Поглощенный небоскрёбами

Нью-Йорк, Осень 1989 года.

Бесконечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течет вода и как, казалось бы, одинаковые люди в черных пиджачках бегут по своим делам, то туда, то сюда. У каждого из них, я думаю, есть уютный дом, любящая жена, возможно даже дети, которые изо дня в день по приходу с работы встречают отца после долгого рабочего дня. А ведь если реально задуматься, то как быстро может измениться человеческая жизнь? К примеру, приходит этот любящий отец, который с утра до ночи работал в этом чертовом офисе домой и говорит, что его сократили, уволили, прям вышвырнули за шкирку с работы, даже не думая о том, что у него большая семья, которую нужно содержать, кормить, выплачивать ипотеку, кредиты.

И всё. Появилась проблема, которую нужно решать, конечно, она не такая, как бедность, голод, болезни, и так далее, но все же это проблема, место которой будет среди других, и очевидно ее надо решать. Хотя, если подумать, то сколько таких семей сейчас, в этом момент времени? Десятки, тысячи, миллионы? И ведь они не только здесь, в Америке, но и на моей родине, в Советском Союзе, да и не только в нем! А ведь есть проблемы и глобальнее простого увольнения с работы, и люди справляются с ними, по крайней мере пытаются!
Хоть я и привык решать свои трудности по мере их поступления, но чтобы я делал, случись у меня такое? Сейчас, я не хотел об этом думать...

- Мистер Джек.

Сказал чей то старческий голос.

- Мистер Джек!

Повторили уже громче.

- А, да?

Я непонимающе повернулся к окликающему.

- Так с какими трудностями столкнулся Джордж Вашингтон, при становлении первым президентом США?

- Нууу, ему определенно было сложнее, чем мне в данный момент, отвечая на Ваш вопрос.

С глупой улыбкой сказал я, глядя на учителя. Класс невольно засмеялся. Ну хоть отшутиться смог.

- Мистер Джек!

Твёрдо сказал учитель, сняв на вид очки, старше его самого и продолжил.

- Я понимаю, что вам чужда история нашего государства.

Он сделал на этом акцент.

- И у вас несомненно только русские корни.

Пфф, да откуда ему знать, только русские у меня корни или нет, может у меня голландских корней больше чем у него! 

- Но это не значит, что вы должны просто сидеть и мечтательно пялится в окно все время!

Продолжал он достаточно спокойным, но твёрдым голосом.

- Поэтому впредь, слушайте что я говорю, не отвлекаясь, люди на улице и без ваших мечтаний разберутся, что им делать. 

Я уже начал закипать, но сдержался от высказывания очередной шутки. Ведь не хочется слушать морали ещё 200 лет! Мистер Баккер, надел свои тысячелетние очки, и вновь принялся, рассказывать другим «увлекательную» для всех историю про жизнь Вашингтона. Я не дождавшись, как собачонка команды «Сесть», сел обратно за парту и без его приказа. Урок длился долго, благодаря мистеру Баккеру, его монотонная речь, то и дело клонила в сон. Неужели старый пердун сам не понимает, что он рассказывает уныло ? Из всех смотрящих в окно, и ждавших, когда этот ад закончится, он спросил и пристыдил только меня!

- Джей, ну че, ты как зомби прешься, ты идёшь или нет?

Окликнул меня один из моих друзей по несчастью, и под несчастьем я подразумеваю эту чёртову школу. После истории США, был урок биологии,и опять мало интересные рассказы о том, как правильно разрезать лягушку, и вытаскивать из нее ее органы. Варварство! она могла еще жить и прыгать себе на здоровье, возможно, у нее тоже были дети. Ладно, я понятия не имею, как может выглядеть жизнь лягушки. Даже за все мое пребывание в этой школе, я так и не понял, для чего вся эта хирургия вообще нужна. С этими мыслями я задумался о своём.

Ах да, я же не представился своим увлечённым читателям!

Меня зовут Евгений, Жека, Евген, и многими всякими другими склонениями меня бы звали в России. Хотя я уже почти и забыл это имя.
В Америке же меня зовут мистер Джек, как официально, и Джей, Джеки, Юджин, Ди, меня обычно называют друзья здесь. Правда один мексиканец называл меня по шутке, Дьябло.
Мне 19 лет, и как вы уже поняли из текста выше, США не моя родная страна. Хоть я и стал гражданином Америки, матушку Русь и русские привычки с меня не выбить даже осиновым колом. Я живу в Америке уже 3 года, и как каждый уважающий себя человек успел влезть в неприятности.

И как я докатился до жизни такой? А вот сейчас я Вам и расскажу, небольшую предысторию своего детства...

Москва, лето 1986 года.

Мне было 16 лет, когда родители отправили меня сюда учится, «так требуют обстоятельства» как сказал бы папа без всяких подробностей. Мама же со слезами на глазах, будто отправляя меня на убой, провожала с вокзала, с моей маленькой сестренкой Ленкой, которой на данный момент было всего лишь три года.
Так, меня отправили на поезд до ближайшего города на границе, и там меня забрал друг отца, насколько я знал, они познакомились на Кубе по работе. Звали его Александр, на тот момент времени,  ему на вид было в районе 40 лет. Да и я не интересовался в том момент его возрастом. Полный мужик, который всегда был с сигарой в зубах. интересно, это с Кубы у него такая любовь к сигарам? Именно он и отвез меня в Штаты, а по приезду приютил до тех пор, пока я не впишусь в новую часть своей "американской жизни".

До отъезда в Штаты, моя семья была знакома еще с одной, которая воспринималась нами, как родная. Глава семейства - Виктор Иваныч, коллега отца по бизнесу, вместе служили в армии, вместе лежали в госпитале с ранениями, и вместе открыли свой бизнес. Их дружбе можно было только позавидовать, вот уж точно лучшие друзья.

Дядя Витя, так я его называл в детстве, был коренастым, подтянутым мужчиной, с крепким телосложением, короткой стрижкой и ростом метр семьдесят пять. Он был русским, а его жена миссис Эванс (да, она оставила свою фамилию) была чистой американкой. Насколько я знал, они познакомились, когда молодой дядя Витя (так я его называл в детстве), ездил с моим отцом в Америку по работе. Миссис Эванс была немного больше по росту Виктора, или мне так казалось, потому что она всегда носила высокую обувь и каблуки. Дерзкая, всегда с холодными мыслями в голове, проницательная, вспыльчивая, одним словом - американка.
Когда моя мама приглашала её на женские посиделки, я не имел желания встречаться с ней взглядами, так как мне становилось не по себе. Иногда, она сама расспрашивала меня типовыми расспросами, по типу: как ты учишься, как твои дела, и тд. Такую инициативу, она проявляла больше из вежливости к моей маме, нежели из за собственного интереса, т.к та постоянно спрашивала о успеваемости ее дочерей.

Ах да, к слову о приятной половине семейства Эванс.
У них были две прекрасные дочери Моника и Виктория. Такие одинаковые, и такие разные.
Все же в волю своей русской манере, я их звал просто: Ника и Вика. Хотя Монике такая своевольность была не по душе, т.к она являлась американкой с рождения, и родилась в Штатах, в отличии от сестры. Раньше, как мне рассказывала мать, их родители спорили, как назовут своих дочерей. Мать девочек хотела чтобы им достались американские имена, отец же настаивал на другом, в итоге после долгих ссор, они сошлись на выборе, что у одной девочки будет американское имя, у другой - русское. Не то чтобы сёстры как то отличали друг от друга внешне, хотя это было так, характеры у них точно разные.
У Моники были длинные, черные, как ночь волосы с серыми глазками, которые передались ей от матери, характер, видимо тоже. Подтянутое личико, худенькое тело, стройные ноги, ровный маленький нос, и дерзкий, в отличит от ее сестры характер.
Вика же была полной противоположностью сестре, как в плане характера так и внешне. Когда ее золотые локоны свисали на ее янтарные глаза, кто угодно мог проехать нужную остановку, удариться лбом о фонарь, или поздороваться не с тем человеком. У нее была миниатюрная фигурка, с маленькими ладошками и таким же прилежным носиком как и у сестры. Правда с чисто мужской точки зрения, я определил, что грудь у нее была побольше, чем у сестры, что в своё время, как мне казалось, злило Монику.
Их родители решили, что девочки будут получать советское образование, т.к у миссис Эванс не хватило бы времени приглядывать за ними в Штатах, иногда у неё не хватало времени даже на саму себя, а в СССР их отец был дома постоянно, за исключением каких-то неожиданных отъездов по работе.

Нередко, моя мать просила девочек, присмотреть за мной, (так как и отец постоянно пропадала на работе, и поздно вечером возвращалась с неё) накормить хотя бы, чтобы я как дурак, после школы не сидел голодный. Иногда мне было просто лень даже на поесть. Хотя, казалось, это постоянная потребность для выживания человека! Но после школы я  так уставал, что приходя домой, просто ложился спать, и спал бы лет 100, если бы меня не будили девочки.
И все таки красота им передалась по материнской линии, не то чтобы Виктор был какой то страшный внешне, косой или кривой, но он был достаточно, как мне казалось, невзрачный. Друзья же во дворе раньше меня постоянно подначивали, чтобы я с ними закрутил роман, мол, «Дурак! Почему ты ещё не с одной из них! Сама Вселенная протягивает тебе руку, а ты плюнешь в нее!».
Тогда идея мне казалась неплохой,хоть я и относился к ним как к двоюродным сестрам, но виделись каждый день точно как родные! Так то мне и одной своей родной сестры хватало.

Я решил выждать подходящий момент, который длился какое то время. Любил я все откладывать на потом, да и признаться честно, и сейчас люблю. На тот момент они были моими единственными подругами, и когда я пошёл в 6 класс, Моника первой взяла на себя инициативу, и однажды после школы спросила меня: -Я тебе нравлюсь? Серьезно спросила она. Тогда я был в шоке, да ещё и в каком, но не упустил этот божественный шанс, и сказал: Да, конечно! Правда сказал я это не так серьезно как она.
Тогда это были мои первые отношения, и я был рад, что с Моникой, как и с ее сестрой я общался чаще всего, и мне не нужно было выдумывать каких то заумных речей для покорения ее сердца, и проходить через неловкие молчания, все просто шло так, как должно было идти и я не чувствовал к ним никакого стыда или дискомфорта. Правда после того, как я начал отношения с Моникой, Вика заметно меньше перестала общаться со мной. Тогда мы учились в одной школе и каждый день виделись после уроков, но после начала наших отношений это постоянное виденье прекратилось. Конечно, я знал, что Вике тоже нравлюсь как и Монике, но судьба сама решила за меня, какой выбор я должен был сделать. А может, если бы тогда Моника меня не спросила, я бы был с Викой? Эти мысли часто посещали меня, но через какое-то время, я уже не придавал им такого значения, или же просто привык к ним.

Но ведь счастье не может длится вечно. После не предвиденных обстоятельствах отца, он сказал, что меня переводят в другую школу, и эта школа будет не в Советском Союзе. Я был потрясен, нет, даже взбешен, я столько времени проводил с Никой, что и не мог уже представить жизнь да и в другой стране без неё. Сколько бы не было вылито слёз, моих и моей матери, отец был твёрдо уверен в своем решении, и не в моей кондиции было продолжать спорить с ним, иначе меня бы отправили в какое-нибудь село в Подзалуповку.

Последний вечер в СССР я конечно же проводил с Моникой на нашем любимом месте.Это был не большой пригорок за городом. Неподалеку были низенькие деревья, которые только и дело колыхались на ветру.  Вечерело, и уже начались зажигаться огни в столице, когда я приходил сюда один, то часто просто наблюдал за зажигающимися фонарями, но сейчас я здесь не для этого. Мне нужно было сказать максимально простые и важные слова для неё и не сильно облажаться. Сильно. Я подчеркнул это слово в своей голове.

Я жалился ей обо всем на свете, я был зол, на отца, на себя, на эти блядские обстоятельства. В один момент мне стало противно от себя, что я такая Люся и сижу плачусь ей, хотя такие ситуации обычно происходят в обратном порядке. Как девочка ей-богу! А она смотрела куда-то в даль и молчала.

- И знаешь самое смешное, что май инглиш претти бэд.

Разочарованно сказал я, и попытался в шутку сказать на английском как меня зовут, сколько мне лет и чем является Лондон, но это звучало так неловко и глупо, что я только рассмеялся, а Моника лишь посмотрела на меня хмыкнула и опять отвернулась. На самом деле не то чтобы я прям хорошо знал английский, но и не достаточно плохо. За время достаточно долгих, и скорее всего последних отношений с Никой (в любовь на расстоянии я не верил) она смогла как никак подтянуть мой английский язык на уровень выше, если не на больше.

Я стоял недалеко от Моники оперевшись на дерево, смотря на неё со стороны.

- Ты меня любишь?

Вдруг, несмотря на меня, спросила Моника. Я опешил и немного растерялся.

- Д-да.

Тихо сказал я. Вот если бы она это спросила за время до переезда, я бы твердо ей ответил, что я ее люблю всем сердцем, но сейчас, при таком стрессе я растерялся.

- Да. Да!

Уже намного уверенней ответил я.

- Почему ты такое спрашиваешь? Ты же знаешь, ответ, и всегда его знала!

Я поистине не понимал, почему она решила спросить это именно сейчас. Я опустился на землю, и придвинувшись к ней взял её за руку, которая была холодной. Немудрено, вечер же, на улице сейчас чуть больше 18 градусов.

- Знаю. Наконец повернувшись ко мне, глядя мне в глаза явно довольная моим ответом сказала она.

- Но я же...

- Жень.

Перебила она меня.

- Я думаю, что твой отец правильно поступил.

Сказала она опять отвернулась.

Я был в легком шоке от услышанного.

- Что?

Я глупо переспросил.

- Он бы этого не сделал просто так, я же знаю мистера Константина!

Повысив тон, думая, что я и в правду не услышал её, сказала она.

- Никакой он не мистер!

Пришло время повышать голос мне.

- Почему я должен все бросить, только потому что так сказал мой отец, и отправить меня к черту на рога! Я же даже не ебучий американец.

От предпоследнего слова мне стало очень стыдно, ведь Моника являлась американкой.

- Какой же ты придурок!

Встала она и уже собиралась уходить, но я ее тут же схватил за руку.

- Ник, прости.

Я еле пытался сдерживать слёзы. Не хватало еще перед своей девушкой разревется!

- Не называй меня так!

Бросила с таким взглядом, от которого я чуть не сгорел на месте. Такой взгляд обычно был у миссис Эванс, когда она спорила со своим мужем, и тот при виде его, сразу уступал. Невольно захотелось точно также уступить, но я сдержал себя. Как никак не первый день женаты.

- Извини, привычка, ты же меня знаешь.

Я уже не смотрел в ее серые глаза, а наблюдал за отдаляющейся линией от самолета, которая уходила всё дальше и дальше.

- Мне плевать на твои привычки! Ты ничего не понимаешь, а я понимаю, твой отец вот он рядом, а мой где? Уехал в Америку: "по работе, скоро буду", настолько скоро, что уже 3 года не слуху, не духу. Может его вообще убили, или еще что хуже...

У нее по щекам потекли слёзы.

- С чего бы вдруг?

Скептически глянув на неё сказал я, но пропустив мой вопрос мимо ушей, она продолжила:

- Еще и мама ничего не рассказывает, хотя ей тоже на работу в Штаты нужно, а я не хочу тут оставаться одна!

- Ты же не одна, у тебя тут бабушка, Вика в конце концов!

- К черту Вику!

Тихо и злобно произнесла она и посмотрела на меня. В свете луны её глаза казались мне такими ангельскими, что я смотря в них не знал что и говорить дальше.

Явно победившая в нашем мозговом штурме, она продолжила:

- Ты не ценишь того, что есть у тебя, и никогда не ценил! Ты всегда думал только о себе...

Она замолчала и хотела продолжить, но я её опередил.

- А что мне ценить? Я сейчас уеду, и у меня ничего не будет, все, занавес!

Смотря в её  глаза сказал я.

Я понимал, что сейчас уеду, и все, что я люблю, останется здесь в Советах: мама, папа, Ленка, Ника, Вика, какие-никакие русские друзья, бабушка и дедушка. Все! Этого ничего не будет!

- Ты ничего не понял!

Выдернув свою руку сказала Моника с горящими от гнева глазами. Ну точно, будто с миссис Эванс говорю!

- Если тебе так здесь не нравится, то почему ты не осталась с матерью в США?

Я продолжал заводиться.

- Я тебе уже сто раз говорила, маме некогда присматривать за нами в Штатах! У нё даже домой не всегда получается прийти! А тут и бабушка, и дедушка...

Замолчав на секунду, всхлипывая она продолжила:

- И отец был...

- Будь моя воля, я бы с превеликим удовольствием уехала в Штаты и жила там одна! Без всяких Вик и тебя в том числе!

Она гневно посмотрела на меня, будто это из за меня её отец пропал!

- Милости прошу!

Съязвил я и демонстративно показал куда-то в даль. Очень глупый ход с моей стороны. Как японец, который бежал обнажив штык на врага, кричавши "банзай!", и спотыкаясь, сам напоролся на собственное оружие.

- Да пошел ты! Козёл!

Почти криком сказала она и зашагала прочь.

- Отлично попрощались, любимая!

Язвительно крикнул я уходящей от меня Монике в ответ.

- ДА БЛЯДЬ, ЧТО ЗА ДЕНЬ!

Выругался я сам себе, и ударил кулаком по земле, но напоролся прямо на лежащий камень.

- АЙ, ССУКА!

Свернувшись колачиком от боли, я лежал на траве. Сегодня прямо череда, ошибок! Не быть мне таким переговорщиком как миссис Эванс! Однако, если я сейчас убьюсь, ехать никуда не придется!

Я невольно усмехнулся. Рука опухла и я поплёлся домой.

- Вот и не облажался. Сильно.

Саркастически и уставши глядя на свою опухшую руку  произнес я.

***
P/s Спасибо за прочтение! Если вам понравилась глава, то поддержите голосом, мне будет приятно. Следующая часть выйдет очень скоро!