Чёртов Ким Тэхён!

Дженни лежала на холодном бетонном полу, не имея сил перетащить себя на вонючий матрас. Тело болело – мужчины били её ногами по телу, в особенности болели руки и живот с рёбрами, куда били сильнее, будто бы вымещая всю свою злость. Только на что именно злились, Дженни не понимала. На руках жгли ожоги, вздувались, кажется, даже пузырились и пенились. Слёзы не текли уже как час – не хватало сил. Было очень холодно, хотелось спать.

Громкие шаги казались Дженни искажением звука и реальности. Точнее, она очень на это надеялась. Но когда железная дверь отварилась, являя мутному взору девушки похитителя, она просто хотела уснуть. Уснуть и не чувствовать очередных издевательств.

— Твой так обожаемый Виттэ вздумал мне угрожать!— мужчина подошёл и пнул Дженни в и так покрытый синяками бок, заставляя ту задержать дыхание и наблюдать за белыми вспышками перед глазами.— Он посмел угрожать мне!

— У древних шумéров была песня, в которой они говорили про истинный страх к Дьяволу и нечистой силе.*— Дженни сильно закашлялась, сплевывая рядом с собой кровь – кровавые слюни попала на её волосы.— Нету боли, нету страха, волей там покоит сон. Он придёт к тебе во мраке, заберёт у сердца звон.— в сознании, медленно утекающем от Дженни, нарисовался спасительный для неё образ Тэхёна. Дженни думала о нём, когда тихо напевала песню.— Ты не вспомнишь ночью тёмной, как его зовут во тьме. Ты не станешь птицей вольной, ты не сможешь улететь. Будут звезды выше неба, будет горе глубоко. Птицей сильной, птицей темной вознесется высоко.

— Если ты думаешь, что своими песенками напугаешь меня – ты очень сильно ошибаешься, детка.— Шихёк нервно расхаживал по подвалу, шаркая ногами так громко, будто ноги совсем поднимать не умеет.

— Я не пугаю тебя.— снова кашель.— Тебя будет пугать он. Ты совсем не знаешь правил – я тебе их не скажу.— Дженни шумно глотнула немного кислорода, превозмогая дикую боль в рёбрах.— Я забуду о похищении через время, а он не забудет. Он никогда ничего не забывает.

***

— Гримеры приехали?— Тэхён осушил стакан виски, потирая уставшие глаза. Чонгук кивнул.— Усыпите её и дальше по плану.

— Честно, я думал, что ты начнёшь издеваться над девочкой. Она же всё-таки его дочь.— Чонгук отпил жидкость из бокала, громко ставя его на стол.

— Она не виновата, что её отец ублюдочный червь. Помнишь, раздевают и гримируют только девушки, фотографирует Лиса. Никаких мужчин в подвале.— Чон кинул и вышел из кабинета, оставляя Тэхёна снова одного.

Это одиночество давит на него. Тэхён не выдерживает, не справляется. Впервые за двадцать лет он испытывает страх. Настоящий. Первобытный. Животный. Хочется закрыть глаза, а потом открыть их и понять, что это всего лишь сон, но сколько бы Тэхён не закрывал и не открывал – проснуться не получается.

Через полтора часа ему на стол приносят фотографии. На них маленькая Наён, раздетая, бессознательная, с имитацией синяков и засосов по всему телу и "следами" изнасилования. Именно то, что ему нужно.

— Фотографии на миллион долларов.— Лалиса кинула на стол телефон, злясь и на мужа, и на Тэхёна.— Если бы Дженни не грозила опасность – я бы ни за что не пошла на это. А ещё я распорядилась, чтобы ваши шавки перенесли её в твою, Тэхён, спальню, а когда она очнётся – принесли покушать.

— Ты правильно сделала, лисёнок.— Чонгук обнял девушку, целуя её в висок.— Всё правильно. По-другому Шихёк навредит Дженни сильнее, сделает больнее.

Лалиса немного успокаивается, ей не в кайф фотографировать обнаженных девочек, которые только начали созревать, начали обретать взрослую женскую красоту.

— Обещайте, что эти фото в сеть никогда не попадут. Это испортит ей и психику, и жизнь. Она будет считать себя испорченной, потасканной. Обещай.— уже к Чонгуку обращается, прижимается, как к спасительному кругу, защиты ищет. Она знает, какого это – быть испорченной.

— Обещаю.— снова поцелуй в висок и такие спасительные объятия.— Нам жаль, что тебе пришлось фотографировать всё это. Но Тэхён очень благодарен тебе. Розэ бы не вывезла, ты знаешь. А ты, лисёнок, сильная у меня. Ты потрясающая.

— Думаю, Лалисе следует отдохнуть. Я собираюсь послать фотографии Шихёку и ждать его звонка. Ей будет не приятен наш разговор. Ты тоже можешь идти, брат. Спасибо.— последние слова обращает Лисе, благодарит её, видит, как ей нехорошо и отпускает.

Тэхён отправляет на личную почту Шихёка, которую ему добыл Чимин, фотографии и ждёт звонка. И не ошибается – мразь связывается с ним уже через десять минут.

— Что ты сделал с моей дочерью?! Как ты её нашёл, ублюдок?!— Шихёк кричит, Тэхён уверен, пускает слюни от ярости одновременно с отчаянием.

— Я немного поиграл с ней. Оставив шрамы на теле моего любимого человека, ты должен был осознавать, что я сделаю ответный ход.— Тэхён усмехается, сжимает крепко челюсти от отвращения к сложившейся ситуации.— Не нравится, когда играют в твои игры?

— Ты блефуешь. Фотографии – фотошоп. Ты блефуешь!— Шихёк напуган – Тэхён ударил по больному.

— Покажи фотки своим людям, пусть проверят – фотошоп или нет. А вообще, твоя чудесная Наён отключилась от болевого шока, потеряла сознание. Но я могу её привести в чувства и повторить. Специально, чтобы ты слышал. Хочешь?

— Ублюдок! Верни мою дочь!

— Встречное предложение – верни мне Дженни. Ты знаешь меня уже много лет, знаешь, что я не перед чем не остановлюсь. Найду её, но в таком случае твоя дочка останется в Пандоре. Молодые тела сейчас популярны, она станет моей новой вишенкой на торте.

Шихёк молчал, Тэхён тоже. Он ждёт, когда тот наконец-то сдастся, вернёт то, что украл, и понесёт заслуженное наказание. Но Шихёк всё молчит, зачем-то медлит, пытается придумать новый план, осознавая, что старый с треском провалился. Тэхён теряет терпение.

— Я даю тебе три часа. Если по истечению этого времени ты лично не привезёшь мне Дженни в Пандору – я найду для Наён самых отбитых клиентов, бомжей, наркоманов – плевать. И если после нашего разговора ты сделаешь моей девочке больно – дочь не получишь.— Тэхён сбрасывает, шумно выдыхая и, снова наполнив свой бокал виски, осушает его одним большим глотком, прикрывая глаза.

Если Шихёк не глуп – вернёт Дженни, выполнит все условия и придёт с повинной. А если всё же глупец... то Тэхён всё равно найдёт Дженни. Всю Азию поставит на уши, но найдёт. А пока он будет сидеть и ждать, тем более, недолго осталось. Совсем скоро его девочка снова будет с ним.

***

Дженни снова избили. После недолгого разговора с Шихёком опять пришли те мужчины и начали пинать её, один ослушался приказа босса и пару раз ударил по лицу, пустил кровь из губы и носа. Дженни задыхалась, дышать было больно, каждый глоток кислорода сопровождался огненной лихорадкой. Попрежнему холодно и страшно.

— Вставай.— разъярённый Шихёк влетел в подвал, крича на девушку.— Быстро встала!— Дженни не могла. Любое движение приносило с собой острые вспышки боли во всём теле.— Хорошо, если ты не поднимешься – отправлю тебя твоему драгоценному Тэхёну по кусочкам.

Дженни не с первого раза услышала, уловила сквозь шум в ушах «Тэхён» и постаралась встать. Получилось только с третьего раза, Дженни шаталась, искала опору, ходить было больно, просто стоять больно. Её придерживали за руки несколько мужчин, волочили по полу. Дженни просто надеялась, что её правда везут к Тэхёну, а не на очередную пытку. С мыслями о мужчине и его объятиях, поцелуях, девушка отключилась, позволяя Морфею забрать её в своё царство.

*— у древних шумéров такой песни не было. Слова принадлежат Анне Ениной (тиктокерше) и изменены под сюжет. Песню можно послушать, вбив: Enina – забуду.