Diamond

  Он стоял в центре коридора, будто на сцене, освещённой осуждающими взглядами сотен пар глаз, только без софитов и аплодисментов. Его дыхание сбилось, руки дрожали, пальцы крепко сжимали края рюкзака, в который кто-то уже успел запихнуть скомканную пачку сока и сломанный карандаш. Его звали Хан Джисон, и он — новенький, стипендиат, бедный мальчик, поступивший в частную школу Чхондам по программе равных возможностей, которая на деле оказалась всего лишь поводом для издевательств. Его окружили, как стая хищников, и каждый наносил свои порезы — словами, взглядами, смехом. Ли Сара первой вылила ему на рубашку воду из бутылки, криво улыбнувшись: «На, бедняга, освежись, ты, наверное, не знаешь, что такое бутилированная вода». Кто-то засмеялся, кто-то подбросил его книги, и они с глухим стуком упали на пол, разлетевшись по сторонам. Он молчал, потому что любой звук из его уст был бы новым поводом для насмешек. Его взгляд случайно поднялся — и он увидел их. Шестеро, стоявшие на лестничной площадке чуть выше. Они не участвовали в травле — нет, они наблюдали. В глазах Ли Минхека читалась скука, в ухмылке Хвана Сухо — ленивое удовлетворение. Ким Тэхён, как всегда в идеально выглаженном пиджаке, покачивал ногой, облокотившись о перила. Сара, сверкая маникюром, слегка перегнулась через ограждение и шепнула что-то Тэхёну, тот хмыкнул. Но глаза Джисона остановились на ней — Ким Дженни. Она была неподвижна, как скульптура. Волосы гладко зачёсаны назад, в строгом стиле, серьги-цепочки мерцали в свете люстр. Её взгляд был холодным, безэмоциональным. Она не сказала ни слова, но именно её молчание кричало громче всех — оно утверждало власть. Её красота была пугающей, идеальной до отстранённости. Ни одного изъяна. Она не участвовала в насмешках, но именно она выбрала его как сегодняшнюю жертву. Он это почувствовал. В Чхондаме иерархия была строга, как кастовая система. Клуб Diamond — вершина. И Дженни — их центр. Говорили, что она дочь главы Кимун Констракшн, богатейшего в стране. Никто не знад но ее ненависть к бедным была не просто капризом, а глубокой, личной болью. После того как её отец завёл роман с одной из учительниц, бедной, жалкой женщиной, которая теперь носит под сердцем будущего ребёнка — возможно, мальчика, возможно, нового наследника — Дженни замкнулась. Этот позор её семьи стал для неё предательством. Её мать запивалась вином, исчезала на недели, а сама Дженни приходила в школу с идеально уложенными волосами и немигающим взглядом. Она презирала слабость. Она презирала бедность. После окончания уроков, в крыле, куда доступ имели только избранные, дверь клуба Diamond закрылась за его участниками. Внутри — элитное пространство, непохожее ни на один школьный кабинет. Мягкие кожаные диваны цвета чёрного кофе, стеклянный стол в виде огранённого алмаза, освещение тёплое, приглушённое, играющее на золотых вставках в интерьере. На стенах — абстрактные картины в толстых рамах, а в углу — стойка с кофе, машиной последнего поколения. На полках — не учебники, а кожаные блокноты и дорогие ручки, и, конечно, iPad'ы. Дженни стояла у окна, её силуэт отражался в стекле. Она молчала, затем без слов вышла, захлопнув за собой дверь. Остальные отреагировали сразу.
— У неё опять ледяной настрой, — бросил Минхек, облокотившись на стол.
— Это потому что новенький был особенно жалкий, — усмехнулся Сухо.
— Больно уж противный, аж глаз дёргался.
— Может, ты просто ревнуешь к её вниманию, Сухо, — с вызовом ответил Минхек.
— Она вообще на тебя не смотрит.
— Да кто тебе вообще сказал, что смотрит на тебя? — голос Сухо стал колким. Сара закатила глаза.
— Хватит. Серьёзно, вы оба как дети. — Она встряхнула волосами и посмотрела на Тэхёна. — Дженни сегодня как будто сломанная. Не замечали?
— Угу, — отозвался Тэхён с хмурым лицом. — Она была напряжена весь день.
— Ну а что ты хотел? — пробормотала Сара, скрестив ноги. — Её мать на антидепрессантах, а её отец устраивает роман с училкой, которая на пятом месяце. Мальчик, говорят. — Представляешь, если родится сын? Всё, Ким Дженни больше не наследница.
— И мать, между прочим, в реабилитационном центре сейчас, — добавил Минхек, уставившись в экран телефона. — Позор.
— Да уж, — пробормотал Сухо, — эта женщина была у нас учительницей. А теперь станет мачехой?
— Противно, — с отвращением скривилась Сара. — Но
зато интересно.
— Достаточно, — спокойно, но твёрдо произнёс Тэхён. — Нам не пристало обсуждать Дженни. Особенно вам, — посмотрел на Сухо и Минхека.
— Те, кто в неё влюблён, должны бы иметь хоть толику уважения. Повисла тишина.