loneliness [girl × girl]

Стою, не шевелясь, буквально проклиная себя за то, что не закрыла дверь на замок. Появление моей матери произошло очень не вовремя; она не тот человек, которого мне бы хотелось видеть сейчас, а тем более мне не хотелось говорить с ней.

– Развернись ко мне, сейчас же, – раздраженно говорит она через несколько секунд.

Подворачиваюсь, опуская пакет к ногам, и смотрю на неё. На лице женщины видно явное непонимание, но черт, как же мне не хочется объяснять ничего сейчас. Стою, смотря на неё, ожидая каких-то действий, пока мамины глаза, в которых читается ужас, бегают по пакету, шкафу и вещам на полу.

– Господи, что же ты делаешь? – она вопит, подбегая ко мне, и выхватывая мешок из рук, а после присаживается с ним на пол и начинает бережно доставать вещи, – Бертруда, эти платья, их же нужно хранить в специальном футляре!

Закатываю глаза и отхожу на несколько шагов, собираясь с мыслями. Второе имя моей матери - грёбанная драма, от чего все делалось только хуже. Я так привыкла, что ей нет особо до меня дела, но сейчас мне максимально не хочется, чтобы она вмешивалась в мою жизнь, ведь и без неё у меня хватает проблем. Но, видимо, это было ещё не всё, и она решила создать мне новые.

– Дорогая, мне очень не нравится то, что происходит в последнее время. До меня доходят ужасные слухи, которые очень мне не нравятся, – она говорит, поднявшись на ноги и став на против меня, – меня пугает то, что случилось с моей Бертрудой, моя девочка, – она хватает меня в свои объятья, прижимая к себе. Закатываю глаза снова, обнимая её в ответ одной рукой.

Начинаю думать о том, что же она может знать, и мне становится немного не по себе от этих мыслей. Руки матери всё ещё крепко держат меня, когда она отдаляется и начинает смотреть в моё лицо, выдавливая из себя слёзы.

– Что же случилось с тобой? Где же моя девочка, которой ты была до этого? – продолжает она, и я больше не могу это терпеть. Я отбрасываю от себя её руки и отхожу назад, хмурясь.

– Мама, прекрати это. Сейчас же, – грубо говорю, смотря на её жалостливое лицо, – мне надоело быть той, кем я была, я больше не такая, и тебе нужно принять это. После смерти папы жизнь разделилась на до и после, пойми. Вещи меняются, ничего уже не может быть как прежде.

Выдыхаю, когда она начинает плакать, а затем и вовсе выходит из комнаты. Не знаю, изменится ли когда-нибудь тот факт, что она живёт в своём собственном мире и не хочет принимать новую реальность, продолжая страдать и пить вино, или нет. С одной стороны, это было на руку, ведь её особо не интересовало ничего, кроме своих проблем, а с другой стороны - ей нужно что-то менять, иначе дальше будет только сложнее.

***

Выхожу из машины, а после, попрощавшись с водителем, иду к дому банды. Предварительно написав Уонде о том, что я почти здесь, жду, пока она спустятся за мной, чувствуя лёгкое волнение. После того, как мама покинула мою комнату, я всё же продолжила начатое, и убрала все вещи, которые мне больше не хотелось носить. Следом за ними ушли обувь, украшения, сумки - всё то, что связывало меня с прошлой жизнью и образом расфуфыренной богатой девочки.

– Бог ты мой, – изо рта Коннер вырывается лёгкий смешок, когда она видит меня, и девушка легко ухмыляется, продолжая водить по мне взглядом.

Я стояла, немного смущенная, в чёрных джинсах скинни, белых кроссовках и чёрном худи, поверх которого была короткая синяя куртка. Я с трудом нашла все эти вещи в своём гардеробе, ведь они хранились в самых дальних ящиках. Это совершено не мой стиль, я очень редко ношу такое, поэтому этот образ для меня был максимально непривычным.

– И тебе привет, – бормочу, улыбнувшись, и быстро целую её в губы, перед тем как зайти в дом.

Здесь было довольно тихо, поэтому я могу предложить, что тут либо никого нет, либо всего пара человек, которые находятся в своих комнатах. Прохожу и жду, пока Уонда закроет дверь, и смотрю на неё, присев на боковой валик дивана.

– Ножки не мерзнут-то без меховых сапожек? – она снова мне ухмыляется, смотря на мои кроссовки, – детка, что случилось с тобой?

Девушка улыбается, смотря мне в глаза, а после подходит ближе и становится рядом, чтобы расстегнуть мою куртку. Наблюдаю за её длинными пальцами, схватившими молнию, и чувствую её заботу, от чего мне становится очень приятно. Я снимаю курточку и Коннер забирает её, чтобы повесить. Когда она возвращается, я обхватываю девушку руками и прислоняюсь к её животу, а Уонда, в ответ, начинает гладить меня по волосам. Мы проводим так какое-то время, оставаясь молчаливыми, пока она не нарушает тишину, повторив свой вопрос.

– Ничего, просто мне надоел этот стиль, он больше не обо мне, – бормочу, смотря на неё снизу вверх.

– Да ну? – девушка выгибает бровь, а затем кладёт руку мне на щёку и начинает поглаживать, – вот так резко стало не о тебе?

Мысленно радуюсь, что она в хорошем настроении, и наслаждаюсь её прикосновениями к моей коже. Уонда расслаблена, легко и игриво улыбается мне, и это не может не греть душу. После того холода, который я видела, то, что она сейчас такая - счастье.

– Пришло время изменить свой стиль, ведь изменилась и я, – пожимаю плечами, продолжая смотреть на её лицо. Коннер отводит глаза к окну, размышляя, а затем снова возвращает свой взгляд ко мне.

– Я любила твои милые платьица и каблучки, – она усмехается, поцеловав меня в нос. Слегка жмурюсь, улыбаясь девушке, продолжая обнимать её руками.

– Да, но... Я уже не та, даже люди это заметили, – лишь только после того, как я сказала это, понимаю, что очень зря. На лице Уонды стухает улыбка, и она становится серьезной, смотря на меня в ответ. Злюсь на себя за то, что иногда болтаю лишнего; я очень не хотела, чтобы она узнала о моём разговоре с Розовлаской.

– Что значит «люди заметили», Бертруда? – девушка спрашивает, а когда, через несколько секунд не получает ответа, задаёт ещё один вопрос, — кто?

Опускаю глаза, думая, что сказать, чтобы прекратить этот разговор.

– Я не знаю кто, но я знаю, что ходят слухи обо мне, и о нас, это всё, что я знаю, – путанно говорю, всё ещё не смотря на Коннер. Надеюсь, что она поверит моим словам и больше не будет спрашивать, ведь я правда не хочу об этом говорить. В какой-то степени, я даже была благодарна Иллайн, ведь она просто открыла мне глаза. Своими словами о том, что я стала не такой, как была, она лишь помогла мне осознать это в полной степени.

– Ты поэтому решила одеться так, как не оделась бы никогда в жизни? – Уонда интересуется раздраженно, снова отведя взгляд к окну. Поджимаю губы, злясь на себя за то, что своей болтовней испортила момент нежности между нами.

– Я просто хотела быть такой, как ты! – говорю, немного хмурясь. В этот момент, снова понимаю, что эта фраза тоже была лишней.

Коннер делает шаг назад, убрав от меня руки, поэтому я тут же убираю свои, кладу их на колени и грустно смотрю на неё, ожидая дальнейших слов.

– Нет-нет-нет, Бертруда, даже не думай. Мы абсолютно разные, мы никогда не будем похожи, – девушка раздраженно выдыхает, – ты не должна быть как я.

Сижу, совсем не зная, что сказать. Ожидаю, пока Уонда скажет хоть что-то, но она лишь хватает со стола сигареты, а затем облокачивается о стену, закурив. Мне очень хочется уйти, но с другой стороны, я не хочу оставлять этот момент неразрешенным. Думаю о том, как исправить эту ситуацию, но не могу придумать что-нибудь толковое, чтобы сказать, поэтому просто подхожу к девушке и обхватываю её тело, прижавшись к нему.

– Пожалуйста, я не хочу, чтобы ты злилась, – шепчу, не смотря ей в глаза, – давай поговорим.

Вместо ответа слышу лишь тяжелый выдох, когда она выпускает дым изо рта. Молчу, продолжая ждать, чтобы она хоть что-то сказала, и это кажется таким привычным. Коннер молчит, а я даю ей время, чтобы начать говорить, но, надеюсь, это не один из тех разов, когда она просто отмалчивается, уходя от ответа.

– Не о чем говорить, Бертруда. Ты меня услышала, – через минуту говорит она, закончив курить, потушив и выбросив окурок в баночку возле окна.

Поджимаю губы, чувствуя досаду, судорожно соображая, что мне сказать или сделать, чтобы вернуть ту атмосферу, которая была прежде. Девушка отходит и садится на диван, а я остаюсь стоять, думая о том, не уйти ли мне всё же домой, чтобы оставить её одну на некоторое время. Но мои планы покинуть дом срываются, когда я слышу голос Уонды.

– Ты долго будешь там стоять или может сядешь уже? – она хмыкает, и я выдыхаю, успокоившись, и начинаю улыбаться.

Подхожу к дивану и сажусь на него, а девушка приобнимает меня рукой, прижимая к себе. Кладу голову ей на плечо, смотря перед собой и думаю о нашем разговоре. Я знаю, что мы с ней разные, и никогда не будем даже близко похожи из-за наших жизненных ситуаций, но всё же. В последнее время мы проводим очень много времени вместе, занимаемся похожими делами, а именно прогуливаем школу или тусуемся в доме банды. И я, со своим прошлым образом «идеальности» и всеми этими нарядами не очень вписываюсь в её образ жизни.

– Я слышала о слухах, если тебе интересно, – внезапно говорит девушка, повернувшись ко мне. Приподнимаю голову и смотрю на неё в ответ, – и, полагаю, ты должна понимать, что мне абсолютно плевать.

Киваю, ожидая именно этих слов. Конечно, я знала, что ей плевать, это совсем не удивительно. Меня, в принципе, слухи тоже не сильно заботили, ведь они довольно оправданы. Все знали историю нашей семьи, и сейчас, я максимально противоречу тому образу, который знали и о котором слышали люди. Я даже не думала об этом, до разговора с Розовлаской, поэтому это не было большой причиной для волнений. То, что слухи дошли и до моей матери - не очень хорошо, но, возможно, этот момент заставит её что-то осознать и переосмыслить.

– И ты ничего не думаешь об этом? – спрашиваю, продолжая смотреть на Уонду, – если что, я просто интересуюсь.

Она усмехается, поцеловав меня в висок после, не спеша отвечать на мой вопрос. Мы сидим так какое-то время, пока не раздаётся стук в дверь, от чего мы обе поворачиваем головы в ту сторону. Девушка поднимается, чтобы открыть, и когда она распахивает дверь, в дом заходят Клайд и Луи, от чего мои глаза распахиваются. Рендалл не говорила мне о том, что они узнали, куда она делась той ночью, и после нескольких дней Тихоня спокойно входит в дом вместе с Хищником? Я могу сделать вывод, что Уонда знала о том, где была её подруга, но почему она тогда не рассказала об этом мне?

Клайд молча поднимается наверх, ничего не сказав, а парень падает на диван рядом со мной, закинув руки на мягкую спинку, ухмыляясь.

– Как неожиданно тебя здесь увидеть, приветик, – он говорит, смотря на меня, и я смотрю в ответ, а затем поворачиваю голову в другую сторону, смотря на свою девушку, которая садится рядом с другой стороны и кладёт ладонь на мою ногу.

– Привет, – говорю, вновь взглянув на парня. Он не сводит с меня глаз, с интересом рассматривая мою одежду, но ничего не говорит, за что я мысленно его благодарю.

Мы сидим молча какое-то время, и в моей голове вертятся мысли о Клайд и о том, куда она пропадала на эти несколько дней. Решаю узнать об этом у Коннер позже, когда мы будем вдвоём, а не вместе с Луи или с кем-то ещё. Так же, вспоминаю о том, что Уонда не ответила мне на вопрос, думает ли она что-то про все эти слухи. Но чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю, что вряд ли я получила бы какой-то информативный ответ. Я знаю, что ей всё равно, что думают и говорят люди, её никогда это не заботит.