Троица
— Так, слушай, я не знаю, сколько меня не будет, но скажи Нико, что за вашей квартирой слежка, — прокричала Лейла в трубку, как только Джонни соизволил остановиться и запустить её в свою обитель.
— Если так, то ты-то где? – недоумевала Мэллори, которой не терпелось рассказать о новом рецепте рыбы, а не слушать очередные проблемы, коих бы могло и не быть вовсе.
— В безопасности, — твёрдо ответила Лейла, но тут же отвернулась в сторону и, прикрывая телефон ладошкой тихонько добавила, — я надеюсь.
Доверять Джонни вот так вот сразу было крайне опрометчиво. Хотя что в этой жизни ещё должно было произойти с Лейлой Найтли, её уже мало что удивляло!
— Господи, Лейла...
— Я позвоню, — выдохнула та.
Сколько ещё Мэллори не пыталась докричаться в трубку, на той стороне линии никого уже не было. А миссис Беллик ещё столько хотела сказать! Её прервало тихое «Береги Грейси». Гудки, гудки, гудки...
Клебиц тут же выхватил телефон из рук Лейлы и разбил об пол.
— Воу!
— Воу, – повторил Джонни с дьявольской улыбкой на лице.
— Мой любимый телефон...
— Наживное дело.
Лейла собрала всё, что осталось от мобильного устройства, и грустно вздохнула. Ей стало даже немного обидно, как бывает маленьким детям, когда что-то из их любимых игрушек ломается. Вроде бы никто и не виноват, родители не ломали, но так горько становится. А с вещами мисс Найтли так ещё никто не поступал. Свойство характера Лейлы, точнее, одно из них, было в том, что она могла давать вещам цену великого воспоминания или события. Нельзя так делать, нельзя вечно ассоциировать булочку с другом детства, допустим, но именно так и делала Лейла, заставляя себя страдать время от времени. Мобильный телефон был каким-то особым связующим звеном с домом, с родителями. А теперь это звено с треском разбилось и не подлежало восстановлению. Перед Лейлой закрылись огромные железные ворота, за которыми остался отец, а за ним и мама. Возвращение обратно стало чем-то нереальным, а ведь она постоянно обещала отцу, что приедет снова, что всё будет хорошо. Нелепо, но именно чувство досады от обмана, которому предстояло случиться, теперь раздирало душу Лейлы.
Но пришлось взять себя в руки, отвлечься. Оглядывать дом было не так интересно, как его хозяина, и всё же подивиться было чему. Дом оказался нежилым, но благодаря некоторым потугам Джонни в нём появились новые окна, а забитый до этого досками вход теперь был доступен для использования. Почему Джонни был вынужден жить в доме с дырами в стенах, со сквозняками в каждой комнате и с леденящим душу страхом оказаться под обвалом потолка?
— Ну, так Лейла, может, ты скажешь, что это за ребята?
— Ты скажи мне, как нашёл меня.
— Чаю?
— Не откажусь.
Лейла и Джонни прошли на небольшую кухню с заляпанными тумбочками, кучей коробок и заколоченными окнами.
— Тут ещё не успел ничего сделать, — сказал Джонни, не давая Лейле прокомментировать всё, что она увидела.
Ему было по-своему стыдно за место, в котором он обитал. Но иного не имел.
— Я работаю в полиции с некоторого времени.
Лейле хотелось смеяться.
— И там объявились ребятки, которые зачем-то составляли именно твой фоторобот?
Джонни подробно рассказал все события последних нескольких дней, отчего Лейле сделалось дурно. Значит, за неё взялись всерьёз.
— А ты зачем прилетел? Тебе-то какая выгода?
— Знаешь, смотришь иногда на человека и думаешь: «Вот трахнул бы». А, порою, смотришь и не знаешь, а что бы ты сделал... Вот с тобой та же ситуация. И я решил сделать что-то хорошее, наверное.
— А если я реально опасна?
— Плевать, тогда я сделал что-то плохое, к чему уже не привыкать. Что изменится? Хорошо... Плохо. Один хрен когда-нибудь сдохну, да на этом и кончится вся история Джона Клебица.
— Спасибо.
— Да не стоит.
— Как не стоит? Сам того не осознавая, ты помог мне. Проблема в том, что где же на вас всех благодарности напастись...
Настал момент Лейле посвятить Джонни в свою проблему. Рассказ о Грейси в очередной раз уже не показался таким тягостным, а был похож на сухой скучный доклад о водорослях. Джонни даже не сразу поверил. Но Лейла умела быть убедительной.
— Девочку покажешь обязательно. Прежде отсидись тут. Эти ребята умеют искать, уж поверь мне. И просидят у квартиры твоих друзей они не день. Я уверен, выжидать – одно из их профессиональных качеств.
— Да, куда же мне деваться, — устало кивнула Лейла. – Смысл мне тебя обманывать?
— Ложь вообще по природе своей бессмысленна, но мы же всё равно зачем-то врём. Некоторые ещё и кайф ловят.
Мисс Найтли стало стыдно и неуютно. Такое чувство она испытала по возвращении домой, точнее, в место, которое должно было стать ей домом. Она долго ехала на машине с дядей, думала что-то там о будущем и жалела: даже не поцеловала его. Этого молчаливого красавца с идеальным американским говором. Как жаль, что вы ни разу не слышали, а уже и не услышите этого замечательного тихого, но уверенного голоса. Несмотря на свои французские корни, которые упирались-то по сути только в имя и тёмные-тёмные глаза, Клод был американцем. Сам он назвал это чем-то вроде «американизирования» души.
— Она давно сгнила, Лейла.
— Я не верю, нисколечко вот! – твердила юная спутница Клода.
— Я смотрю на тебя и не могу понять, что с тобой сделать. Ты не создаёшь никакого определённого впечатления. Кто ты?
— Я просто Лейла, твоя подруга.
— Так наивно.
— Это правда.
— Так просто.
— Зачем же сложно?
Клод тогда задумался и вдруг расхохотался. Он обнял Лейлу и взъерошил её волосы, как это делают тинейджерам лет до шестнадцати. Что-то промелькнуло такое милое и душевное у него во взгляде, такое, чего уже давно не было.
«Я убийца, я тот, кто работает за деньги. Я тот, кто молча заставит тебя страдать».
Лейла часто вспоминала эти слова, они как-то сами собой выползали из щелей сознания, хранясь там под особой защитой. Почему его было так невозможно забыть? Да потому что в нём что-то теплилось, что-то такое, чего Лейла не смогла до конца понять.
Она любила Клода, действительно, девчонка довольно глупо влюбилась, но не позволила себе сделать ни шагу в сторону парня мечты. Он был не для неё по всем параметрам, которые бы непременно выставила мама. А что бы можно было сказать отцу?
«Пап, он убивает».
Обрадовался бы папа? Какая к чёрту спокойная жизнь с детьми и рисунками, яркими, как радуга? Нет. И на прощание Лейла даже не поцеловала его, она так хотела этого, так хотела...
Много утекло времени, слёз и ожиданий. Девочка ждала. Но как-то всё само собой улеглось, ожидание превратилось просто в мечту. Мечта детства, которую Санта так и не выполнил.
Когда Лейла ступила на порог нового дома, ей стало так неуютно, что она вышла. Ощущение, что это место совершенно не твоё, что будет постоянная борьба места с тобой... Боже, оно такое колючее, как вязаные носки, подаренные бабушкой. Даже хуже – колит-то в груди.
И теперь снова то же чувство, только перемешалось оно со стыдом. Лейле вдруг подумалось, что она должна была сказать столько всего Нико, а она... скрыла.
Впереди был весь день. С утра немало дел наконец-то разрешились, а как позже оказалось, приняты были те решения... как их называют? Ах, да, «жизненно важные».
Луис Лопес официально представил Лейлу Тони Принцу. Тот оказался забавным и без воздействия «градуса».
— Так-так-так, ты дрожишь, будто я тут такой грозный царь на троне.
— Типа того.
— Ох, знаешь, это как говорят, что пока сахар считают белой смертью, кокаину можно не бояться! Так и тебе: я не самый крутой в этом городе, отнюдь не «сахар». Лу пояснит мне, что за дело?
Рассказчиком Луис оказался никудышным, в особенности если дело касалось чужого горя. Пришлось неоднократно поправлять его. За пару дней общения с ним Лейла успела привыкнуть, если уж честно. Это было удивительно, но она не могла представить совершенно никакой жизни в Либерти без Белликов, Луиса, а теперь и Джонни. Так быстро привыкнуть... Ничего не изменилось спустя семь лет. К Клоду она привыкла за десять минут. Десять минут, представьте, как это ничтожно мало...
— Великое дело, Лу, помочь малютке и её подруге. Не всё же тебе тёлок пялить!
— Будто бы ты не...
— Не надо про моих мужчин!
— Так это правда? – решилась спросить Лейла.
— Что?
— Ну, что Вы?..
— Ах, это... Не без правдивой информации обошлось, — лукаво ответил Тони, да с такой гордостью, что Лейле стало страшно.
— Ну, так что?
— Конечно, я не против, чтобы Лу помог вам! Как-нибудь познакомишь с девочкой?
— Она так вскоре узнает всех в городе.
— Ей же лучше!
— Не уверена...
Мисти так и продолжала жить на квартире Луиса, часто приставая к нему с очень откровенными предложениями. Кто знает, может, он и не смел отказаться? Оторве нравилось пользоваться сложившейся ситуацией, она прекрасно чувствовала безысходность Лейлы. Этим-то бедняжка и была уязвима тем, что выдавала своё положение. Ведь если не Мисти, то кто пояснит всё то, что так неясно?
Походило всё это на дичайший развод, но Лейла гнала мысли такого рода. Оставляла «на потом». Как-то раз она спросила Клода, что тот думает о Мисти.
— Я что-то должен о ней думать?
— Ну... Она... там... нравится тебе?
— Мало людей могли похвастаться тем, что они мне нравятся.
— Мне кажется, она крайне поганая.
— Дрянная она только в постели.
— Но в ней столько счастья, однако. Почему она так счастлива? Что хорошего в её жизни? И почему я не могу похвастаться такой довольной улыбкой?
— Она счастлива только на фотографиях, Лейла. Смотри внимательно, пожалуйста. Порою люди заслуживают того, чтобы на них глядели внимательнее.
Это воспоминание держало все подозрения о Мисти вдалеке. Клод не мог ошибаться. Пожалуйста... Не мог ведь?
Когда Лейла знакомила Луиса с Грейси, никто толком и подумать-то не мог о том, что эти двое сойдутся так быстро. Им нравились одинаковые видеоигры, музыка и мультфильмы. Луис... Тот ещё ребёнок с комплексом плейбоя. Малышка же влюбилась в его шикарную квартиру, на которой и находилась Мисти. А, как известно, покажи только ребёнку место, в которое будет тянуть, он вытянет из тебя все соки, но заставит поехать туда, куда нужно. Так было и с Нико Белликом. Он третий день сидел сам не свой, так как от Лейлы не было никаких новостей.
— Трупов не находили? РОМАН! Что в газете?
— Нет, брат, нет.
— Мэллори, эти ублюдки уехали?
— Да, как ты и говорил, как только твой знакомый...
В дверь постучали. Миссис Беллик осторожно открыла дверь.
— Вы?
— Фрэнсис МакРири, дорогая, где Беллик?
— У меня их двое.
В комнату ворвался нервный тип, из-под шапочки которого торчали рыжие волосы, а под носом пучком топорщились рыжие усики. Он прошёлся по кухне, будто король к трону, хлопнул Нико по плечу и уселся рядом.
— Наглец.
— Они уехали, Нико. Как ты и говорил, их действительно нет в списке работников... Странные личности.
— Идеальный вариант вернуть твоё доброе имя, нет?
— Да, я займусь этим делом, чего бы мне это ни стоило. Девушка не нашлась?
— Нет.
— В розыск, может, объявить?
— Нет, не стоит. Она должна объявиться! – Нико с силой сжал кружку, да так, что та чуть не треснула.
Фрэнсис стал рассматривать фоторобот Лейлы, который удалось хитростью украсть у карауливших. Он долго вглядывался в изображение.
— Чего смотришь?
— Не нахожу изъянов. Приятная дама. Замужем?
— Иди к херам, Фрэн! Тебе не об этом надо думать.
— После смерти Кэти я о многом думаю, Нико. Это как, мать его, озарение! Оно наступает внезапно и меняет всё в камне, которое было сердцем. Что-то пробивается из глубин, и вот он росточек на камне – надежда на очищение, на прощение, на искупление!
— Тебе пора в церковь, идиот.
— Пакки [1] привет передавал.
— Он решил не убивать меня?
— Придурок, он тебя любит. Как и вся наша семья.
— Все те, кто остался...
— Ты прав. Ну, ладно. Я пойду. Я сам выясню, замужем ли она! – напоследок хохотнул Фрэнсис.
— Она предпочитает французов.
— Чем я хуже?
— Ты ирландец.
— А ты серб, тоже пролетел.
— Я и не претендовал.
— Очень надеюсь, — Фрэнсис кивнул на прощание, как-то сконфузившись, будто подумал о чём-то очень грустном, пожал руку Роману и выбежал прочь.
Нико много думал о том, что Лейла Найтли привнесёт в их жизнь. Пока что были одни проблемы, но видя, как играется с Грейси Роман, как рада новой подруге Мэллори, Нико просто не мог выгнать Лейлу. Он искал в ней что-то, что можно было понять, но доставал лишь вопросы, одни вопросы. И тяжёлую, очень тяжёлую ностальгию. Когда Лейла появлялась рядом с ним, он слышал тот старый Либерти-сити, девушка блекла и становилась серой, почти прозрачной на фоне большого города. Через неё сочился старый образ города. Сигналы машин, шум дождя, разговоры и молчание. Молчание Клода Спида.
Все дни, пока не было Лейлы, Грейси донимала Нико. Она требовала поехать по адресу, который ей оставила Лейла. Но Нико пропускал это как-то мимо ушей. И вдруг его осенило, а что, если...
— Грейс! Мы едем.
— Ура! Ты сломался!
Пятилетняя девочка радовалась тому, что сломила волю мужчины. Нико лишь покачал головой. В голову пришла лишь одна типичная мысль о том, что все женщины одинаковы. Сколько было разговоров о том, что Грейси уделает «того самого мистера» во все игры, которые только есть у него дома. Девочка не смела сказать, кто тот мистер, но она и не знала, что у мистера на квартире рыжая женщина разгуливает в широкой футболке и нижнем белье. Мисти встретила гостей со страхом в глазах, пританцовывая под Man Overboard [2]. Из её рук тут же повалилось всё, что было.
— Я Грейси Смит, а ты кто?
Мисти вздохнула с облегчением.
— Привет, а я Мисти.
Нико был сам вне себя от ярости. Значит, Лейла спрятала проститутку. Вопрос только в том, чья же это квартира?
— А ты Нико? – Мисти указала на него огромной ложкой, которую подняла с пола.
— Да, я не очень-то доволен тем, что тут происходит. Откуда ты тут?
— Лейла пристроила меня сюда.
— И ты до сих пор не рассказала ей того, что должна была бы?
— Откуда тебе знать, о дерзкий... такой молодой, а столько шрамов. Никола, бедный Нико, есть ли что святое у тебя в душе?
Мисти вплотную подошла к Нико и поглядела в его чайные глаза. Но в них она увидела не больше счастья, чем в глазах Лейлы Найтли.
— Господи, да что же с вами со всеми произошло? В вас столько поганого несчастья...
Нико отошёл от Мисти и предложил ей надеть хотя бы халат. Мисти тут же послушала совета. Беллик решил так: просто молчать. Раз Грейси хочет веселиться, пусть так и будет.
— Где Лейла?
— Гостит.
— Где?
— Надеюсь, не в аду.
— Что с ней?
— Отвали. Посиди с девочкой. Видимо, она с тобой играть хотела.
Разговор сам по себе не клеился. Грейси много отвлекалась, а Мисти просто поняла, что не знает, как вести себя с детьми. Со стороны смотреть на это было крайне забавно. Нико потягивал крепкий кофе и смотрел в окно. Он бы загадал Санте быстрое появление Лейлы, если бы был предрождественский вечер. Но ничего подобного.
— Ты так похожа на папу, — вдруг выпалила Мисти, Нико обернулся.
— Правда?
— Да, глаза, какие у тебя чудные глаза...
— Да, я вижу ими, разве это не здорово?
— О, видишь ими! Как ты права, права ведь.
«Только бы эта дура не ляпнула ничего раньше времени, ни о какой смерти», — взмолился Нико.
— У меня бы тоже была дочка. Да не одна, — вдруг вздохнула Мисти. – И они бы тоже могли видеть, представляешь?
— А где они, Мисти?
У той навернулись слёзы на глаза, ей так и хотелось закричать, так заорать, чтобы все слышали. Но она сдержанно сглотнула слюну и ответила тихо-тихо, так, будто от этого зависела жизнь всех вокруг:
— Потерялись.
— Мои родители тоже где-то бродят. Город большой.
— Да. А я бы хотела так вот болтать со своей дочкой, чтобы она рассказывала мне чудо-истории. У тебя есть такие, Грейс?
— Есть, куча!
— Расскажи мне, пожалуйста.
Грейси начала рассказывать о том да о сём. Ни с того, ни с сего Мисти вдруг в голос зарыдала. Девочка пробудила в Мисти не только сожаление, но и совесть. Мисти нагло обманывала Лейлу, пользовалась девушкой, которая сразу откликнулась на горе девочки. Мисти же понадобилась столько времени, столько подтверждений, чтобы она действительно поверила, что у кого-то беда. Она поверила в Грейси Смит и зарыдала. Ведь у неё никогда не будет такой дочери. Уже никогда не сможет быть...
— Ты чего?
— Я очень хочу вернуть свою дочь, очень хочу...
— Но город большой. Мои родители тоже найдутся! Лейла найдёт их. Хочешь, я попрошу, чтобы она нашла твою дочь? Она найдёт.
Грейси обняла Мисти. Та не поняла, что произошло, но с заторможенной реакцией обвила спинку девочки руками.
— Спасибо, милая, думаю, это реально поможет.
Нико стоял в стороне и думал. Ему показалось, что он снова оказался не прав. Он снова ошибся в человеке.
— Выйду на минуту, — сказал он и вышел на лестничную площадку, ему стало душно и плохо.
Мисти вытерла слёзы и улыбнулась. Ей стало как никогда легко и свободно. Грудь не сдавливала никакая боль или обида. Она мигом подбежала к своей сумке и достала цепочку.
— Есть одна вещь, Грейс, которую я тебе отдам, но только вот пользоваться ей ты не должна.
— Что же?
— Ты рассказала мне о блокнотике с замочком.
— Да.
— У меня есть ключик, — шепнула Мисти и повесила на шейку Грейси цепочку с ключиком.
Восхищению малышки не было предела.
— Папа тебе отдал?
— Да, когда-то давно. Но никому не говори. Никому. Это моя фишка. И наш секрет. Ясно?
— Да, я поняла.
— Используй его лишь тогда, когда совсем страшно станет. Ясно?
— Да-да, спасибо.
С лестничной площадки послышалась брань.
— Хренов латинос, что ты тут делаешь?
— Это ты какого чёрта забыл в моей квартире?
Они ворвались внезапно. Нико схватил Грейси за руку и потащил к выходу.
— Тут хрен пойми что творится! – заорал он.
— Привет, Лу, — поздоровалась девочка с Луисом.
— Привет, красотка. Что этот идиот тут делает?
— Он привёз меня.
— Что? – пискнул Луис. – Ты у него живёшь?
— Что? Ты его знаешь?
— Откуда? – воскликнули все хором.
— Ты, мать твою, шёл бы отсюда, а девочку оставь, мы с ней не доиграли, — угрожающе выпалил Луис, доставая из ящика первое, что под руку попадётся.
— Иди-ка ты. Мы уезжаем.
— Нет, — запротивилась Грейси, — зачем вы ругаетесь?
Звонок. Ещё и ещё. Луис открыл дверь, тут же влетела Лейла, усталая и вымотанная, но Лейла. За ней вошёл всем знакомый Джонни.
— Привет, Джо.
— А ты что тут забыла, шалава? – обратился Джонни к Мисти.
— ТУТ ДЕТИ! – шикнула Лейла. – Грейс, как ты?
Пока Лейла и Грейси обнимались, Нико не совсем понимал, как такое возможно. По левую руку от него стоял Джонни-бой, никто иной, как байкер, с которым пришлось устраивать разборку в музее, а после стрелять в каждого, кто был повинен в срыве обмена Грейс Анчелотти на бриллианты. По правую руку потирал увесистую поварскую ложку Луис Лопес, ублюдок, который эти самые бриллианты украл из-под носа, приспешник местного голубого идиота.
Все трое люто ненавидели друг друга и вдруг...
— Опачки, — буркнул Джонни, — неожиданно.
— Очень даже.
— Ну, парни, может, разберёмся теперь?
— Где бриллианты [3]? – спросил Нико.
— Да что ты, блять, вспомнил! – возмутился Джонни. – Где мои друзья, мать вашу, знает кто-нибудь, что они теперь в земле лежат, черви их жрут.
— Хера себе, а то, что я чуть брата не потерял и... мне тоже есть кого на кладбище навестить, — это ничего?
— А то, что бриллиантов так нам не досталось, а вот проблемы остались и у меня, и у Тони – это не колышет?
— У тебя их нет?
— Нет.
— И у меня.
— У меня и подавно, — развёл руки Джонни.
Пауза была короткой.
— Да плевать я хотел, всё равно вы заслужили пули в лоб, — заорал Джонни и кинулся на Нико.
— Надо было убить вас всех тогда, черти! – к драке присоединился Луис.
Один Нико толком и сказать ничего не успел, только отвечал на удары.
Грейси зарыдала и кинулась к Лейле, но та отправила её к Мисти. Лейла же отправилась в опасное путешествие – в эпицентр драки. Она разнимала мужчин как умела, но ничего хорошего не получилось. Пока кровь не пошла носом от очередного удара, никто не успокоился. Лейла запрокинула голову и прижала руку к носу.
— ТАК, ГОСПОДА ИДИОТЫ, сгушайте вгимательго!
Мисти подлетела к Нико и помогла ему подняться. Остальные встали сами.
— ВЫ, МАТЬ ВАГШУ, ЗАБЫЛИ ПГО РЕБЁГКА? МИСТИ, ВОЗЬМИ ГГЕЙСИ И ИДИТЕ, ПГОЙДИТЕСЬ У ДОМА, ВРЯД ЛИ ТАМ ОПАСГО. А Я ТУТ ПОТОЛКУЮ С РЕБЯГТАМИ.
Мисти так и сделала. Грейси еле успокоилась. Лейла кинулась к холодильнику и достала лёд. Легче стало сразу, но кровь продолжала течь. Тогда она просто упёрлась руками в раковину и смотрела на капающую кровь. Та разбивалась о мраморную раковину и стекала по трубам куда-то глубоко, уплывая, наверное, в самые большие воды. Нико намочил тряпку и приложил к носу Лейлы, не спрашивая, совершенно не отдавая себе отчёта в том, что делает. Джонни потирал руки, Луис сидел за столом и нервно постукивал пальцами по колену.
— Не знаю, кто из вас это сделал, но прощения не будет ни одному. Спасибо, Нико, — Лейла уселась за стол, придерживая тряпку у носа. – Садитесь же. Нико! Джонни!
Все вчетвером сидели за столом, трое из четвёрки опустили глаза в пол.
— Итак, вы знакомы?
— Да.
— По несчастью.
— Лучше б я их не знал.
— А я не знаю, как зовут латиноса, — сказал Джонни.
— Слышь!
— Тихо, — тут же приструнила Луиса Лейла, — я понимаю, вы друг друга недолюбливаете?
— Я их пристрелю сразу, как ты уедешь, — выпалил Луис.
— Только я снесу тебе башку быстрее, — зашипел Нико.
— Если я не переломаю вам все кости, — добавил свою фразу Джонни.
Общая корзинка ненависти была полна.
— Общее дело?
— Да.
— Мокрое.
— И гадкое.
— Дорогие и уважаемые Нико, Луис и Джонни, познакомьтесь же друг с другом снова. Я понимаю, что я тут никто, по сути, но я не виновата в том, что... хрен бы знал, парни, судьба это, карма города или просто случай, но я узнала вас всех и от всех вас мне нужна помощь. Вы все теперь знаете малышку Грейси, о которой я пекусь. Мне не нужно денег от её родственников, мне не нужно вашего признания и разговоров о том, какая я добродетельная. Мне нужно только одно: чтобы она была в безопасности и жива. Я обещала её покойной матери. Ясно вам, идиоты?
— И что же делать?
— Ваше дело, мокрое и грязное, оно в прошлом?
Все задумались. А ведь правда. Прошло же.
— Тогда о чём суд? Старые обиды, решите их за пивом, но не убивая друг друга. В принципе, как только Грейси будет в надёжных руках, можете убить себя, другого, третьего. Меня можно, — вырвался непроизвольный смешок. – Но не при ней. Можете отказаться от помощи, я пойму. Только не нужно выяснять что-то нам непонятное и неважное при нас. Ваша история уже не актуальна, что же вы собачитесь?
Долгий разговор получился больше похожим на монолог Лейлы Найтли о долге, чести и достоинстве. Но задел он каждого.
— Вы больше не дерётесь? – Грейси осторожно заглянула в дверь.
— Нет, не дерутся, — ответила за всех Лейла.
— Не надо так, пожалуйста, — проскулила Грейси и кинулась к Лейле в объятия.
— Там дождь начался, мы вернулись, — пояснила Мисти.
— Господа, пришло время объединить усилия, так как я чувствую, что встряла в большую задницу, — сказала Лейла на одном дыхании.
Мисти отвернулась и почувствовала, что очень подставляет Лейлу, храбрую Найтли.
— Ладно, я не против. Лейла, только ради Гре... ради вас, Лейла, — вдруг поправил себя Нико, на что Луис ответил саркастичным хохотом.
— Да, мне похрену, — согласился Джонни. – Друзей уже не вернуть. Да и не вы же их убивали. Но вы были в процессе всего этого дерьма.
— Я, получается, меньше всего потерял, что ли? Что ж, было бы глупо не согласиться. Плевать, давайте зададим жару. Эм... а кому?
— Выясним, — уверенно заявила Лейла.
— Фиг с вами. Я Нико Беллик.
— Джонни. Без фамилии давайте, окей?
— Луис. Просто Лу.
Мужчины подали друг другу руки и вдруг поняли всю ту нелепую ерунду, которая произошла не так давно. Кто кого хотел убить? Зачем? Что глобального произошло, чтобы начать ненавидеть тех, с кем тебя единожды столкнула судьба? Все усмехнулись, а Грейси радостно захлопала в ладоши. Тяжело на душе оставалось лишь у Мисти. Она чувствовала, что...
— У нас типа братство? – спросила Грейси, принимая всё за какую-то особую игру.
— Да, я, млять, Арагорн, а это мои хоббиты [4], — ответил Нико.
— Если подумать, то ты из нас самый низкий, — отметил Луис.
— Кольца ни у кого нет, идиоты, — махнул рукой Джонни.
— Троица, опасная троица, — процедила Лейла, предчувствуя, что теперь придётся следить не только за Грейси.
Был один ребёнок. Стало целых четыре. Вот вам и чудеса Либерти-сити.
[1] - персонаж GTA IV, преступник, брат Фрэнсиса МакРири, друг Нико Беллика.[2] - американская поп-панк группа.[3] - речь идёт о проходной миссии основной части серии GTA IV и дополнительных частях The ballad of gay Tоny и The lost and damned. Троица, каждая со своей стороны, участвовала в этом задании и преследовала свои интересы относительно дорогих бриллиантов, которые в итоге не достались ни одной из сторон.[4] - речь идёт о выдуманных существах вселенной Джона Толкина "Властелин колец" и "Хоббит".