Глава 6. О понятии времени.
Я давно понял простую истину: люди всегда воспринимают время по-разному. Для каждого оно течёт далеко одинаково. Кто-то может сейчас работать, уныло перебирая в офисе бумаги и нажимая на кнопки клавиатуры, и для такого человека время, как ему кажется, течёт до дрожи в коленях медленно, он будет отсчитывать каждую секунду, не то что минуту, ожидая конца рабочего дня и ежедневного, как многие любят говорить, ада.
С человеком, любящим своё занятие, всё иначе — он будет сконцентрирован лишь на своём деле, допустим, рисуя, фотографируя природу или прогуливаясь по лесу. Человек, проводящий время себе в удовольствие, никогда не будет отмерять без надобности часы и минуты, вовсе забыв о понятии времени. Многие родители говорят одну и ту же фразу ил года в год, из века в век: "Дети так быстро растут". А малышам всегда кажется, что их родители так шутят.
Каждый видит время по-разному.
Сидя в своей комнате на уютном диване, новеньком, недавно купленном, я думал лишь о том, что время действительно странная штука. Прожил не один век, подобно зануде отмеряя часы до следующего года. Сейчас целый год прошёл для меня столь быстро, что звук кажется мне улиткой. Я наслаждался теми двенадцатью месяцами, прошедших пусть и столь быстро, но в столь приятной обстановке, что о времени и взаправду забываешь.
Я даже забыл о том, кто такие люди, кто я такой. Я забыл обо всём на свете.
Перевёл взгляд на балкон, повертел в руках бокал с виски — старые привычки, в отличие от порядком изменившейся в интерьере квартиры, не меняются. Мой дом и правда сиял: светлые обои, ковёр цвета травы, который ещё с момента покупки меня сильно рассмешил своим видом. Она правда был похож на летнюю траву.
— Ну же! Представь, зима, а дома будет трава!
Александра шумно кричала почти на весь магазин, негодуя, чем меня не устраивал этот ковёр. Она стояла на своём так долго и столь упорно, что я сдался, после извинившись за весь шум, поднятый Сашей, перед персоналом магазина. Те нас надолго запомнят, это уж точно, потому что мы не раз ходили к ним за мебелью, постепенно обустраивая квартиру.
Я усмехнулся.
Почти всё, что она мне разрешила оставить — комод, небольшой столик из белого дерева перед диваном, который она решила выбрать в стиле берёзы, — такой был рисунок, — а ещё кровать. Она была мягкая, с чем Александра, дуясь и метая молнии в меня, согласилась.
Но я позволил во всём остальном руководит ей. У неё был вкус, было чувство, которые есть у редкого количества людей — она быстро и сразу понимала, какой цвет и рисунок подойдёт там и там. Перестройка в квартире, кроме того, её лишь радовала, она буквально сияла от счастья, когда я согласился позволить ей это сделать.
Мы спелись быстро. Любимые книги, блюда, даже сериалы и фильмы — нас многое объединяло. Мы нашли общий язык столь же быстро, как налетает ураган, стали неведомо для меня проводить больше времени в компании друг друга. Несмотря на это, у нас были и различия: Александра не любила сигареты и, как в последствии оказалось, алкоголь, но смирилась с тем, что я не могу спать без хотя бы одной вещи, и Саша остановилась на алкоголе, потому что дым она не переносила больше крепкого напитка с градусом.
Она действительно было паинькой, редкой пташкой. Мне казалось, что таких на свете этом не бывает вовсе. Я считал, что только Ангелы могут быть столь чисты и невинны, но эта девушка доказала мне обратное.
— Ты снова пьёшь, — скривившись и говоря с явным раздражением, Александра стояла в арке, недовольно качая головой в такт словам. Я в ответ лишь пожал плечами, поднимая обе руки и лукаво улыбаясь. — Погубишь так себя, — ласково ворчала девушка.
Она всё же подошла ко мне, чем я и воспользовался. Я отставил стакан на стол, схватывая Александру за талию и притягивая её к себе, отчего она коленкой упёрлась в диван между моих ног. Её волосы, отросшие ещё больше за год, спадали мне на лицо, приятно щекоча. Я улыбнулся, смотря на её покрасневшее лицо.
— Ты уже меня погубила, — сладко приговаривал я, приближаясь к её лицу.
— Дурак, — прошептала она мне в ответ, не отстраняясь и не пытаясь вырваться из моей хватки.
Она преодолевала себя. Ей было непривычно то, как я с ней себя веду, то, как ласкаю — она была столь невинна, что простые поцелуи до сих пор смущали её, но она старалась к такому привыкнуть. А я довольствовался её красным от смущения лицом, бегающим из стороны в стороны взглядом, приоткрывшей ротик и часто задышавшей.
Я поцеловал её нежно, как обычно, не делая придавать чувствам порочной страсти. Во всяком случае, пока. Александра не одобрила бы моего рвения, и я сам поражался своим чувствам.
Она определённо свела меня с ума.
— Я тебя люблю, — шёпотом проговорил я, носом утыкаясь в шею девушки.
Александра зарылась пальчиками мне в волосы, перебирая пряди и сжимая их. Она на мгновение остановилась, но продолжила свои крошечные и невинные ласки.
— Я тебя тоже, — со смущением и шёпотом куда тише моего, она говорила, улыбаясь, положив мне на голову подбородок.
Я определённо забыл с ней о всяком времени. Если всё так хорошо, то зачем мне даже возвращаться назад?
Больше я не желал возвращаться в Рай. Эта квартирка и Александра — это и есть мой Рай, большего я желать не могу и не смею, лишь провести с ней всю свою жизнь.
Взглянув ей через плечо, я заметил слабый кивок, а после фигура и сияние исчезли, не оставляя о себе никакого напоминания.
— Ужин готов, будешь есть? — всё также шепча, спрашивал я Александру.
Она кивнула, радостно соскакивая с меня и дивана и мчась стрелой на кухню. Я засмеялся, видя рвение возлюбленной.
Она безумно любила еду!
Наверное, она любила её больше, чем меня. Я озвучил ей свою мысль, проход на кухню и взирая на уже полную тарелку: гора спагетти, жареной картошки и три куска сочной курочки в виде двух голеней и окорочка.
— Нет, просто соблазн поесть больше всего на свете! — довольно воскликнула Александра, с трудом и быстро пережевав пищу.
— Вечно ты такая, — я посмеялся в кулак.
Александра нахмурилась и недовольно уставилась на меня.
— Какая? — строго спросила она, сверля меня взглядом.
Я обошёл стол, поцеловал её в макушку и потрепал легонько по голове, взъерошивая её волосы, чему девушка была сильно недовольна.
— Любимая, — ответил я ей, улыбнувшись и наблюдая за вновь вспыхнувшими красными щёчками.
Такой ребёнок.
Но любимый.