Жизнь с Сакамаки

Однажды вечером,сидя у окна своей комнаты,я смотрела на сад,вид которого открывался из любого моего окошка. Я думала о чём-то своем. В мыслях ясно показался образ женщины с фиолетовыми волосами. Я вспомнила фотографию в комнате Райто,и мне показалось,что женщина на ней кажется мне знакомой.

Луна уже давно поднялась на бархатное небо,а я еще не спала. Сидя в беседке,я думала о той женщине...О Корделии. О моей родной матери. Вот уж не подумала бы,что у меня такая семья! Устремив взгляд на луну,я молча воззвала к своей потерянной родственнице.
«Где ты сейчас? Почему ты оставила нас? Вернешься ли ты ко мне?»

Сама не заметила, как уснула

Очнулась в своей постели, не переодетая.

Встаю. Подхожу к зеркалу: бело-фиолетовые волосы растрепанны, глаза заспанные, слипшиеся. Бегу в ванную, принимаю душ и переодеваюсь. Затем лечу вниз завтракать.

- О, привет, соня!

- Здравствуй, дядя. Доброе утро всем!

-  Доброе, родная. Как ты?

- Хорошо, - мой взгляд зацепился за окно, я увидела силуэт матери, - Ах, Боже мой!

- Что? Что такое? - Всполошился Карла, мой отец, - Что ты видела, волчонок?

- Маму. она была там. В  саду. 

Райто встал, подошел к окну.

- Нет никого, ангелочек. тебе показалось.

-  Да нет же... Я видела ее!

- Ари, ты хорошо спала? - Спросила Юки.

Я фыркнула и промолчала.

Больше эту тему не поднимали. А потом мы с Юки ушли по магазинам, и вернулись вечером. 

Картина, представшая нашим глазам, повергла в  шок и меня, и Юки.

- Ах, - вздохнула моя матушка, спархивая со стула нам навстечу, - как же она выросла, Карла!

Она потянула было ко мне руки, но я зарычала и отошла к папе. С ним спокойнее.

- А нрав-то твой, волчий, - промурлыкала она мужчине, - Я даже соскучится успела. Ну же. милый, поговори со мной, не молчи!

Но отец молчит, сверкая на  женщину глазами. 

Наконец выдыхает: 

- Тебе здесь не рады, дорогая.

Сарказм. Чистый, бесподобный, холодный сарказм моего отца.

Люблю его за это.

- Какая жалость, - усмехаясь, протягиваю я, - Ты-то, небось, надеялась на хлеб-соль, да, мама?

Вижу улыбку на лице отца и тоже улыбаюсь ему.

- Уж не изволь серчать, что в пляски не пускаемся.

Она бледнеет, вздрагивает, как от отвращения. Смотрит на сыновей, но те отмалчиваются.

- Ты достаточно натворила в этом доме, - холодно произносит Райто наконец, -  а теперь уходи. Оставь нас в покое.

- Но...

- Оставь. Нас. В покое. 

- Вы и моя семья тоже.

- Нет.

- Райто, уж ты-то..

- Уж я-то, матушка, твоей семьей не являюсь. Убирайся!

Он выглядел таким властным... И эта власть была ему к лицу. 

Мать замолчала. а я села на ее место. По-хозяйски, закинув ногу на ногу.

- Ну и?... - устало протянула я, - Так и будешь ломать комедию?...Или, может, тебе указать, где выход?... Рейджи, братец мой дорогой, проводи нашу неожиданную гостью, пожалуйста.

Сама не знаю, почему назвала вампира братом. Сорвалось, наверное. 

Никто не обратил внимания, а  я предпочла забыть об этом.

Рейджи выставил мою мать за дверь. Шин выдохнул.

- Терпеть ее не могу. Как тебя угораздило влюбиться в эту ненормальную?

- Меня?... - не понял Карла, - Нет. Я не любил ее, это она пристала. 

- Ага, конечно, -  Цукинами фыркнул.

Я вздохнула. Поразительно - так ждала встречи с матерью, думала, что все пройдет иначе. А сейчас...Внутри было пусто.

- Она ушла, это хорошо.

- Не думаю, что она ушла насовсем, ангелок, - печально покачал головой Райто.

- А она ничего... - сонно протянул Шу. Я совсем о нем забыла!

Юки пожала плечами. Она была далека от истории семьи Аято, но  любила его.

- Давайте не будем о плохом. - Сказала она. - Кто-нибудь хочет есть?

У меня из головы никак не шел случай с Корделией.  Я понятия не имела, вернется она или нет.

- Папа...

- Да, волчонок?

- Если эта женщина... Если мама вернется, что мы будем делать?

- Ты - ничего.

- Но, папа, я должна хотябы что-то ей предъявить. Она здесь из-за меня. 

- Если дело дойдет до боя...

- А может?...

- Увы да, детка.

Я потупилась и промолчала

- Мне жаль. 

- Что?

- Мне жаль, что я втянул тебя в это.

- Ты хотел как лучше.

- А получилось как всегда.

- Что нам делать с ней?

- Убить.

- Нет!

- Она не твое дитя, Карлхайнц. Ты не имеешь права решать ее судьбу

- Я - ее король...

- А я - ее отец. Тебе лучше знать, как воспитывать нормального ребенка?

- Ты...

- ...лишь защищаю свое порождение. Как и твои жены, от тебя.

- Ты увел мою жену...

- Давай не будем вспоминать, кто кого у кого увел, старина. 

Король вампиров зашипел. Корделия закрыла глаза, прижимая к себе дитя

- Если вы собираетесь убить  друг друга... - устало сказала она, - Вон из комнаты. Оба.

- А ты что думаешь, м? Ты ведь мать этого... Нечто.

- Я не позволю тебе убить мою дочь. Никогда. И если ты хоть тронешь ее, я убью тебя, Карлхайнц.

- За наших мальчиков ты не готова убить, - усмехнулся вампир.

- Потому, что они - твои дети. Я выступила в качестве той, кто дал им возможность жить, да. Но это не означает, что я должна любить их. То, что было между нами - игра. Мне стало интересно, поведешься ли ты. - Женщина рассмеялась, запрокидывая голову. - И ты повелся! 

- Рихтер тоже. 

- Ах, Рихтер, - улыбаясь, отвечала женщина, - признаюсь, он был очарователен со мной.  Но да, ты прав. Я люблю играть с мужчинами, как видишь.

- Ты и с женщинами непрочь поиграть, - ответил Карла, которому надоело молчать.

- Да, милый. Вот только с женщинами я играю в шахматы.

Милый. Он любил слышать это слово в свой адрес из ее уст, но еще больше Карла полюбил в этой непонятной, непредсказуемой женщине ее сарказм.  Они были похожи даже манерой речи.

Ребенок на руках зеленоглазой вампирши - их общее творение. Не его, а их. 

Карла готов был порвать короля вампиров за эту женщину и этого ребенка. Он убьет любого, кто причинит им вред. 

- Выведи его, - сказала женщина, - и вернись.

Это был не приказ, а просьба. И Карла вывел гостя из комнаты в коридор.

- Не смей даже приближаться к моей семье.

- Да как смеешь ты...

- Вы.

- Что ты несешь?!

Карла расхохотался самым холодным своим смехом

- Поверь мне, мальчик, - протянул он, - Я видел то, что тебе не снилось в самых сладких снах. В таких, где твои женщины любят тебя, где твои дети радуются, когда ты обнимаешь их. В таких, где ты убиваешь их всех. В кошмарах, где твой народ мертв. Я видел кошмары похуже. А теперь - вон.

Король уходит. Но обещает вернуться.

-