10. Первое свидание.
♾♾♾
Инфантилизм — проявление детских черт в психологии и поведении взрослого человека.
♾♾♾
Договорившись с девушкой о времени встречи, я поехал домой. По дороге перебирал в голове всё, что можно только придумать для свидания. Я должен удивить Карину! Должно быть такое, что более приятно она вспоминает из своего детства. Необычный поход или скромная посидела в лесу... Отлично! Придумал.
К половине двенадцатого я оделся потеплее, взял два махровых пледа, достал из холодильника бутылку красного полусухого вина и поехал к Карине. Всё-таки, мне очень приятно думать о том, что я первый парень, с которым она пошла на свидание. Буря эмоций захлестнула меня. В голове разгоралось пламя, и я не мог не думать о новом поцелуе с русоволосой.
Когда я подъехал к дому девушки, мой взор устремился на одного человека, с которым я желаю оградиться от всего мира. Она была одета в чёрные джинсы, белые кроссовки, а на плечах, поверх белой водолазки с длинным воротом, висела чёрная кожанка. Карина быстрым шагом подошла к моему авто и села на пассажирское сидение.
— Привет, — глупо улыбнулся я.
— Да, виделись же уже, — тон Карины был таким, словно она держала некую дистанцию между нами, — Куда направляемся?
— Увидишь, — коротко ответил я и нажал на педаль газа.
Я повёз её в район новостроек. Их построили около года назад возле выезда из города. Из окон верхних этажей каждого здания можно увидеть неописуемо красивый ночной город.
— Нам нужно попасть на крышу. Будем надеяться, что люк отрыт, — взмолился я высшим силам, подойдя к двери подъезда.
— Ты решил сбросить меня с крыши? — подняла Карина одну бровь и еле заметно улыбнулась.
Её милая ямочка на правой щеке заставила и меня оголить свои зубы.
— Ты чего? — нахмурилась девушка, заметив мою улыбку.
— Ничего, — примерив на своё лицо маску серьезного человека, ответил я, — Пошли скорей, пока нас никто лишний не заметил.
Поднявшись на крышу, я кинул на пол серый махровый плед и сел на него, Карина устроилась рядом. Мы сидели чуть поодаль друг от друга и смотрели в даль. Я пытался разглядеть каждый огонёк, доносивший свой свет до наших глаз. Но не выносимо скучно рассматривать то, что на данный момент мне совсем не интересно. Мысли были забиты невероятно красивой и сексуальной женщиной. Да, чёрт возьми, я признался самому себе в том, что я хочу её.
Медленно повернув голову в сторону спутницы, начал подбирать правильные слова для нашего разговора.
— Какая же красота, — со счастливой улыбкой на лице посмотрела на меня русоволосая.
Я ничуть не смущаясь, продолжал рассматривать её лицо. И только когда понял, что этим доставляю Карине дискомфорт, перевёл взгляд обратно на красивейший пейзаж.
— Я знаю, — тихо произнёс я.
Несмотря на то, что время было уже за полночь, шум проезжающих машин по трассе не затихал ни на секунду. Но я почти не обращал на него внимание. Мои глаза изучали многоэтажные дома вдалеке. Я едва ли различал дома от деревьев, но и это не имело никакого значение.
Был бы сейчас июль месяц, мы могли бы наблюдать невероятнейший малиновый закат. Наверно, самое романтичное природное явление. Непривычные краски садящегося за горизонт солнца влияют на мозг человека иначе, нежели привычный дневной свет.
— Прости за то, что я поднимаю эту тему, но я всё же спрошу. Как ты себя чувствуешь после расставания с Машей? — не смотря на девушку, полюбопытствовал я.
Карина лишь молча перевела на меня взгляд и посмотрела так, будто я задал самый глупый в мире вопрос. Хотя, таковым он и является.
Зрительный контакт оставался напряженным до тех пор, пока я не кивнул, продемонстрировав своё поражение. В неловкой тишине я открыл бутылку грузинского вина, в нос сразу же врезался резкий запах с пряными нотками.
— Мне очень тяжело, — тихо выдавила русоволосая, отвернувшись.
Я посмотрел на неё. Лицо было прижато к дальнему от меня плечу, дыхание становилось с каждой секундой все тяжелей. Она заплакала...
Чтобы не доставлять девушке дискомфорта своими «подбадривающими» словами, я лишь придвинулся к ней ближе и приобнял за плечи. Физический контакт в таких случаях больше уместен, чем пламенные речи.
Несмотря на то, что я продемонстрировал всю свою искренность и нежность, Карина не принимала мою заботу. Она заплакала ещё сильней, продолжая прятать от меня своё лицо. И это продолжалось на протяжении долгих и мучительных для каждого секунд.
Не выдержав, я медленно поднялся и сел на корточки напротив девушки. Она продолжала прятаться от меня... Аккуратно развернув её лицо за подбородок к себе, я нежно улыбнулся и крепко обнял заплаканного ангелочка.
В моих объятиях Карина вся размякла, напряжение в её теле ушло. Но всхлипы не прекращались, и казалось, будто ей становилось только хуже.
— Мы поссорились... — низким голосом, не присущим девушкам, прошептала она, — Я нарочно соврала тебе, что мы пришли к единому мнению. Я не хотела поднимать эту тему...
Руки русоволосой образовали кольцо вокруг моей талии, и я моментально почувствовал тепло не только на своём теле, но и в душе. Чем дольше мы сидели молча, тем сильнее оказывалась её хватка, мне на секунду показалось, что меня может раздавить настолько хрупкая девушка.
— Разве я настолько отстойная личность, что от меня ушла девушка к парню? — захлебываясь слезами, продолжила Карина.
Так вот оно в чём дело! Для неё это было сильным ударом под дых.
— От меня... К парню... Поверить не могу, что лишилась сразу всего. И девушки, и подруги, и единственного родного человека.
— Ты самая лучшая девушка из тех, кого я когда-либо встречал, — отстранившись, я посмотрел в красные от слёз глаза, — Ты невероятно сильная и храбрая.
— Никакая я не храбрая! — возразила она, не размыкая рук за моей спиной, — Я не могу даже элементарно поздороваться с молодым официантом в кафе! Это... это, блин, забыла слово...
— Это андрофобия, — заявил я.
— Именно! Если человек чего-то боится, то это значит, что он не храбрый.
— Ты не права, — возразил я, — Храбрые люди тоже боятся. Во времена войны боялся каждый, а мог пойти против врага только храбрый. И ты так же. Ты отталкиваешь от себя всех мужчин, но ведь я сейчас сижу рядом и обнимаю тебя. Это и есть храбрость. Ты выиграла противостояние со своим страхом. И это успех.
Мои слова действовали на Карину, как успокаивающее, потому что слёзы перестали скатываться по её щекам.
Стерев подушечками больших пальцев последние слёзы с лица девушки, я улыбнулся.
— Я здесь только потому, что ты психолог. Я уверена в том, что у человека с такой профессией хватает совести не совершать грязные поступки.
— Ты здесь по другой причине, — помотал я головой в стороны.
— Даже не пытайся сейчас сказать, что знаешь, что у меня к тебе есть какие-то чувства, — серьезно возразила русоволосая, выпустив меня из своих объятий, от чего мне стало вновь прохладно.
— Я хотел сказать, что ты не могла отказаться от возможности повеселиться. Ведь так?
Карина усмехнулась. Я удивлён, что она вообще думает о наших чувствах. По всей видимости, ей не всё равно.
— Конечно, — смущённо улыбнулась она.
Поднявшись, я расправил второй плед и накинул на плечи девушки, за что получил от неё благодарность, а затем сел на своё место.
— Расскажи, как ты узнала, что Маша ушла к парню? — тихо спросил я после двух глотков вина и протянул бутылку Карине.
— Мы с ней в последнее время редко виделись. Я готовилась к защите диплома и всё в этом роде. А она проводила большую часть времени со своими одногруппниками. Часто зависали вместе... — за длинную паузу русоволосая опустошила почти половину стеклянной ёмкости, — Что-то пошло не так, и она переспала с парнем, который давно к ней подкатывал, — слёзы новым потоком полились с серо-голубых глаз, — И вскоре она призналась в этом, говоря, что не может меня больше обманывать. Она ещё посмела, напоследок, посоветовать, тоже переспать с мужчиной!
Смахнув слёзы с щёк, девушка приставила горло бутылки к губам и сделала один большой глоток, пытаясь проглотить горечь сказанных слов.
Я считаю, что поступок Маши правильный, несмотря на то, какой подлый по отношению к Карине.
— Так вы разошлись с негативом? — нахмурился я. Девушка кивнула, протянув мне бутылку, — Это не правильно.
— Алло, Кэп, так бывает, когда люди ссорятся и расстаются, — удивленно посмотрела на меня русоволосая, вытерев слёзы.
— Вообще-то, я знаю. Но это НЕ ПРАВИЛЬНО, — настоял я на своём, — Я не хочу сейчас тебе что-то доказывать или объяснять, но хочу попросить тебя лишь помириться с Машей. Не держать зла... Вы должны вспоминать друг о друге, как о чём-то хорошем, а не наоборот. Пообещай, что хотя бы попытаешься сделать первый шаг к примирению.
Не знаю, зачем, но я это всё, действительно, говорю. Одна часть меня хотела, чтобы Карина больше никогда не вспоминала о Маше и об отношениях с ней, а другая — наоборот, примирить их. И разум, конечно же, победил над чувствами.
Совершая правильные поступки, ты несёшь всему обществу благо. Помог одному — счастливы сотни.
Ну, и, конечно же, надежда! Надежда на то, что Карина поймёт, что я друг и пытаюсь ей помочь, нежели затащить её обманом в постель. Я не хочу идти по простому пути! Чем сложнее добиться хоть какого-либо расположения девушки, тем крепче будут отношения в дальнейшем... Если, конечно, будут.
Карина молчала, глядя в даль, и меня это напрягало. Настаивать на её мне обещании примириться я не стал, иначе это выглядело, как явная попытка добиться того, что она совсем не желает.
— У тебя есть какое-нибудь хорошее воспоминание из детства? Такое, от которого я смогу улыбнуться, — еле слышно прошептала русоволосая.
Над её вопросом я рассуждал долго, перебирая в памяти все свои детские воспоминания.
— Раньше, когда мне было лет тринадцать, родители часто отправляли меня в деревню к бабушке. И мне там нравилось абсолютно всё. Работать в огороде, колоть дрова, помогать доить корову. Но в деревне у меня совсем не было друзей, потому что именно там я не хотел ни с кем общаться. Я работал с утра до вечера, а потом после бабушкиных пирожков уходил в лес на любимую полянку, усыпанную различными цветами, забирался на самое высокое дерево и мог просидеть в одном положении несколько часов. Я даже умудрился построить небольшой шалашик на этом бедном дереве, чтобы не страшно было уснуть, любуясь закатом, и не упасть. Я брал с собой толстую тетрадку и ручку. Тогда я сочинял стихи... Это, пожалуй, самое лучшее, что происходило со мной, не считая, моей первой любви, конечно.
Каждое моё слово было пропитано горечью. Мне хотелось вернуться в те беззаботные времена, обнять бабулю, скушать её пирожки с капустой и снова сочинить стих.
Подняв глаза на девушку, я понял, что не смог добраться до глубины её души и заставить улыбнуться.
— Помнишь тот момент, когда я рассказывала тебе о прошлом? Я выговорила всё то, что копилось во мне годами. Мне стало легче дышать. Хочешь ли ты сделать первый шаг облегчению? Выговорись, расскажи мне свои переживания. Может быть, уже пора отпустить своё прошлое? — тихо спросила она.
Этот вопрос вызвал во мне море воспоминаний. Как хороших, так и ужасных, от которых я давно желаю избавиться.
Я посмотрел на девушку. Красные от слёз глаза, нос с маленькой горбинкой, тонкая линия губ. И я счастлив быть сейчас рядом с ней, сидеть на крыше многоэтажного дома за дружеской беседой.
— Ты права. Пора бы уже и мне выговориться.
За долгую минуту молчания я сделал несколько глотков обжигающего горло вина.
— В школьные годы я влюбился в свою одноклассницу. Диана... Она была для меня всем, а я был для неё всеми. В старших классах она потеряла своих родителей и осталась совершенно одна. Я был единственным человеком, который остался у неё, и именно я был в ответе за неё. Мы закончили школу, поступили в один университет, на одно направление, были в одной группе... — вспомнив, как мы всегда с Дианой вместе делали домашнее задание, я горько улыбнулся, — Ещё в нашей группе был один борзый нерусский, который постоянно нарывался на неприятности, когда подходил к ней. Благодаря мне, он вечно ходил с расквашенным лицом, за что ещё пуще приставал к Диане. И когда, казалось, что он отстал от нас, мы совершенно ничего не боясь, пошли на вечеринку, посвященную окончанию второго курса.
Выдержав огромную паузу, во время которой я вспомнил тот самый день, я не стесняясь Карининого взгляда, позволил свои слёзам скатиться с моих глаз. И не спешил их смахивать... Смотря в даль, за линию горизонта, я не видел ничего, кроме размытых очертаний лица Дианы.
— Самое ужасное в этой ситуации то, что это я уговорил пойти её на эту чёртову вечеринку... Она была совершенно не такой! Любила читать в одиночестве книги и всегда доверялась мне.
Мне показалось, что меня снова настигает истерика, как и в первые дни, после того, как я узнал о смерти девушки. Но Карине удалось остановить её. Светлоглазая девушка придвинулась плотнее ко мне и крепко обняла. Я обнял её в ответ и зарылся носом в женское плечо.
— Её изнасиловали! Убили... Я прекрасно знал, кто так с ней поступил! Я знал, но вместо того, чтобы убить его, я лежал на нашей кровати и оплакивал её... Но когда я собрался с силами, было поздно. Его арестовали ещё до моего прихода! Все эти годы я жалел, что не смог раньше прийти к этому ублюдку! Я бы заставил страдать его! Я, клянусь, убил бы его, и моя совесть была бы исключительно на моей стороне. Я просрал свою единственную любовь и возможность отомстить... Я жалок.
С каждым словом мне становилось всё хуже, поток слёз был огромным. И если бы не Карина, то я бы просто разбил бутылку вина и вновь попытался вскрыть себе вены.
В нагнетающей тишине были слышны не только мои всхлипы. Девушка тоже плакала. Но я не понимал, сочувствие ли это мне или воспоминания о её прошлом, вызванных моими словами.
— Я не знаю, что нужно говорить в подобных ситуациях, но... — приглушённым тоном начала русоволосая, посмотрев в мои глаза.
— Пожалуйста, не говори ничего, — не дал я ей продолжить, — Мне достаточно того, что ты рядом.
Зрительный контакт был настолько долгим, что мы оба прекратили попросту лить слёзы. Я забыл всё, о чём говорил секундами ранее. Думал о том, насколько красивы глаза девушки, сидящей рядом со мной. Не контролируя себя, мы оба медленно потянулись к губам друг друга, пока не слились в нежном поцелуе. Нежном, чувственном, искреннем и коротком...
Первым отстранился я, как только перед моими глазами возник образ Дианы. А когда я вновь взглянул на Карину, видел только её красивые серо-голубые радужки.
— Прости, — шепнула кратко русоволосая, повернув голову в сторону красивого ночного города.
Я продолжал смотреть на неё и думать то о её глазах, то о Дианиных. Вытерев с лица слёзы, я лег на спину и посмотрел на ночное звёздное небо.
На протяжении двух последующих часов мы то общались на разные темы, не поднимая прошлого, то продолжительно молчали, не зная, о чём можно рассказать друг другу ещё.