15
На моем игральном автомате вдруг начали мигать огоньки, и раздался оглушительный звон. Несколько семерок выстроились аккуратным рядком. Число начисляемых очков росло и росло. Я осмотрелась вокруг и увидела, что все люди поблизости глазеют на меня. Зрители принялись громко аплодировать.
Сердце мое колотилось как бешеное.
Черт побери! Я выиграла.
Я выиграла!
А, кстати, сколько же я выиграла?
Я все еще этого не знала. Я никак не могла разобраться, как работает эта чертова машина. Она показывала число очков, но никак не сумму в долларах. Когда мелькание огней и грохот прекратились, я вытащила билет и отнесла его в кассу.
- Думаю, я выиграла, но не могу понять сколько.
- Хотите получить расчет?
- М-м-м. Да.
На лице служащего восторга не было заметно.
- И сколько же я выиграла?
- Тысячу.
- Тысячу пенни?
- Нет, тысячу долларов.
Я закрыла рот ладошкой и приглушенно прошептала:
- О, боже!
- Каким купюрами хотите получить - пятидесятидолларовыми или стодолларовыми?
- М-м-м. Стодолларовыми.
Он вручил мне пачку наличных, и я понюхала их, прежде чем бежать к Чонгуку.
Пробравшись сквозь ярко освещенные помещения, в которых царил хаос, с деньгами, готовыми прожечь дыру в моей сумочке, я, наконец, обнаружила его за одним из покерных столов. Он сидел, погрузившись в глубокое раздумье и почесывая подбородок, даже не подозревая, что я за ним наблюдаю. Его рубашка была расстегнута еще на несколько пуговиц, а рукава закатаны. Волосы выглядели так, словно он их все время ворошил от отчаяния. Он пытался сосредоточиться и все время теребил языком кольцо в губе. Разительный контраст его нового облика приличного парня в очках с татуировками, сплошь покрывавшими его руки, делал его до безумия привлекательным.
Наконец, он швырнул карты на стол и выругался: - Твою мать! - а потом проверил телефон и встал из-за стола. Он пошел в моем направлении и наконец заметил, что я улыбаюсь ему из-за угла.
- Я проиграл двести долларов. Сначала был в выигрыше, но в последней игре меня отымели. А как у тебя дела?
Я сунула руку в сумочку и вытащила пачку денег.
- Ну, ты же понимаешь - примитивный игральный автомат.
- Ты что, шутишь?
- Тысяча долларов! - произнесла я, махая деньгами перед его носом и подпрыгивая от возбуждения.
- Вот черт, Лалиса! Поздравляю!
Он на мгновение крепко обнял меня, и я невольно закрыла глаза - это было непередаваемое ощущение - снова оказаться в его объятиях. Каждый нерв моего тела словно ожил в этот миг.
В голове у меня все раздавался голос Эвелин.
У тебя есть двадцать четыре часа.
На самом деле, уже меньше. Внезапно мне привиделась Эвелин в довольно забавном виде - она усмехалась, приставив пистолет к моей голове.
Я убрала деньги обратно в сумку.
- Такое дело надо отметить. Пойдем, поужинаем.
Когда мы шли по коридорам в поисках ресторана, у него зазвонил телефон. Мы резко остановились.
- Привет, малышка. - Произнося эти слова, он бросил на меня быстрый взгляд, и я инстинктивно отвернулась.
Сердце у меня ухнуло куда-то вниз, и я отошла на несколько футов, но продолжала прислушиваться к каждому слову.
- Рад, что у тебя все в порядке.
- На самом деле, мне что-то стало не по себе на похоронах. Лалисе пришлось покатать меня немного, пока я не успокоился. Дело кончилось тем, что мы оказались в казино в Коннектикуте. Там мы сейчас и находимся.
- Обязательно.
- Я тоже.
- Желаю хорошенько повеселиться. Передай всем привет.
- Я тоже тебя люблю.
Черт побери! Я тоже тебя люблю?
Такое вот получилось жестокое возвращение в реальность. Почему же я так расстроилась, что он сказал ей правду, словно это путешествие было нашим тайным свиданием? В тот момент я поняла, как заблуждалась. Конечно, после встречи со мной он был охвачен противоречивыми чувствами, но любил-то он ее, а не меня. Все предельно просто. Его сердце было совсем в другом месте, в то время как мое принадлежало ему, и эту печальную истину необходимо было принять.
Чонгук подошел ко мне.
- Это была Челси. Она передает тебе привет и благодарит за то, что ты меня сегодня поддерживаешь.
Я растянула губы в очередной фальшивой улыбке.
- Всегда пожалуйста. Ей тоже привет.
- Ты уже придумала, чем хочешь заняться?
Полагаю, чистосердечный ответ на этот вопрос отбросил бы меня назад в прошлое наших далеко непростых отношений.
Голова у меня шла кругом, словно весь выпитый раньше ром с колой обрушились на меня, и я весело произнесла:
- Лично я пошла в туалет. А ты решай, чем хочешь заняться.
Я воспользовалась возможностью освежиться, но от меня по-прежнему разило алкоголем, который я раньше пролила на платье. Впрочем, теперь я могу позволить себе купить новое платье.
Когда я вышла из туалета, Чонгук со странным выражением лица смотрел на экран телефона. Когда он поднял глаза, лицо его показалось мне неестественно бледным.
- С тобой все в порядке?
Рука его дрогнула, но он не ответил.
- Чонгук?
- Я только что получил этот текст. Он пришел с неизвестного мне номера.
Он протянул мне телефон.
Я была в полном недоумении.
- 22?
- Посмотри, во сколько пришло это сообщение.
- В 02:22. Довольно странно, но почему это вызывает у тебя такое беспокойство?
- День рождения Рэнди 22 февраля.
У меня по коже поползли мурашки.
- Ты, что, думаешь, это послание от Рэнди?
Он не отрывал взгляд от телефона.
- Даже не знаю, что и думать.
- Может, это просто совпадение. Зачем ему посылать тебе цифры 22?
- Я в общем-то не верю в подобную ерунду. Понятия не имею, что это такое. Просто теряюсь в догадках.
- Я тебя прекрасно понимаю.
Чонгук казался обеспокоенным на протяжении всего нашего ужина в стейк-ресторане. Я знала, что его преследуют мысли о таинственном послании. Честно говоря, и мне от него было жутковато.
Яркие огни казино, куда мы вернулись после обеда, тоже не смогли развеять уныние Чонгука. В какой-то момент я отправилась раздобыть нам напитки.
Когда я вернулась туда, где он сидел, сердце мое оборвалось. Чонгук вытирал с глаз слезы. Я испытала шок, увидев, как мой суровый сводный братец откровенно плачет.
Это было лишь доказательством того, что осознание потери может настигнуть нас в любой момент, и мы не вольны его выбирать. Иногда момент срыва можно предсказать, иногда это случается неожиданно. Он сдерживал слезы на поминальной службе и на похоронах, но дал волю чувствам лишь сейчас, в казино, среди толпы чужых людей.
- Не смотри на меня, Лалиса.
Проигнорировав его мольбу оставить его наедине с его горем, я поставила на стол напитки и пододвинула стул к нему поближе, а потом притянула его к себе и прижала к груди. Чонгук не сопротивлялся. Верхняя часть моего платья стала влажной от его слез. Он впился пальцами в мою спину так крепко, словно от этого зависела его жизнь. Чем более отчаянно он рыдал, тем сильнее было мое желание его утешить, и тем крепче я прижимала его к груди.
Мы сидели в углу комнаты, и казалось, никто не обращал на нас внимания, а если бы и обратил, меня это ни капельки не волновало.
В конце концов, его тело перестало сотрясаться от рыданий, и я чувствовала лишь его дыхание.
- Как ужасно, - произнес он. - Мне не следовало бы лить из-за него слезы. Почему я должен плакать из-за него?
- Потому что ты его любил.
В его голосе снова послышалась дрожь.
- Но ведь он-то меня ненавидел.
- Он ненавидел в тебе те черты, которые напоминали ему о нем самом. Так что он вовсе не тебя ненавидел. Он не был на это способен. Просто он не знал, что это значит - быть отцом.
- Я тебе много чего еще не рассказывал. Самое ужасное, что даже после всего этого дерьма в наших отношениях я все же хотел, чтобы он мной гордился, хотел, чтобы в один прекрасный день он меня полюбил.
- Я знаю, что ты этого хотел.
Он продолжал прижиматься ко мне. В какой-то момент он поднял голову, и я увидела, что его красивые карие глаза покраснели.
- Что было бы со мной сегодня вечером, если бы не ты?
- Я рада, что оказалась рядом с тобой.
- Я раньше никогда не плакал в присутствии людей. Ни разу.
- Все всегда случается в первый раз.
- Это плохая шутка. И ты это знаешь.
Тут мы оба рассмеялись. Я представила, какое облегчение он, видимо, испытал, после всех переживаний вновь обретя способность смеяться. По своему опыту я знала, что самый лучший смех в мире - это смех после слез.
- Благодаря тебе я вновь понял, что значит испытывать искренние чувства, Лалиса. У тебя всегда была такая способность. Когда я рядом с тобой - уж не знаю, к добру это или нет, - я чувствую всю полноту жизни. Бывали моменты, когда я не мог с этим справиться, противился этому и вел себя по-свински. Я не знаю, что в тебе есть такого, но я чувствую, что ты видишь меня настоящего. В ту же секунду, когда я увидел тебя у Грега, когда ты стояла в саду, я осознал, что больше не могу прятать голову в песок. - Он погладил мою щеку большим пальцем. - Я знаю, как тяжело тебе видеть меня с Челси. Знаю, что ты все еще испытываешь ко мне нежные чувства. Я это чувствую, даже когда ты притворяешься, что твоя любовь прошла.
- Да, это тяжело, но возможность увидеть тебя снова стоит этих страданий.
- Я больше не хочу плакать сегодня.
- Я тоже не хочу, чтобы ты плакал. Но если у тебя возникнет такое желание, не бойся, поплачь. Всегда полезно дать выход эмоциям.
Он смотрел на мои губы. А я смотрела на его. В последние несколько минут я расслабилась и потеряла контроль над собой. Мне так хотелось его поцеловать. Я, конечно, знала, что не должна этого делать, но эта жажда была столь сильной, что я едва могла усидеть на стуле.
Мне казалось, что я вот-вот взорвусь - как физически, так и эмоционально.
Теперь мы сидели наискосок друг от друга у колеса рулетки. Это была единственная игра, помимо игровых автоматов, правила которой я хоть как-то понимала. Мне надо было выплеснуть обуревавшие меня эмоции, поэтому я и выбрала рулетку.
Когда ты играешь в игру, в которой на кону твое сердце, рисковать деньгами кажется сущим пустяком. Я направилась к рулеточному столу и швырнула пачку купюр на один номер.
- Ставка на номер, - провозгласила я.
Крупье посмотрел на меня так, словно я была сумасшедшей.
Чонгук подошел ко мне и встал за моей спиной.
- Ты что творишь?
Он не заметил, на какой номер я поставила. Мое сердце колотилось все сильнее с каждым поворотом колеса рулетки, и казалось, что все происходит словно при замедленной съемке.
Рука Чонгука лежала на моих плечах, пока мы наблюдали за движением колеса, впрочем, в этот момент я ничего не видела.
Наконец, колесо остановилось.
Глаза крупье чуть не вылезли из орбит.
Кто-то из присутствующих протянул мне напиток, снова расплескав его на мое платье.
Люди хлопали в ладоши, выкрикивали подбадривающие слова, свистели.
- Выиграл номер 22!
- Это что, я? Я выиграла!
Чонгук оторвал меня от пола и закружил по залу. Поставив меня, наконец, на ноги, он взглянул на меня с ошарашенным видом.
- Ты поставила на 22! Поставила все деньги на этот номер. Ты хоть представляешь, сколько ты сейчас выиграла?
Я повернулась и вежливо спросила у крупье:
- Сколько я сейчас выиграла?
- Девятнадцать тысяч долларов.
- Черт побери, Лалиса, - Чонгук сжал мое лицо в ладонях и тряс его, приговаривая: - Черт побери!
Казалось, он меня сейчас вот-вот поцелует в припадке восторга, но он вдруг опомнился.
Я только что выиграла целый вагон и маленькую тележку денег, но, как оказалось, меня больше волновало не это, а тот факт, что Чонгук сейчас стоит рядом со мной и разделяет мою радость. Ничто не могло сравниться с ощущением его горячих ладоней на моем лице, сиянием его смеющихся глаз, смотрящих на меня с восторгом. Какое счастье, что мне удалось обратить его страх перед числом 22 в нечто позитивное. Если бы эти деньги могли купить мне больше времени с ним, я бы, не задумываясь, отдала бы все до последнего цента. Мы с Чонгуком, словно во сне, направились к кассе. Я пошла получать выигрыш, а он встал несколько поодаль и разговорился с людьми, которые были свидетелями моего триумфа.
Я предпочла взять чек на большую часть суммы и попросила выдать одну тысячу наличными. Мне также вручили ключи от номера в гостинице при казино в качестве подарка от заведения. От такой щедрости я сначала растерялась, не будучи уверена, что об этом надо сообщать Чонгуку.
Когда я вернулась к нему, он уже стоял один с широкой улыбкой на лице.
Я вручила ему десять хрустящих стодолларовых купюр.
- Это тебе подарок от меня.
Улыбка исчезла с его лица, и он попытался вернуть мне деньги.
- Не собираюсь принимать от тебя никаких денег.
- Но ведь если бы не ты, я бы никогда в жизни не поставила на номер 22. Я выбрала его ради тебя.
- Ни за что не возьму. - Он сунул деньги мне чуть ли не в лицо. - Забери.
Я даже не пошевелилась.
- Это всего лишь малая часть выигрыша. У меня чек на остальную сумму. Положу эти деньги в банк, чтобы помочь маме пережить трудные времена. Если ты не возьмешь эти деньги, я опять на них сыграю.
- Не надо этого делать. Маловероятно, что тебе повезет в третий раз за сегодняшний вечер.
Я скрестила руки на груди.
- Не собираюсь брать их обратно. Итак, либо ты их принимаешь, либо я пойду и поставлю их на кон.
Он вздохнул.
- Вот что я тебе скажу. Я возьму эти деньги, но мы сегодня их вместе потратим. Повеселимся от души.
- Вот и отлично. - Мои губы сами собой растянулись в улыбке. - С этим я, так и быть, смирюсь.
Он бросил взгляд на карточку, которую я держала в руках.
- А это что такое?
- Мне еще дали ключ от номера в гостинице в качестве подарка. Полагаю, они хотят, чтобы я здесь зависла и спустила весь свой выигрыш в пользу казино. Не собираюсь его использовать. Ведь мы возвращаемся в Бостон чуть попозже, так ведь?
- На самом деле, ни один из нас не в состоянии сесть за руль сегодня.
- Ты хочешь остаться здесь на ночь? Мы не можем спать в одной комнате.
- А я это и не предлагал, Лалиса. Я возьму другой номер.
Разумеется. В тот момент я почувствовала себя полной дурой, предположив, что он как раз это и имеет в виду.
- Хорошо. Пусть так и будет. Если ты считаешь, что это хорошая идея, мы остаемся.
- На самом деле, я не готов к тому, чтобы этот вечер закончился. Не хочу снова оказаться лицом к лицу с реальностью, пока это не станет необходимым. Я улетаю лишь завтра вечером. Если мы уедем утром, у нас будет еще много времени.
Я погладила его руку.
- Согласна.
Я вышла вслед за ним из игрового зала.
- И куда мы направимся сначала?
- Пойдем, купим тебе какой-нибудь новый прикид. Я сам его выберу. А потом оторвемся в клубе. В том, что на тебе сейчас надето, тебе там точно нельзя показываться.
- Оторвемся в клубе?
- Да. У них тут есть ночной клуб внизу.
- Мне уже надо начинать беспокоиться? А что ты считаешь подходящим нарядом для клуба?
Он окинул мою одежду критическим взором.
- Что-нибудь такое, в чем ты не будешь выглядеть как восьмидесятилетняя старуха-гречанка в глубоком трауре.
Я одернула платье и с негодованием спросила:
- Что ты этим хочешь сказать?
- Ладно, пусть это будет восьмидесятилетняя пьяная старуха-гречанка в глубоком трауре, потому что от тебя несет, как будто на тебя вылили ведро алкоголя.
- Между прочим, это все из-за тебя.
- Так давай тогда пойдем сорить деньгами.