Чертовы близнецы.

Шумные крики родителей никак не давали маленькой девочке погрузиться в сон. Ссоры по вечерам — обыденное для семьи Льюис. Бизнес отца ещё с ранних пор заставлял его срываться на собственную жену, а то и ребёнка. Их шестилетняя дочь с тех пор терпит весь этот шум, обман и предательство, что кружит вокруг нее с самого зарождения бизнеса отца.

Однако за шестнадцать лет проживания в семье, помешанной на деньгах и собственной выгоде, можно привыкнуть к новому миру. К миру, где все люди покушаются на всё, лишь бы не потерять свой статус и состояние.

Очередная ссора родителей уже не пугает. Снова полетела статистика? Или отец вновь выпил и решил обозлить своих конкурентов, вылив все своим эмоции на маму? Девушка не особо хотела разбираться в этом. Ей не шесть, она давно не забирается под одеяло и не прячется от криков.

Но в этот раз всё иначе.

Звук грохота заставляет девушку вздрогнуть от неожиданности. Тишина. Когда родители после ссоры так резко замолкали?

Девушка поднялась со своей кровати и аккуратно высунулась из комнаты. Страх поглощает всё тело. С трудом спускаясь по лестнице девушка замечает окровавленные осколки, которые валяются около входа в кухню. Дрожащие ноги, как в детстве, не могут сдвинуться с места.

Ступор забрал свое. Сердце бешено стучит, будто вот-вот выбьется из груди. Ноги больше не хотели двигаться дальше. Что-то держало. Голова гудит, ноги подкашиваются. Такое уже было.

Десять лет назад.

Видя окровавленные осколки у входа на кухню, девочка удивилась и слегка нахмурилась. Может, родители просто разбили бокал вина? Девочку это не напрягло. Она уверенным шагом прошла ко входу, но зайти не решилась. Увиденное, навсегда останется в памяти. На кухне, где всегда царила атмосфера «дружной семьи», лежит тело. Тело женщины.

— Мама! — крик ребенка заставляет отца обернуться и увидеть в проёме двери родную дочь.

Лицо было изуродованно кровью. Её собственной. Женщина была без сознания, а может и мертва. Она без всякого движения лежала на полу, словно даже не дышала. Словно её дыхание забрали. Окровавленный левый глаз не переставал течь свежей кровью.

Женщина, которая всегда одаряла улыбкой, радовалась за чужие старания и поддерживала, как никто другой, сейчас лежит на полу собственной кухни и истекает кровью. А отец?

А что отец? Стоит и смотрит на всю картину. На картину его рук.

— Пап.. что с мамой? — девочка слёзно зовёт отца, даже не пытаясь подойти. — Папа! — кричит громче, чтобы тот хоть обратил на нее внимание.

— Лирика, — обращается отец, даже не глядя на дочь, — позвони Данте и сообщи об этом, — после этих слов отец молча выходит из кухни, обходя девочку и оставляя её наедине со своей матерью.

Что произошло? Почему он ушёл? Папа, это же твоя жена. Как ты мог так поступить? Девочка оборачивается на отца, но и слов вымолвить не может. Почему? Что мама сделала? Хочется кричать. Он отобрал у неё родного человека.

Слезы текут, не переставая. Мама. Её не узнать. Она сама на себя не похожа. Где та женщина с шелковистыми темными волосами? Где её обаятельная улыбка? Где её карие глубокие глаза?

— Мам, не молчи.. — девочка садится на колени перед женщиной и обнимает ее. Она не брезгует, не боится запачкать себя кровью. — Мама.. скажи, что-нибудь, — слезы мешают видеть что-либо, все расплывается. — Не оставляй меня...

Не боится крови? Боится остаться одна.

Из коридора слышится звук захлопнувшейся двери. Отец ушёл.

Настоящее время.

Такое уже было.

Голова девушки гудит от прошлых воспоминаний. Всплывает картина той кухни. Той тишины, в которой она осталась наедине. Ноги не двигаются, будто приросли к полу.

«Мама!»

Тот крик тринадцатилетней девочки заставляет нарушить тишину и взяться за голову. Сгибаясь на корточки, девушка чуть ли не валится на пол. Нет. Не может быть.

Мама. Где мама?

С трудом поднимаясь с пола, девушка через боль двинулась вперёд. Медленные шаги шли вровень с отдышкой. Собственное сердцебиение отдавало гудком в висках. Вновь порог кухни. И вновь картина.

Жива.

Мама стояла спиной в своей привычной домашней одежде. Разве что одежда грязная. В крови. Женщина запрокидывала голову, слыша глотки, ясно понять, что она что-то выпивала. Но откуда кровь? Почему так тихо? И где отец? Он снова ушел?

Видя свою живую мать, девушке стало намного легче, но вопросы не покидали голову. Их было слишком много, но все они мигом пропали, когда девушка заметила ноги, лежащие за столом.

— Мама? — охрипший голос не перестаёт дрожать. — Что проис.. — та не успевает договорить, как её перебивают.

— Лирика, — голос матери не такой, как всегда. Холодный, обжигающий, — принеси мой телефон, позвоню Данте.

— Что произошло? — девушка сбита с толку, подходит ближе, не понимая, что происходит. Взгляд, павший за стол, всё объясняет. Картина принимает новые краски.

— Лирика, принеси мой телефон, — твердый голос матери вновь обжигает, а тело не слушается.

Тело, лежащее на полу, принадлежало мужчине. На этот раз тело родителя не подаёт признаков жизни. Нож, прознающий печень, не даёт этого сделать. А осколки от разбитой вазы впились ему в глаза, больше всего пострадал левый.

Тревога исчезла. Осталось лишь недопонимание. В глазах нет той мокроты, как тогда. Девушка оглядывает мёртвое тело отца. Как? Дыхание также сбито, сердце не утеряло свой ритм.

Однако страха за родного человека нет. Родной отец мёртв, но на глазах и места нет переживаниям. Был ли он родным? Вопрос, который мельком пробегает в голове у Лирики, но она не успевает даже задуматься о его ответе. Женщина, стоящая сзади, обнимает её со спины. Она замечает взгляд дочери, но даже не пытается закрыть ей глаза, лишь ближе прижимает к себе. Девушка не сопротивляется.

— Мы справимся.

Единственное, что говорит мать перед тем как выйти из кухни.

£

Нудный говор преподавателя, отдающийся эхом в аудитории, стал привычным. Серые стены, деревянные парты. Знакомые лица людей, не выражающие отличительных эмоций. Утро осеннего понедельника. Всё как обычно.

Девушка с капюшоном на голове, сложила руки на парту и уткнулась лицом в них, пытаясь избавиться от неприятного света в помещении. Уютно. Сон, постепенно охватывающий тело девушки, наступает очень быстро. Она привыкла спать на учёбе. Чуткий сон тому не мешает.

Не в первый раз преподаватели замечают подобное отношение Льюис к учёбе. Замечания не помогают, нет смысла. Преподаватели устают делать выговоры, жаловаться родителям, остаётся лишь терпеть.

«Дети богатеньких родителей» вот, что они думают о всех здесь сидящих. И Лирика с ними не спорит. Все мы здесь только за счёт состояния своих родителей. Преподаватели скептически относятся ко многим, ведь для нас легче заплатить, нежели чем сделать что-либо. Но они сами не осознают, что их жизнь крутиться вокруг наших денег. Не будь здесь нас, у них бы не было жизни, которую они имеют сейчас. Всё ведь сейчас крутиться около денег, да?

— Льюис! — сквозь сон послышался звонкий голос девушки, его невозможно не узнать. Марианна.

Лирика с трудом поднимает голову и задирает свой капюшон, разворачивая голову к девушке, сидящей рядом с ней.

Завитые с самого утра локоны, рыжий цвет волос, светлые голубые глаза с подкрашенными ресницами, пухлые губы с лёгким блеском, аккуратный нос с малозаметными веснушками. Яркая девица с ярким характером. Лирика на её фоне, как бледная тень. По крайней мере ей так казалось.

Лирика не отличалась особым цветом волос. Но её изюминка была в вьющихся тёмно-каштановых волосах, тёмно-карих глазах, аккуратном носе, который носил округлые чёрные очки с тонкой оправой, не совсем пухлых губах, в тёмных бровях и слегка смуглом лице. Её изюминка — вся она.

Каждый человек уникален по своему. Нет понятия «красивый человек», есть понятие «вкус». И у каждого человека он разный. Нам не свойственно нравится всем, но мы должны нравится самим себе.

— Шум вокруг твоей матери, правда? — любопытство в голосе можно было услышать ещё с самого начала. Разве нельзя понять и без слов? В этом вся Марианна.

Лирика молча глядела на неё без всяких эмоций. А что сказать? «Да, моя мать зарезала моего отца» забавно. Это она хочет услышать?

— Марианна, ты слишком глупая. Вместо того, чтобы спросить о самочувствии, пытаешься вытянуть из человека его боль, — в разговор врывается мужской размеренный голос, тяжело различить кому он принадлежит.

Лирика оборачивается на парня, стоящего перед ней рядом с партой. Кучерявый, волосы чёрного оттенка, они и прикрывают его густые брови. Карие глаза, средние губы, небольшой нос, четкие черты лица, выраженные скулы, прямой нос. Конечно, Аддерли.

— Не лезь, Итан. Я сочувствую ей, искренне, — очередная ложь, — но мне ведь интересно узнать, — Марианна обижено дует губы, будто бы у нее что-то забрали, но парень никак не обращает на это внимание.

Итан Аддерли, точно. Отец с самого детства твердил, кто они для нас. Как сейчас правильно называть «конкуренты», верно? Аддерли всегда играли по грязному, без лишнего сожаления. Зачем сожалеть, если всё уже решено? Какой смысл в жалости, если на то твоя судьба? Не ной и мешай судьбе поглотить тебя. Это игра. Их это забавляет.

Странно смотреть на Итана и видеть того, кто сейчас отгораживает от неё любопытную Марианну. Видит, что ей не нравится? Явно умнее, чем девушка, радует.

— Как себя чувствуешь? — Итан слегка наклоняется и интересуется самочувствием девушки.

Отлично.

Проносится в голове у девушки. Она смотрит прямиком в глаза парня напротив, но также молчит. Пустой взгляд, ни о чем не говорящий. Однако Лирика всем видом старается показать, что разговор действительно не интересует.

Не будь Аддерли, возможно, родители бы не ссорились. Возможно, мама бы не пострадала и отец был бы жив. Возможно, родители не были бы так сильно помешаны на них. Возможно, без них мы были бы обычной семьей. И после всего, что они сделали, он спрашивает как я? Разве он не знает взаимоотношения между Льюис и Аддерли? Смешно.

Девушка так ничего не отвечает. Отводит взгляд и поправляет свой капюшон, накидывая его на голову. Вновь ложиться в прежнюю позу, отдаляясь от всего. Лекция, видимо, закончилась несколько минут назад. Шум студентов на перерыве будет слышен, так что тоже неплохо.

£

Вечерняя осень всегда холодная. Особенно у моря. Вдоль берега, где-то вдалеке, виднеются серые горы, которые поглотил туман. Песок под ногами всё такой же рассыпчатый. Небо затмило серыми тучами. На этом месте редко кого встретишь, оно безлюдно. Однако есть люди, у кого существует некая традиция быть здесь.

Умеренный ветер треплет длинные до поясницы волосы цвета блонда и сталкивается с оголенной шеей, превращая кожу на ней в гусиную. Обветренные губы обхватывают тонкую сигарету, кончик которой следом загорается. Глаза направлены в горизонт, будто бы пытаясь что-то найти. Одна рука сжимает в кармане телефон, а другая перекатывает сигарету в пальцах.

Всегда сдержанный взгляд падает на чужую шею, открытые ключицы. Брови сводятся к переносице, замечая замёрзшую кожу. Сегодня правда холоднее, чем обычно. Руки тянутся к чужой шее и сильнее укутывают её белым шарфом, который изначально небрежно свисал вдоль чёрного пальто.

— Замёрзнешь, — низкий голос нарушает всю царящую тишину.

— У меня сильный иммунитет, — спокойно отвечает девушка, никак не реагируя на чужие движения.

— Меня не волнует, — отрезает мужчина, закончив свою работу. Переведя взгляд на девушку, он вновь замечает пустые глаза, которые даже не пытаются обратить на него внимание. Взгляд падает на сухие губы, что вновь задерживают тонкую сигарету. Рука непроизвольно тянется к губам и в моменте отбирает сигарету из чужих пальцев.

Реакция не заставила долго ждать, но не та, которую он хотел видеть. Девушка смотрела на него лишь несколько секунд, во взгляде не читалась ни одна эмоция. Не отводя взгляд, она потянулась второй рукой к своему карману и вытащила из футляра новую сигарету вместе с зажигалкой.

Ожидаемо. Мужчина продолжал наблюдать за девушкой, затягиваясь её же сигаретой. Тонкие он не особо любил, но в этот раз не взял с собой никакие. В целом, ехать сюда он тоже не особо хотел. Просто ей это было нужно.

— Почему всё дерьмо Аддерли разгребаем мы? — внезапно задаёт вопрос девушка, уводя взгляд на серое море. — Разве мать не умеет отстаивать личные границы, чтобы отказать? — девушка сухо усмехается своим же словам.

— Ты же знаешь ответ, — мужчина не заставляет долго ждать, опровергая все вопросы своим ответом.

— Меня не волновал их роман. Я не собиралась подсасывать им, — молчит несколько секунд, — всё это было ради матери, — девушка бросает докуренную сигарету на песок, слегка придавливая её каблуком. — Но её нет, — разворачиваясь спиной к морю, девушка, не дождавшись ответа, медленным, но уверенным шагом направилась к машине.

Мужчина смотрел вслед девушке. Он знал, что та не нуждается в поддержке или любых других словах. Его присутствия достаточно, и они оба это знают. Затянувшись в последний раз, он бросает не докуренную сигарету на песок и разворачивается, направляясь за девушкой. Видит отдаляющуюся фигуру сестры и не отстаёт.

Линесса ещё не знает о смерти Льюиса. Ей и не обязательно знать, он сам всё решит. Аддерли, вероятно, уже накинулись на эту новость, как голодные псы. Прошло ведь всего три дня, как это выяснилось, пока что всё только закипает. Звонок на телефон вырывает мужчину из размышлений. На экране всплывает имя, которое заставляет поддаться лёгкому удивлению.

Мужчина отвечает на звонок и поднимает телефон к уху, не произнося ни слова. Голос по ту сторону не заставляет себя ждать:

— Рафаэль, я жду в Abisso*.
*Бар, принадлежащий семье Имиан.

— Какая срочность, что звонишь мне ты? — Рафаэль усмехается сам себе.

— Не телефонный разговор, — отрезает сдержанный голос, после чего слышны гудки сброшенного вызова.

Мужчина выключил свой телефон, засунув его в карман пальто. Аддерли как всегда.
Вспомнишь — тут как тут.