгляд, ответила я и прижала колени к груди.

- В общем-то, ничего, - пожал плечами Тайлер и сел на свою кровать. – Не плачь, коротышка, на тебя прям смотреть больно. Я себя чувствую, как будто щенка сбил.

- Ты просто воплощение милости, - я закатила глаза.

- Что нам делать? – без каких-либо эмоций спросил Эван, обращаясь к Нилу.

- Не надо воспринимать меня как надзирателя, - скривился тот. – Я не начальник, скорее ответственный.

- В чем разница? – злобно проворчала я.

- Я не приказываю, что вам делать, - пожал плечами Нил. – Я отвечаю, если вы накосячите.

- Ох, и влип же ты, - расплылся в счастливой улыбке Тайлер.

- Да, я в общем-то знаю, - кивнул Нил, ехидно ухмыляясь, и шепотом добавил: – Вот только накосячишь ты как минимум через неделю.

- Это еще почему?

- Уж сделай мне одолжение, - заговорщицки подмигнул Нил, уперев руки в бока. – До тех пор, будьте паиньками, инвалиды.

Мне не понравилось, что меня обозвали инвалидом, и я скорчила недовольную гримасу. Нил же в этот момент с любопытством и необъяснимой надеждой рассматривал каждого из нас. Один лишь Тайлер отреагировал на это слово как на похвалу, остальные же последовали моему примеру, ответили Нилу недовольными взглядами. Шатен чему-то даже обрадовался, улыбнулся, опустив голову, и лег на кровать.

***

Ужин прошел куда веселее, чем весь последний месяц. Белые холодные стены больше не угнетали меня; более того, я перестала их замечать. В душе еще было много сомнений, много тоски, но присутствие людей отодвигало одиночество в дальний угол. Я позволила себе немного расслабиться и просто продолжить наблюдать. В лишних переживаниях все равно не было смысла. Ведь не могла я прижать парней к стенке и кулаками выбить из них правду или клятву верности.

Сидя рядом со мной, Скилер рассказывал истории из своего детства: про его первую и единственную попытку воровства картошки с какого-то поля, про то, как пытался убежать от громадной собаки, как пытался обдурить уличного фокусника.

Я ела холодный, а точнее остывший, суп целых полтора часа, потому что слишком сосредоточилась на получении и обработке информации. С моим потрепанным сознанием это стало непростой задачей.

Затем, нас снова отвели в небольшой кабинет, где рассказали еще одну хорошую новость. Со следующего дня нам позволят выходить за пределы спальни и даже гулять в маленьком дворике, конечно, после небольшой экскурсии. Особой радости эта новость не принесла. Я не верила, что нам дали больше свободы потому, что начали доверять. Уж мне-то они точно не должны были доверять. Нет, это значило совсем другое: они не сомневались в своей системе наблюдения и охранной системе, и лишь потому могли позволить себе выпускать нас из комнат.

Эта ночь была не такой жуткой и одинокой. Присутствие посторонних сделало меня спокойнее, особенно когда я узнала, как чутко спит Эван.

В первую ночь старшие парни решили устроить что-то вроде обряда посвящения. Они взяли из ванной зубную пасту, намереваясь разрисовать красноволосому лицо, но тот схватил руку с тюбиком пасты, как только та приблизилась к его лицу. И все равно день закончился смехом. Хотя, в первую минуту, когда Эван открыл глаза, я уже было подумала, что мы все вот-вот расстанемся с жизнями - такой устрашающий был у него взгляд.

Раздеваться я не стала, как и задергивать шторы. Казалось, мне будет куда спокойнее, если в любой момент, открыв глаза, я смогу увидеть все и всех. Пока я снимала верхнюю кофту, стоя перед кроватью, и складывала ее, парни как по команде повернулись лицом к стене, стянули футболки и шмыгнули под одеяло, не отворачиваясь от белых стен. Я хихикнула и легла на кровать, обняв скомканное одеяло. Комната почти сразу заполнилась звуками чужого дыхания, посапыванием и шуршанием. К глазам подступили слезы, причину которых я искренне не понимала.

Еще один день в нестандартной тюрьме прожит. Мне оставалось лишь надеяться, что не зря.