Шанс на жизнь

«Я ненавижу боль, не смотря на мою сверх способность терпеть ее больше, чем другие неприятные ощущения. Умение терпеть – не всегда хорошее качество»

Крючкова прикрывает глаза, руку сжимая в кулак. пальцы сильно впиваются в нежную кожу, доставляя адскую боль. Она сидеть нормально не может, так и норовит с кровати соскользнуть, но чужая хватка настолько сильна, что это в любом случае не получится.

«Не думала, что врачи такие сильные.» — кто бы мог об этом подумать?

Уже целых полчаса она мучается от боли в бедре. Оно так не болело, даже когда она его повредила. А всё потому что «нельзя ничего вылечить, чтобы тебе не было больно. Потерпи ещё чуть-чуть»

Это «чуть-чуть» длится бесконечно.

— Скоро уже? — Саша тяжело вздыхает.

Она скоро свихнется. Не только от боли, но и от дурацких рассказов Кульгавой. От них уши быстрее завянут, чем она прекратит болтать. А всё потому что «много историй не бывает!» — это главный аргумент Сони.

— Чуть-чуть осталось. — Григорьева вновь льёт на рану перекись, а дальше роется в сумке, выискивая медицинские бинты.

— Чуть-чуть? — Кульгавая расстроилась больше всех, плечи опустила вниз, её воодушевление пропало. — Я же не до рассказала...

— Рассказывай. — махнула рукой Григорьева. — Мы все очень хотим послушать! — радостными хитрыми глазами смотрела на Сашу, что стала мрачнее тучи.

«Она за что мне так мстит то?» — слушать рассказы Сони — мука.

Крючкова с ума чуть ли не сходит, уши почти затыкает, а мысленно пощады просит и освободить её от Софьи.

— Да? — подняла глаза, искрящиеся возникшей надеждой.

— Конечно! — кивает для убедительности, затягивая узел бинта туже. — Не больно? — Григорьева обращается теперь уже к ней.

Александра, стиснув зубы, сидит и ногой двинуть не может, ей кажется, что ходить она не сможет, нога не согнется.

— Больно.

— Так... — развязывает осторожно. — Сейчас переделаем. — Софа вновь сосредотачивается на своей работе, а Саша вновь слушает Кульгавую и её "захватывающие" жизненные истории.

— Представляете, однажды у меня дома жил пернатый австралийский попугай! — размахивает руками, болтает без умолку, рассказывая только о цвете его перьев целый час — это всё Софья. — Мне его мои друзья из Австралии привезли, когда мимо Москвы проезжали! Говорили, что я могу за ним недельку присмотреть, а они мне за это даже денег заплатят. Кто вообще от такого откажется? Мы с ним за то время так сдружились, вы себе не представляете! Он мне кажется меня полюбил и принял к себе в семью. Так было больно с ним расставаться! Я почти плакала пока его забирали обратно. Но после у меня появилась моя любимая Муся, ну я вам рассказывала о ней, помните? — ещё как помнят. Про её кошечку историй двести слышали, а они всё не заканчиваются и не заканчиваются...

— Да, я всё прекрасно помню. — младшая хотела бы их и не знать вовсе, но это уже к сожалению невозможно.

Знакомство с Соней равно сумасшествию. Ты будто сам становишься таким же, как она. Она словно свою секту создала и зазывает всех туда любыми способами.

— Теперь больно? — прерывает их Григорьева.

Крючкова пытается внутренние ощущения считать, понять, что теперь её устраивает и не устраивает. Двигать ногой уже может — и то хорошо. Ей же нужно потом с таким больным бедром по вылазкам бегать, убегать от зомби и много, много ходить, ведь в округе еды осталось явно мало и придётся ехать на дальние расстояния.

— Нормально вроде... — она оглядела с прищуром свою ногу. Тонкие хрупкие лодыжки, что были все синяках и порезах, бедро, связанное медицинскими жёсткими бинтами, что все ещё жутко болит, не радовали глаза совсем.

— Хорошо, — встаёт с её кровати, поправляя кофту, что задралась вверх. — Попробуй встать. — врач руку подаёт, для поддержки, за которую Саша крепко цепляется.

Сначала опускает одну, не раненную, затем и вторую. Новая порция боли, хриплый стон, вырвавшийся из её рта. Из-за того, что её рану потревожили, она как минимум час будет мучаться.

— Блять... — Саша ругается себе под нос. — Мне будто ногу отрубили, а не вылечили. Болит только сильнее.

— Так бывает, — аккуратно и крепко поддерживает её за плечо Григорьева. — сейчас всё спадёт. Чем больше будешь расхаживать ногу, тем лучше тебе будет. С каждым днём боли будет всё меньше и меньше. Потерпи чуток.

— Терпеть я умею.

Сука. Как же больно. Плакать хочется, но нельзя, она никому и никогда не покажет свои слезы. Это слабость. А она не слабая.

Всё детство её упрекали, кричали, наказывали из-за слез, твердя, что это только для слабохарактерных, только для тех у кого стержня внутри нет. Она боится эмоции проявлять и не только слезы. Радость, грусть, агрессия — это тоже было под запретом. Разрешены покорность и повиновение, другого выбора и не было. Она тот самый человек, что идёт за толпой. Александра не может сама принимать решения, отличные от других, она их сразу же меняет.

Чтобы про себя она говорила, но Крючкова не считает себя сильным человеком. Не считает себя лидером. Не считает, что достойна похвалы и помощи, ведь она сделала для этого недостаточно. Не считает, что лучше других. Она думает, что она с каждым днём опускается всё ниже и ниже. На самое дно. Она не видит свою индивидуальность, личность. Она лишь игрушка в руках искусного кукловода.

Но этот кукловод умер, а она жива. Теперь она одна решает, что правильно, а что нет. Она не зависит не от кого. Это такое ахуенное чувство. Быть одиночкой для Саши — наслаждение. Она впервые делает то, что хочет, а не то, что её заставляют. Она впервые живёт свою жизнь.

Вновь находится под чьим то руководством — ад. Она должна вновь забыть слово свобода. Она должна вновь кому-то подчиняться, выполнять чьи-то поручения.

Но она уйдёт. Вновь ощутит чувство свободы. У неё опять вырастут крылья, что каждый раз ей ломали, говоря, что она их не достойна.

И она надеется, что это произойдёт очень скоро.

***

Саша ощущает себя как под дулом пистолета. Все на неё смотрят. Она в данный момент беззащитна, сделать ничего не может. Страх парализует тело. В животе всё скрутилось, руки потеют и она сама чувствует ужас.

Пиздец.

Крючкова стоит около стола большого, рядом с ней Кульгавая, что поддерживает её за руку, чтобы и вовсе не упала. Кира тоже рядом.

— Мы посовещались и приняли одно очень важное решение. — Медведева замолчала на секунду, оглядывая всех присутствующих. — Вы понимаете, что Женя и Соня привели сюда Сашу, — вновь внимание на ней. — непросто так. Она очень сильный борец и может нам хорошо так помочь на вылазках. Мы, к сожелению, не все можем на них участвовать, поэтому я решилась на такой шаг. — вздохнув, перевела дух перед самыми важными словами. — С этого дня Саша на неопределённый срок является участником нашей группы.

Мертвая тишина. На лицах девочек ни радости, ни злости, ни осуждения. Только шок.

Кира, видя реакцию, спокойной продолжает.

— У Саши больное бедро, поэтому, когда она его вылечит, перед нами встанет сложная задача: оставлять её с нами или нет. — на лицах девочек ещё больше непонимания. — За то время, что она будет с нами жить, мы должны принять решение. Мы можем её взять к себе или отпустить жить своей дорогой. Решать только нам.

— Как можно кого-то вообще выгонять? — чужой незнакомый для неё голос прерывает их. Саша оглядывает её с интересом. Тёмные волосы с выбритыми висками, забранными в хвост, карие глаза, небольшие, но пухлые губы. Одета девушка почти во всё чёрное.

«Интересненько, что будет дальше» — каждый человек выглядит очень необычно. Они собрали интересную компашку.

— Да, я тоже не смогу никого выгнать.

— И я. — один за другим соглашались, что не смогут её прогнать, не оставят без крыши над головой. Не смогут её выгнать.

«Не поверю, что они все такие хорошенькие. Пахнет лицемерием» — Крючкова не верит в их слова. Она никогда в жизни бы так легко не приняла бы к себе незнакомца. Как вообще им можно доверять?

«Они что сумашедшие?» — так можно подумать абсолютно про каждого здесь.

— А я вот не согласна! Мы же её не знаем, зачем вы делаете поспешные выводы? — вот! Вот что она так ждала. Она ждала этих слов.

Саша не любит враньё. Правда намного лучше, чем получить нож в спину.

Чаще всего получаешь этот нож от самых близких, а это намного больнее. Знать о предательстве человека, которому доверял больше жизни — ужасно.

— Тихо! — голос Киры заставляет всех замолчать.

«А она явный авторитет» — давно Александра такого не видела.

— Сейчас моё решение не обсуждается. Мы не бросим человека в беде. — твёрдым, даже стальным голосом чётко говорит Медведева. — Сейчас наступило то самое время доказать, что люди не бесчувственные твари, думающие только о себе. Если мы не будем друг другу помогать — не выживет никто. Саше с нами ещё жить и жить, поэтому давайте обо всём забудем, хотя бы до того момента, как её нога заживёт. Хорошо?

В безмолвной тишине, никто и слова против не осмелился сказать. Кивок головой говорил об их согласии сам за себя.

— Вот и хорошо. — Женя решила сама разрядить обстановку. — Давайте всё разойдёмся по комнатам, думаю всем нужно передохнуть.

Саша выдохнула. Самое худшее прошло.

Она и не ожидала ничего хорошего, но на её удивление всё прошло так гладко. Она и не думала, что кто-то захочет, чтобы она осталась. Да даже она не хочет здесь оставаться. Но сказать об этом ей не дали. Она опять была куклой, что и слова вымолвить не могла. Страх попросту не давал.

— Привет! — подошла та самая девушка с выбритыми висками и карими глазами, что ей запомнилась больше всего. — Я Маф, а ты, как я поняла, Саша?

— Да. — страх до сих пор сковывал её тело, но она пыталась с ним бороться всеми силами. Получалось довольно не плохо, но она не сможет до конца раскрыться, ведь она им не доверяет. Но рассказывать об этом она им не станет.

— Ты не переживай, у нас на самом деле нормально, мы не такие злые. — усмехнулась легко.

— А почему ты предполагаешь, что я думаю, что вы злые? — Саша удивилась, ведь они наоборот показались ей слишком добрыми и открытыми. Они как минимум её приняли к себе без ссор и скандалов.

— Ну... Твоё лицо мне это подсказало. — Маф смущённо почесала затылок и пожала плечами.

— Не переживай, я так не думаю. — чистую правду говорит. — А лицо у меня всегда такое: хмурое и злое. — она слегка рассмеялась.

— Маф, я её сюда везла, она всю дорогу такая была. — к ним в разговор и Женя добавилась, что стояла недалеко. — Она всегда такая, по её лицу эмоции не определить вообще никак.

— Да? — девушка с интересом оглядела её. Саша была невозмутима. — И правда, она пять минут назад с тем же лицом была.

— Красотка умеет проявлять эмоции, не врите! — Кульгавая тоже вовремя подошла. — Злиться она умеет ещё как. По ней сразу видно. Я то знаю!

Абдиева вопросительным взглядом их окинула, не понимая.

— Они чуть не съели друг друга пока мы сюда ехали. — Женя оборвала тишину, решив рассказать всё сама. — Мне казалось, что секунда и они вцепятся друг в друга. Но слава богу этого не произошло.

— Потому что мы умеем с ней вовремя сдержаться. — Соня ей на плечо руку закинула, а Крючкова и попыток её сбросить не делала. Знает, что это невозможно, ведь Кульгавая не даст ей это сделать.

— Конечно, верю. — Шестерикова глаза закатила. — Это вот Саша умеет сдержаться, но не ты.

— Эй! — по руке её легонько стукнула. — Неправда!

— Правда! — Крючкова уголками губ улыбнулась, смотря на реакцию старшей.

— Красотка, и ты меня что ли предала?! — в миг отошла от нее, нахмурив лицо. — Я такого не ожидала! — топнула ногой для убедительности, всех рассмешив ещё больше.

— Даже Саша тебя предала, а она и дня нас не знает, задумайся! — в виде шутки произносит Женя.

— Я просто слишком хороша для вас! Вы не достойны меня! — она театрально глаза закатила, маша руками в разные стороны.

— Что кричим? — к ним подходит незнакомая девушка. У неё короткие волосы, татуировка на шее, она довольно худого телосложения. На ней зелёная широкая кофта оверсайз, тёмные джинсы и белые найки.

— Соня опять жалуется на свою "тяжёлую" жизнь. — Маф кавычки пальцами показывает, вызывая на чужом лице лёгкую усмешку.

— Соня-Соня, как так можно?

— Да, вы все сговорились что ли?! — фыркнула она громко. — Я тут жертва между прочим!

— Ага, конечно.

— Тогда я вам больше моих рассказов не расскажу! — осмотрела всех наигранно суровым взглядом, но спустя несколько секунд не выдержала: заразилась ярким смехом, громко хохоча на весь дом.

— Что происходит? — Саша ещё больше удивилась.

— Ты теперь нам должна! — Женя ближе к ней подошла, за плечи взяв.

— Блять... — за голову схватилась. — Почему вы всегда так хорошо меня выводите?!

— Потому что ты сдерживаться не умеешь.

— Да, теперь я это поняла...

Крючкова теперь совсем не понимает происходящего.

— Что происходит? — вновь повторяет свой вопрос.

— Если мы спорим, даже шуточно, то тот человек, кто первый не выдержит и засмеётся должен исполнить общее желание группы. Сегодня Соня не выдержала, поэтому скоро ей придётся выполнять наказание. — объяснила ей незнакомка, что стояла поодаль, потирая руки о друг друга.

— Окей, я тебя ненавижу! — Кульгавая нервозно на месте крутиться, зная, что эти недоумки придумать могут. Она иногда творила разное только потому, что эти варвары ей загадывали всякую фигню.

— Я тебе тоже очень люблю.

— Сука. — девочки ещё больше посмеялись с её реакции.

— Саша, хоть ты меня пожалей, а! — старшая к ней поближе встала, молящимися глазками посмотрела и наклонилась к ней, что расстояние между ними было меньше ста сантиметров.

— Ещё чего. — руки на груди сложила. — И не подумаю.

— Ну, Саша! — опять на плечо руку закинула, ближе придвинув к себе. — Мы же друзья!

— Соня... — набрала в лёгкие побольше воздуха. — Мы не друзья вовсе, мы соседи и всё. Нас ничего не связывает. — шёпотом почти говорит, но Кульгавая, всё прекрасно слышит. — Я не умею поддерживать и помогать, понимаешь? Я общаюсь со всеми вами, потому что мне ещё жить тут. Я не люблю людей, я не люблю проявлять эмоции, я не люблю тактильность, понимаешь?

— Понимаю... — Софья голову вниз опустила. Её глаза все краски потеряли, весь свет, что в них был, только что пропал. Она огорчилась, очень расстроилась, но Саша ей врать не станет. Она не будет милой и доброй, если за спиной будет говорить ужасные вещи. Она лучше скажет жестокую правду, чем сладкую ложь. — Девочки, я пойду, мне полежать надо, я очень устала за сегодня. — тихо прошептала, что её совсем и слышно не было.

Как только она поднялась наверх, девочки по настоящему заволновались.

— Это совсем на неё не похоже, не думаете? — Женя не верила своим глазам и ушам. Чтобы Соня ушла и не поболтала? Нереально.

— Может, что случилось?

— Саша, она только что с тобой была, ты нечего не заметила? — теперь все взгляды вновь на ней.

— Нет, она нормальной была. Может и вправду устала? — врать Крючкова умела хорошо. Никто и не подумал бы, что это из-за неё.

Что Соня расстроилась из-за неё, что она без слов молча ушла из-за неё.

Но никто ведь не ангел с небес, а Саша особенно. Она всю жизнь была тем самым человеком с которым мало кто общался. И только к девятнадцати годам она поняла почему.

Она слишком злая и черствая для этого мира. Она не лицемерит, не врёт. Её слова могут ранить в самое сердце, но она от них никогда не откажется.

И это её главный минус.

_______________

Как вам?
Жду отзывов!!!