Доброе утро, любимый
Раннее утро.
Она еще спит, я уже проснулся. Лежу и смотрю на нее, на ее тело, на ее лицо в окружении волос цвета пламени.
Она спит тихо-тихо, только левая грудь медленно поднимается в такт дыханию. Правой груди не видно, потому что она лежит спиной ко мне, вполоборота, подложив сложенные ладошки под щеку. Я смотрю долго, не в первый раз, даже не в сотый, смотрю и не могу привыкнуть к мысли, что она принадлежит мне, что она моя женщина, а самое главное, что она любит меня.
Солнце, слегка приподнявшись над горизонтом, заглянуло в нашу спальню. Первый лучик, робея, несмело целует ее теплую, разомлевшую от сна грудь. Белая нежная кожа приобретает золотистый оттенок, выглядит мягким бархатом. Постепенно смелея, солнечный лучик двигается по этому бархатному куполу, медленно приближаясь к его вершине, окруженной ореолом розового цвета.
Мне безумно хочется повторить его путь своими губами, прикоснуться к этой нежной коже, почувствовать ее вкус, но я не хочу ее будить и потому сдерживаю свое желание. Тем временем солнечный луч, совсем осмелев, добирается до центра ее груди; сосок, как будто реагируя на поцелуй солнца, вспыхивает изнутри, становится мягче, впитывая в себя солнечный свет.
Я перевожу взгляд на ее лицо — она чуть-чуть улыбается, видимо, ей снится сон, так же пронизанный солнечными лучами, как и ее ласковая кожа. Возвращаюсь взглядом к ее груди. Сосок, ореол вокруг него и часть груди плавятся под взглядом солнца. Меня переполняет: нет, даже не желание, а, скорее, нежность. Медленно наклоняюсь к ее груди, вдыхаю полной грудью, впитывая запах ее кожи, в котором нет примеси духов, только твой запах молодой и чистой кожи.
Слегка касаюсь губами ее кожи в том месте, где грудь только начинает подниматься и еле сдерживаю стон наслаждения — ее кожа на самом деле такая бархатная и нежная, какой кажется. Смутно удивляюсь самому себе — ведь мы знакомы тысячу лет, можно было бы давно привыкнуть, а я все еще удивляюсь, все еще не могу привыкнуть.
Не спеша, чуть касаясь ее кожи, повторяю путь солнечного лучика, приближаясь к вершине груди. Розовый ореол вокруг соска притягивает, мои губы сами находят к нему дорогу; я провожу губами вокруг соска, а потом прикасаюсь к нему губами. Все происходит медленно, почти неощутимыми касаниями, я не хочу вырывать ее из тех грез, в которых она летает, но она все-таки меня почувствовала. С губ срывается еле слышный вздох, она, не просыпаясь, переворачивается на спину, дарит мне свою улыбку и кладет одну руку на грудь, а другую откидывает в сторону.
Теперь я вижу тебя всю.
По нежным, чуть припухшим ото сна губам бродит даже не улыбка, а тень улыбки. Грудь сейчас лежит свободно, открытая и моему взгляду, и моему сопернику — солнечному лучу, который не теряет времени, и, так же как и я, не может насытиться наслаждением от прикосновения к ее коже и привыкнуть к мысли о том, что она есть. Солнечный свет медленно заливает ее тело, и вот уже вершины обоих куполов твоей груди светятся внутренним светом, маня к себе мои губы. Еще минута, и ненасытный солнечный свет покрыл всю ее, в тени осталось лишь лицо. Теперь все тело пропитано солнцем, каждый сантиметр, каждый волосок. Я отказываюсь бороться с самим собой и вновь прикасаюсь к ее коже губами.
Она почти горячая, от нее невозможно оторваться, и там, где мои губы касаются ее кожи, ее тело не отпускает мои губы. Двигаясь вслед за солнцем, я спускаюсь с холмов ее груди, медленно пересекаю равнину ее живота; я почти вижу, скорее чувствую, как она улыбается моим прикосновениям.
Вот я уже достиг низа ее живота, кожа здесь особенно нежная, пропитанная ароматом, который опьяняет меня. Если бы это было возможно, я хотел бы слиться, раствориться в ее коже, а пока я только жадно и нежно касаюсь ее губами, но даже они кажутся мне слишком грубыми, когда касаются ее. Не может возникнуть и намека на мысль о том, чтобы касаться ее руками.
И, наконец, я чувствую прикосновение ее волос к моим губам. На секунду отрываюсь от ее кожи, чтобы посмотреть на ее лобок. В нежных, кудрявых светло-русых волосах, вовсю хозяйничает солнечный луч — зажигает свет под кожей, пускает искорки на кончиках волос, норовит пробраться еще дальше, туда, где еще не все подсвечено между ее слегка раскинутыми ногами.
Все еще сдерживаясь, я медленно опускаю голову к границе света и тени, которая проходит наискосок, через венчик светло-русых волос внизу живота, и всей грудью вдыхаю мой любимый запах, запах моей любимой женщины. Дотрагиваюсь губами до кожи на верхней части бедра, чуть колеблясь, продвигаю свои губы к внутренней стороне бедра, стараясь не прикоснуться к самому чувствительному месту, к ее лону. Ее сон для меня так же бесценен, как и ее смех, ее поцелуи, ее любовь — я не хочу ее разбудить. Останавливаюсь на секунду, закрываю глаза, прижимаюсь лицом к ее бедру, и не в силах противиться исходящему от ее призыва, ныряю лицом между слегка раскинутыми ногами, нежно, чуть касаясь губами ее губ и чувствую, как ее губы между бедрами дарят мне ответный поцелуй.
Сами бедра едва заметно приподнимаются и прижимают ее сокровенное место к моему лицу. Впитывая в себя ее запах, растворяясь в ее коже, я все-таки из последних сил отрываюсь от нее. Там, где соприкасались мои губы и ее тело, остается расплавленный след. Ее бедра опустились, еще немного разошлись в стороны, открывая еще шире чувственный цветок твоей женственности. Солнечный луч наконец пробрался туда, заставил светиться ее губы, залил светом вход в ее сокровенное место. Я уже почти овладел собой — посылаю воздушный поцелуй туда, между нежно-розовыми губами в обрамлении кудрявых коротких волос, и, поднимая голову, вдруг натыкаюсь на ее взгляд, слегка затуманенный сном и просыпающимся желанием. Черт возьми, я все-таки разбудил ее.
— Доброе утро, любимый