Скупец
В доме дядюшки Гилберта всегда было холодно. Это я помню точно.
Однажды мы с кузеном решились на одно неблагородное и весьма расточительное дело - вздумали растопить большой камин в гостиной.
Дрова натаскали из сарая, свалили их кучей в каминной топке, отправили туда же полсотни старых пожелтевших страниц из какого-то учебника по финансированию и чиркнули спичками. Ждать не пришлось - огонь занялся быстро, дрова затрещали, а мы, изрядно продрогшие и уставшие от работы, наконец удостоились тепла. Однако, радость наша продолжалась не долго.
Не знаю как (может треск или дым выдали нас), но дядюшка вскоре уже был в гостиной.
С лицом красным от бега и злобы, он ворвался в комнату, в два прыжка оказался возле нас, схватил Джимми и меня за шиворот и затряс обоих так неистово, что вся гостиная закружилась перед нашими взглядами.
- Ах, вы чертовы паршивцы! - кричал он, а глаза его в это время - желтые, в красных прожилках, глаза истинного скупца - горели пуще адского пламени.
- Чего вы мне тут удумали? Признавайтесь живо! Обанкротить меня хотите? По миру пустить? Я вас приютил, обогрел, а вы что - сразу разорять! Разве ж не я вам говорил, чтобы вы ни чего тут не трогали? Ну а вы?
- Мы замерзли, - пропищали мы хором, барахтаясь в воздухе.
- Ах, вот как значит - замерзли! А кто же вам позволил брать для этого мои дрова? Разве вы их покупали? Разве ваши деньги были отданы за них? Нет! Это просто наглое расточительство - топить камин, когда можно согреться и без него! - вскричал дядюшка вдруг. - Да я вас сейчас за это...
Но тут он неожиданно осекся, замолк, пошатнулся, кривые его пальцы разжались, и он выпустили нас. Сам же, схватившись за сердце, потянулся вперед, старое морщинистое лицо его искривилось, побелело. Свет от пламени полыхнул и отразился на миг в его затуманенных глазах. И бедный наш дядюшка, с застывшим вздохом отчаяния на губах и мольбой о помощи , повалился на пол. Мы же со страху пустились бежать.
Остаток дня дядюшка провел в постели, страшно бредил, беспрестанно поминал свои богатства, которым не было числа, а на следующее утро помер.
Камин после этого не топили. В доме стало холоднее прежнего, и родители вскоре нас оттуда забрали.
В то время никто так и не понял от чего же у дяди случился приступ - от бега ли по лестнице (спальня дядюшки ведь была на третьем этаже, а гостиная на первом) или же от вида затопленного нами камина и израсходованных тем самым дров. Впрочем этот вопрос теперь не так существенен - богатство все равно досталось нам. Правда пришлось немного попотеть, чтобы переписать пару строк в завещании, но это ведь такие пустяки.