Пьяный Со́ва
По дороге шел мужчина, которого слегка шатало. Было понятно, что он не в трезвом состоянии, да еще от него и алкоголем несло, так что сомнений в этом не было. Сейчас Союз, так звали эту личность, направлялся домой, но передвигать ноги было довольно трудно. Они вечно заплетались, мешая идти нормально, а не еле-еле плестись. Вот вдалеке показалось знакомое 15-этажное здание. Наш недо-алкоголик зашел в подъезд и на лифте отправился на девятый этаж, где, собственно, и находилась его квартира, где его ждал скорее всего злой-презлой Третий Рейх. Выйдя из лифта, он дошел до знакомой двери и дрожащей рукой нажал на кнопку звонка. Как и ожидалось, ему открыл недобрый Немец, который свел брови к переносице и осуждающе смотрел на свою пассию, пропуская её внутрь.
— И вот где ты шлялся? — раздраженно спросил он, а когда в его нос ударил запах спиртного, добавил, — Да и еще, где ты накидаться успел? — Я летел к тебе на крыльях любви, да ветром сносило, так и к Франции как-то занесло, — пьяно ответил провинившийся, меняя свою уличную одежду на домашнюю.
— Ох, боже, Союз, какой же ты идиот, — Фюрер прикрыл лицо ладонью и осуждающе помотал головой, — И что мне с тобой теперь делать?
Он подошел к Союзу Республик и положил руки на его плечи, целуя в лоб. Тот лишь улыбнулся и обнял его, утыкаясь в грудь и прикрывая глаза. Дитрих сейчас был даже немного рад, что Русский ведет себя более менее адекватно в нетрезвом состоянии, но к сожалению он понял как ошибся, когда Сóва отпустил его и, переместив руки на его шею и встав на мысочки, дабы стать чуть выше, хитро улыбнулся.
— Что? — непонимающе спросил Наци. «Пьяница» немного помолчал, явно что-то вспоминая, а потом начал петь.
Стану я дельфином
Нежным и красивым,
Чтобы стать твоим мужчиной, Чтоб попасть с тобой в пучину. Чтоб всегда быть рядом с тобой
В этой бездне морской.
СССР закинул одну ногу на бедро охреневшего Рейха, прогибаясь в спине. Этим он приблизился к своему активу ближе и почти соприкоснулся с его пахом. А тот стоял с глазами в 5 рублей и не понимал что вообще происходит и что ему делать. С одной стороны это выглядело глупо и даже смешно, а с другой — походило на соблазнение.
Стану я дельфином
Без конца игривым,
Чтобы стать тебе любимым,
Нет тут другой причины.
Революционер провел пальцем по чужой гортани, доходя до подбородка, и приблизился к лицу своего возлюбленного. На его лице была широкая улыбка и хитрые глазки, покрытые пеленой опьянения. Немец не удержался и с легкой ухмылкой чмокнул Союза в губы.
Стану я дельфином
Милым, безобидным,
Чтобы быть немного скрытым Под водой меня не видно.
Он прижался к широкой груди Наци и потерся о нее щекой, больше походя на кота, а тот уже чувствовал, как кровь потихоньку приливается вниз. От этого становилось не очень-то приятно, да и желание начинало стремительно расти.
Мы вдвоём под водой
Буду рядом с тобой.
В этой бездне морской
Станешь мне ты женой.
— Вообще-то женой тут скоро у нас станешь ты, — подметил «Свастика», зная, что на утро Коммуняка об этом забудет. Да, наш активчик хотел сделать своей пассии предложение руки и сердца в совсем ближайшем будущем.
— Так, не порть мне песню, — пробурчал нижний и из-за хмельного ума даже не заметил такого открытого намека. Он прижался сильнее и уже чувствовал чужой стояк, но не обратил на это особого внимания.
Мы вдвоём под водой
Будешь рядом со мной
В этой бездне морской
Станешь мне ты женой.
Тройка тихо засмеялся и положил руки на чужие бедра. Он уже примерно представил что будет на их свадьбе, когда Совок вновь напьется.
Станешь ты русалкой
Для меня приманкой
И подводной нимфоманкой, Кислородной наркоманкой.
Русский отлип от Немца и сделал вместе с ним круг в форме вальса, а после провел рукой по его щеке, целуя в нее чуть ниже. Немец в это время тихонько залез под чужую домашнюю футболку, что принадлежала ему самому, но хитрый СССР вновь успел ее стащить у него.
Станешь ты русалкой
Не ходи к гадалке.
Стану я твоей качалкой,
Стану я твоей каталкой.
Большевик уже стоял без этого атрибута одежды с оголенным слегка подкаченным торсом и плоским животиком, по которому уже прошелся чужой шаловливый язык и вовсю гуляли теплые руки.
Будем обниматься,
Будем целоваться,
Будем мы в воде плескаться,
Будем мы с тобой играться.
Чтоб всегда быть рядом с тобой
В этой бездне морской.
— Играться мы с тобой сейчас точно будем, — произнес Фюрер и подхватил Союза Республик на руки, неся в их комнату, — Давай заканчивать с песнями, лапушка~
Он затянул «алкоголика» в поцелуй, в котором присутствовал привкус водки, и положил на кровать, когда дошел до места. Остаток дня они провели довольно бурно, а на следующее утро Союз проснулся с жуткой головной болью в объятиях любимого и ничего не помнил: ни песни, ни своих действий, ни жаркой ночки. А когда Нацист рассказал ему все, смеясь при этом, он сидел весь красный от стыда и без конца извинялся, даже дав клятву, что больше такого не повториться. А Рейх и не был против еще одного такого прихода домой с таким же концом.