Другая жизнь - Different life

Я крепко обняла Эддисон, надеясь забрать часть её страданий.

Через пару минут её руки безвольно упали на колени, и она, обмякнув в моих объятиях, прошептала мне в грудь:

– Позавчера... Пока вас с Джошем не было, Брайс был в ванной, и я... Боже, не знаю, что на меня нашло, но я зашла к нему, – сокрушалась подруга. – Я так зла на себя. Нет, я себя ненавижу...

Я крепче обхватила её плечи, шепча ей в макушку, что она не права, но она не слушала.

– А утром... мы с ним поссорились, потому что Брайс решил, что между нами всё хорошо... и разозлился, что я такая безответственная. Как бы я ни злилась на него после той ссоры, я понимаю, что он прав. Он чертовски прав. А я... я так запуталась.

Я приглаживала её спину рукой и тихо спросила:

– Ты была счастлива в тот момент?

– Да, – она решительно кивнула, а слёзы вновь лились ручьём из её карих глаз.

– Тогда не стоит винить себя за то, что ты чувствовала, и за то, что просто хотела быть счастливой с ним. Но Эдди, как бы то ни было, ваши с Брайсом пути всегда пересекаются. Я вижу, как ты улыбаешься, когда он рядом. И какая яркая улыбка играет на его лице, когда он смотрит на тебя...

– Боже, Эйда, я знаю, я всё прекрасно понимаю, но я... просто не готова, а Брайс... Я пыталась спокойно ему всё объяснить, извинялась, что поддалась импульсу, но потом всё равно вылилось в ссору, – её голос то едва слышно шептал, то срывался в болезненный хрип. – Этот наш очередной скандал снова напомнил мне, почему я не тороплюсь. Мне нравится наша с ним бесшабашность и задор, я люблю его за это. Мне кажется, мы оба слишком страстные, и это будет мешать нам в будущем. Я правда люблю его, но хочу, чтобы он хоть иногда слышал меня. Когда мы вместе, я чувствую себя порой очень одиноко. Но ведь так не должно быть? У вас с Джошем не так? Мне кажется, у никого так не бывает...

Она замолчала и продолжила.

– Когда мы встречались, он тоже был таким. Вокруг нас ходило столько сплетен. Мне писали, что он с другими, с той, с этой... И каждый раз это било по мне. Я тогда просто тонула в этом. Он, кажется, даже не замечал, как мне было больно. А я в это время мучилась, накручивала себя, ломалась внутри. Я чувствовала себя ненужной, заменимой... И всё это оставило след. Жуткий след. Я боюсь, Эйда. Я боюсь вернуться в это снова. Я боюсь, что снова окажусь одна в этой боли, а он просто скажет, что я всё придумала. Мне жизненно важно было чувствовать, что он меня ценит, но... Видимо, мы оба не умели это показывать. Мы оба виноваты, я понимаю это. Я просто боюсь, что понимаю это только я, и что всё повторится, если мы начнём заново. Это было так больно, Эйда... так невыносимо больно, что я не вынесу этого ещё раз.

На мои глаза навернулись слёзы, в носу защипало, и мне стало очень грустно за подругу. Я и не подозревала, что она столько держала в себе и что у наших с Джошем друзей всё настолько сложно.

– Я поговорю с Брайсом. Скажу, чтобы не давил на тебя, хорошо? – решительно сказала я. – Чуткость – это не его конёк, полагаю, – Эддисон хмыкнула себе под нос. – Эдди, просто постарайся, ладно? Я имею в виду, не сдавайся и объясняй свои чувства потихоньку. Он любит тебя, и именно поэтому услышит и поймёт.

– Поверь, Брайс просто душка по сравнению с некоторыми индивидуумами.

– Вау, Эйда, какая высокая оценка. Да ещё и от тебя, – удивлённо говорит Эддисон.

– Хм? О чём ты?

– Мне казалось, ты его недолюбливаешь, – пожимает плечами подруга, хмыкая.

– Только потому, что он доводит мою лучшую подругу до слёз, – строго говорю я. – Но в целом он мне нравится. Думаю, его проблема в том, что он никогда не знает меры – ни в выпивке, ни в чувствах.

– Ага, – протягивает Эдди, чуть прикрывая глаза. – А ещё... ты знаешь, вы с ним и правда чем-то похожи.

– Мы? – я искренне удивляюсь. – Не думаю. По характеру – точно нет. Мы совершенно разные. Хотя... Когда я впервые его увидела, было какое-то странное ощущение. Не могу объяснить, просто что-то внутри щёлкнуло.

Эдди тихо улыбается, не отводя взгляда.

– Вот. Вот это я и имею в виду. Когда я впервые увидела тебя, я почувствовала то же самое. И знаешь, что странно? В тот момент я почему-то сразу вспомнила Брайса. Не из-за того, как ты выглядишь... а из-за глаз. Не форма, не цвет — просто... глаза. У вас в них одинаковая глубина. Похожий свет. Как будто вы оба смотрите на мир из какого-то укромного, очень личного места. И прячете в этих взглядах слишком многое.

Я замолкаю. Слова Эдди ложатся куда-то глубже, чем я ожидала. Не знаю, что именно она увидела — но во мне это откликается.

Она кладёт ладонь мне на предплечье и сжимает его, водя большим пальцем вверх и вниз.

– Спасибо, – шепчет она и сильнее прижимается спиной к моей груди.

Больше мы не говорим.

Дыхание Эддисон выравнивается спустя пару минут, а её рука, державшая моё предплечье, слабеет.

Я аккуратно выскальзываю из-под одеяла и направляюсь в свою комнату.

Нужно переодеться и принять душ.

Открываю дверь — и перед глазами предстает красивая картина:

на моей кровати мирно посапывает Джош.

В такие моменты я всегда думала, как здорово было бы встретиться с ним раньше — познакомиться с шестнадцатилетним Джошем или даже восьмилетним.

Уверена, его улыбка и тогда сводила бы меня с ума.

Я улыбнулась, представляя этого голубоглазого мальчика, и тихо подошла к шкафу за одеждой.

Достав пижаму, мысленно готовилась к бою с платьем, которое без посторонней помощи снять было непросто.

Загнув руку за спину, стала на ощупь развязывать шнуровку. В какой-то момент моя рука запуталась в верёвках, и, резко дернувшись, я только сильнее запуталась — шнурки затянулись на запястье.

Я выругалась губами, когда вдруг почувствовала чужие руки у себя на спине.

Вздрогнув, я обернулась.

– Напугал, – выдохнула я.

Конечно, это был Джош, и, кажется, он сдерживался, чтобы не рассмеяться.

Я закатила глаза.

– Ничего смешного.

– Прости, это мило, – улыбаясь, сказал он.

– Иди ты, – засмеялась я, лёгким локтем пихнув его в живот.

Он тихо посмеялся, освободил мою руку от пут, левой ловко развязывал шнурки, а правую положил мне на плечо, мягко поглаживая.

Склонив голову, он поцеловал меня в шею у основания черепа.

Моё тело автоматически отзывалось на эти нежные касания, и кожа покрывалась мурашками.

– То, как ты на меня реагируешь, сводит с ума, – горячо прошептал он в шею своим хриплым голосом. – Ты вкусно пахнешь... – я почувствовала, как кончик его носа провёл по шее вверх к макушке, – ночью. Мятой с кофе... мной.

Горячо выдохнув, он и я, не в силах терпеть дальше, повернула голову, позволяя его губам быстро найти мои.

Поцелуй был мягким, спокойным и невероятно нежным.

Мы целовались, пока руки Джоша не стянули последний шнурок платья, и оно с тихим шумом соскользнуло на пол.

На мгновение я почувствовала дрожь в его руке, когда он дотронулся до оголённого бедра.

Затем он коротко поцеловал меня в щёку и резко отстранился.

– Спокойной ночи, – прохрипел он, пока я ещё стояла к нему спиной, теряясь в ощущениях.

Когда я обернулась, комната показалась мне ужасно холодной, а его уже не было. Он ушел к себе в комнату.

Я сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь прийти в себя, и на еле державшихся ногах пошла в душ.

Мои щеки и кожа там, где он касался меня, горели.

То, что между нами происходило, начало походить на болезненную одержимость, и мне следовало опасаться этого, но чувствовать что-то другое, кроме счастья, просто не получалось.

Вернувшись в комнату к Эддисон, я снова легла рядом с ней.

Подруга всё ещё дремала, но, видимо, проснулась, когда кровать прогнулась под моим весом.

Она повернулась ко мне лицом и, едва приоткрыв один глаз, сказала:

– Дай угадаю: страстные пожелания спокойной ночи? – промурлыкала и провела кончиками пальцев по моей шее. – Засосов много?

– Ничего подобного, – только сильнее раскрасневшись, ответила я и легла на спину, отвернувшись.

Эдди сонно рассмеялась и полезла меня обнимать.

– Мне уже приснилось два вещих сна, – пробормотала она. – В одном мы с тобой стали ужасно популярными дивами.

Я засмеялась про себя.

– Куда тебе ещё популярней? А что во втором?

– А в другом я была твоей подружкой невесты. Вы с Джошем очень красиво смотрелись вместе.

– И с чего ты решила, что сны вещие?

– Просто они оба хорошие, – наивно ответила подруга, будто это был очевидный факт.

Она вдруг засмеялась мне в шею, защекотав.

– Что такое?

– На месте священника... был Шон, – сказала она, и мы обе разразились звонким смехом.

Смех прогнал сон, и мы ещё немного поболтали о прошедшем дне.

Я рассказала о случившемся со Шоном, и подруга, подскочив на кровати с гневным выражением лица, уставилась перед собой.

Затем в течение долгих десяти минут я слушала рассказы о самых ужасных и жестоких методах расправы над Шоном.

На следующее утро я нехотя поднялась с кровати и спустилась на кухню.

У входной двери уже стояли уходящие Авани с Энтони. Я попрощалась с ними и направилась на кухню.

К своему удивлению, там сидел Брайс. Обычно он не встаёт так рано, если нет работы.

Сейчас он тихо попивал крепкий кофе, с потерянным выражением лица, уставившись в мраморную столешницу.

Я молча прошла мимо, чтобы налить воды, не поздоровавшись. Мы никогда не здоровались, особенно если были одни — не из желания быть грубыми, просто так повелось.

– Джош давно уехал? – спросила я, когда утолила жажду и отставила стакан.

– Меньше часа назад, – сухо ответил он.

Брайс выглядел уставшим и, кажется, немного похудел. Теперь, после всего, что рассказала мне Эдди, я понимала — он переживает не меньше неё.

Я минуту возилась с заусенцами на ногтях, пытаясь подобрать слова, потом решительно посмотрела на Брайса. Рот несколько раз открывался, но звука не вышло.

А если он просто не захочет слушать? Если я только всё испорчу? Но молчать было хуже.

Брайс всегда был слишком ревнив, когда речь заходила об Эддисон. В лучшем случае сводил всё к шуткам.

И, скорее всего, ему не хотелось слушать поучения от кого-то вроде меня — это тоже не помогало.

– Я... я хотела поговорить о вас с Эдди, – наконец выдала я.

Брайс резко вскинул голову, недовольно посмотрел на меня. Его губы сжались в тонкую полоску, брови нахмурились.

– Эйда, думаю, тебе не стоит вмешиваться в наши отношения, – старался говорить вежливо, но в голосе слышалась напряжённость.

– Эдди — моя лучшая подруга, – собравшись, сказала я, – и мне надоело видеть её в слезах. Я просто хочу помочь.

Выдержав его тяжёлый взгляд, я подошла ближе и села напротив.

Брайс тяжело вздохнул, устало отведя взгляд. Возражений больше не последовало.

– Я знаю, что... кхм... недавно между вами кое-что произошло, и ты неправильно всё понял.

Он с силой выдохнул, хмыкнув.

– Ну и просвети же меня, как я должен был это "интерпретировать", – огрызнулся Брайс.

Я редко видела его злым, поэтому теперь напряглась.

С трудом сглотнув, продолжила:

– Брайс... случившееся... я понимаю, как это выглядит. И Эддисон тоже, поверь. Ты любишь её и хочешь, чтобы всё наладилось — это нормально. Но Эдди не готова...

– С нашего расставания прошло почти четыре года! – прервал он, откинувшись на спинку стула. – Мы почти два года не разговаривали. Это были худшие годы в моей жизни, потому что я чувствовал, как меняюсь. Я боялся, что время изменит её, и у нас не останется ничего общего. Но вместо этого...

– Вы теперь ещё больше похожи друг на друга? – понимающе кивнула я.

– Да! Да, чёрт возьми! Это должно что-то значить. Что нам всё ещё хорошо вместе, даже спустя столько лет. Я правда стараюсь и...вот

Я вздохнула, задумчиво чертя узоры на столешнице.

То, через что проходит Брайс, было бы менее болезненным, если бы он понимал, что волнует Эдди.

– Знаешь... до Джоша у меня были одни отношения, после которых я не могла строить новые, – подняла на него глаза. – Но Джош никогда не давил на меня — ни когда я не хотела официально называться его девушкой, ни в других вопросах. Вы же любите друг друга, и если она говорит, что не готова, неужели ты готов просто наступить на её чувства?

Брайс шокировано посмотрел на меня, затем медленно опустил голову и покачал отрицательно.

– Я просто хочу сказать... когда вы сядете и поговорите о случившемся, мой тебе совет — выслушай Эдди. Я не вправе влезать, но скажу, что ты упустил много важных вещей в ваших отношениях раньше. И ты должен постараться убедить её рассказать обо всём. – Думаю, это многое прояснит, и тебе поступки Эддисон перестанут казаться нелогичными.

Брайс понимающе кивнул. Впервые я видела его таким печальным.

И вдруг он взглянул на меня — по-настоящему. Не раздражённо, не в ответ на мои слова, а глубоко, внимательно. Его глаза искали что-то во мне, и, кажется, нашли.

Мы смотрели друг на друга с неожиданным молчаливым согласием — будто бы оба поняли что-то, чему ещё не было названия. Что-то вроде "я тебя понимаю".

Он был вспыльчивый, громкий, действующий прежде, чем подумает. Я — тише, осторожнее, держу чувства внутри. Мы были противоположностями во всём. Но в этот миг это ощущалось не как различие, а как продолжение.

Что-то внутри меня ёкнуло — странное, чужое ощущение.
Я отвела взгляд. Сердце стучало чуть быстрее, чем обычно.

Наступило неловкое молчание.

То, что мы с Брайсом так откровенно поговорили, казалось почти невероятным. Когда эмоции улеглись, я не знала, что делать с этой новой реальностью.

Брайс, который обычно бесил меня своими глупыми шутками, с которым я вечно поддевала друг друга — его я понимала. Но этот потерянный, усталый человек, что смотрел в меня так глубоко... Я только начинала узнавать его.

Спустя неделю я поймала себя на мысли: теперь мы могли спокойно разговаривать без Джоша или Эддисон рядом. Его шутки и подколы никуда не исчезли, но между ними стало больше тепла. И, пожалуй, впервые за всё время я могла назвать Брайса другом.

За день до моего отъезда в Хьюстон нашу компанию пригласили на вечеринку у Винни Хакера.

Вечерело, когда мы с Джошем ехали на его Тесле. Дорога неожиданно пролегла мимо нашего любимого пляжа.

Мы переглянулись — без слов стало понятно, что опоздание никого не смутит.

Проехав чуть дальше пляжа, мы остановили машину у обрыва. Перед нами открылся потрясающий вид: закат окрашивал небо в огненно-розовые и золотистые оттенки, море блестело, как расплавленное стекло.

Джош включил музыку погромче и оставил двери открытыми — чтобы звук расходился в пространстве, сливаясь с ветром и волнами.

Я выскочила из машины и, словно мотылёк на свет, заворожённая пейзажем, подбежала к самому краю.

Солнце медленно опускалось за горизонт, оставляя тёплые блики на мягких приливных волнах.

Я не смогла устоять и начала пританцовывать под музыку — свободно, с лёгкостью, которую чувствовала только рядом с Джошем.

– Посмотри, какой вид! – закричала я, оборачиваясь к нему и кружа в танце.

Он облокотился о бампер машины, скрестил руки на груди и молча наблюдал. Его волосы ловили последние лучи солнца, отливая бронзой и золотом.

– Ты красивее всех пейзажей этого мира, – тихо сказал он, не отводя от меня взгляда.

Я отвернулась, заливаясь румянцем, но не перестала танцевать.

Со стороны, наверное, выглядела как сумасшедшая. Но меня это не волновало.

Глаза Джоша — полные желания и обожания — только подстёгивали мою свободу. Я чувствовала себя невесомой, будто светилась изнутри.

Закат ласкал мои бедра, руки, лицо. Его тепло напоминало прикосновения Джоша. Я сделала шаг ближе к краю.

Он сразу напрягся, нервно шагнул ко мне.

– Не делай так, – на его лице играла улыбка, но в голосе слышалась тревога.

Я не остановилась. Танцуя, я подошла ещё ближе и дерзко улыбнулась.

– Эйдааа... – протянул он с угрозой в голосе, покачав головой.

– Тебе нравится, признайся! – рассмеялась я.

– Нравится... но я боюсь.

– Чего?

– Твоих танцев. На краю.

– Думаешь, я упаду?

– Не упадёшь.

– А если упаду?

– Я прыгну за тобой.

– А если разобьёмся?

– Значит, вместе.

Я подошла вплотную к самому краю, чувствуя, как ветер с моря подхватывает подол моего платья. Танец стал медленнее, но не менее дерзким.

– Боже мой, я влюбился в сумасшедшую, – хмыкнул он, закатив глаза и покачав головой.

– Тогда я влюбилась в зануду.

Вдруг до меня дошло, что мы только что признались друг другу в чувствах.

Я резко остановилась. Смех застрял в горле, тело замерло, а сердце гулко ударило в груди. Закусив нижнюю губу, я неловко уставилась на Джоша — как будто увидела его впервые. Он не отвёл взгляда. И в этой тишине, наполненной только ветром и музыкой, я поняла, что больше не боюсь. Ни краёв, ни признаний, ни падений.