6
Трудно сказать, прошло ли десять минут с тех пор, как Харуми позвонила Нахое, но когда она вышла из клуба, он уже ждал ее у главного входа. В байкерской форме, небрежный, он прислонился к лакированному боку своего белого Yamaha RZ250 и курил, выпуская в воздух колечки дыма. Харуми вдруг оробела. Неужели у нее хватило смелости позвонить этому мужчине и фактически напроситься на свидание? Как бы сильно он ей не нравился, она не сможет подойти к нему и заговорить... Харуми всерьез подумывала о побеге, когда Нахоя повернул голову и увидел ее. Его лицо прояснилось, он нежно улыбнулся, и у Харуми сразу отлегло от сердца. Больше всего на свете она боялась его циничной усмешки, но сейчас в улыбке Нахои не было ничего издевательского. Он был рад ее видеть, в этом не могло быть никаких сомнений! Девушка быстро пошла к нему, едва удерживаясь, чтобы не перейти на бег. И покинутый в клубе брат, и его друг с проникновенными глазами - все было немедленно забыто, стоило Нахое только шагнуть ей навстречу и протянуть руки. Неожиданно для себя Харуми упала в его объятия, словно они были любовниками, не видевшимися много лет. Впервые в жизни Харуми Хайтани не размышляла о том, как ее поступки выглядят со стороны. Она была счастлива, чувствуя на себе руки Нахои, и хотела наслаждаться этим счастьем как можно дольше... Харуми очень удивилась бы, если бы узнала, что Нахоя взволнован не меньше ее. Странные вещи творились с ним с тех пор, как он подобрал на пустынной дороге пышноволосую красавицу с застенчивыми глазами. В любовь с первого взгляда он не верил. Можно сказать, он вообще не верил в любовь. Но нежное личико Харуми так и стояло у него перед глазами с того самого момента, как они расстались у дверей автомастерской в Роппонги. Она была словно полевой цветок, растущий в укромном уголке подальше от назойливых зевак. Сытый взор любителя оранжерейных пышностей вряд ли бы остановился на ней. Но ценитель истинной красоты не мог пройти мимо ее ласковых зеленых с золотыми искорками глаз, мягких пушистых волос, улыбки, полной спокойного обаяния...Нахоя видел, что Харуми не догадывается и о сотой доли своего очарования. Она легко краснела и любую шутку принимала на свой счет. Как ни странно, Нахоя находил это ужасно трогательным. Циничный, насмешливый Нахоя, который мог оскорбить друга ради остроты, боялся задеть чувства Харуми, испугать, шокировать ее. Опыт подсказывал ему, что совсем не трудно спугнуть эту тихую девочку, настроить ее против себя. И он замер, не зная, что ему предпринять, разрываясь между желанием увлечь ее и страхом потерять... Вся жизнь Нахои, а последние семь лет особенно, была посвящена одной-единственной Цели. Она отравляла ему минуты торжества и утешала минуты горести. Она вела его, как свет маяка ведет ночью корабль через острые скалы. Женщины, друзья, работа, увлечения - все было второстепенно по сравнению с Целью, и болтушка Юзуха не зря предупреждала Харуми насчет его "одержимости". Ради своей Цели Нахоя был готов пожертвовать всем, и горе тому, кто становился на его пути! Его сердце нельзя было растопить слезами или тронуть мольбами. Женщина, влюбившись в него, совершала огромную ошибку. Нахоя не мог - и не хотел - целиком принадлежать кому-либо... Но Харуми об этом не подозревала. Она застыла в его объятиях, н веря, что все это происходит на самом деле, слыша лишь стук своего наивного влюбленного сердечка. Слова Юзухи о том, что с Нахоей надо держать ухо востро, давно вылетели у нее из головы. Разве она, которая никогда и никому не умела говорить "нет", сможет сопротивляться этому мужчине?
-Твой брат не слишком расстроился из-за твоего ухода? - тихо спросил Нахоя, касаясь губами темных волос Харуми.
Он прикладывал невероятные усилия, чтобы не наброситься на нее с поцелуями. Своей доверчивостью, наивностью, молодостью и красотой она дразнила его, доводила до бешенства, заставляла кровь кипеть в жилах... Но он держался изо всех сил, потому что чувствовал, что он потеряет Харуми навсегда, если сделает хоть один неверный шаг. Нахоя, который в жизни не боялся никого потерять, медлил и ждал, затаив дыхание...
-Он ничего не знает, - прошептала Харуми, поражаясь собственной смелости. Ведь когда Иошинори поймет, что ее нет в клубе, он ужасно разозлится. А может быть, и нет, если его подружка сумеет отвлечь его внимание. - Он там с...девушкой. Думаю, ему не до меня.
С таким откровенным простодушием это было сказано, что Нахое стало нестерпимо жаль ее. Харуми явно привыкла к тому, что до нее никому нет дела. Как живется в суетливом жестоком мире этой задумчивой скромной девушке с печальными глазами? Харуми вдруг глубоко вздохнула, и Нахоя немедленно отпустил руки. Он не сделает ничего против ее воли. Он не будет пользоваться преимуществом своего пола, возраста, опыта, наконец! Харуми с ним в такой же безопасности, как в стенах католического монастыря.
-Как насчет того, чтобы покататься по городу? - предложил он, зная, что любую другую девушку повез бы сейчас к себе домой. Харуми кивнула. Она бы поехала с ним, куда угодно, но была согласна и на прогулку по городу. Они сели на его Yamaha, и вспоминая о том, как Нахоя подобрал ее на лесном серпантине, нахлынули на Харуми. Она с некоторым страхом посмотрела на свои руки, опасаясь увидеть там следы грязи. Но сегодня у нее не было причин для волнения - ее руки был безупречно чисты. Нахоя завел байк, и Yamaha почти бесшумно рванул вперед,вспарывая темное покрывало ночи. Харуми завороженно смотрела перед собой и не узнавала Токио. Небоскребы в неоновых огнях мелькали перед ней длинной вереницей танцующих джиннов; блестящая реклама на казино и магазинах казалась россыпью драгоценных камней на черном бархате неба. Сама Харуми была красавицей, которую освободил после долгого заточения в высокой башне прекрасный принц. Они мчались на его быстроногом коне, не думая о том, что любая дорога когда-нибудь заканчивается. К чему будущее, когда настоящее так чудесно, что боишься даже дышать, чтобы не спугнуть бабочку удачи, которая вдруг опустилась на плечо... Харуми Хайтани не привыкла к тому, что ее желания сбываются. Предполагалось всю жизнь, что у нее нет никаких желаний, ведь у нее богатые родители, роскошный дом, дорогой байк. Она учится в самой престижной школе, и перед ней открыты все дороги. Что еще нужно для счастья? Девушки, не имеющие и половины того, что было у Харуми, назвали бы ее лицемеркой. И были бы совершенно неправы, потому что Харуми всю жизнь не доставало любви и внимания. Ее никогда не принимали в расчет. За нее всегда все решали, а у Харуми никогда не хватало духу признаться в том, что ей нужно нечто совсем иное... Но с тех пор, как Нахоя подобрал ее на лесной дороге, желания Харуми сбывались с поразительной частотой. Вначале она отказывалась в это поверить, но сейчас уже не могло быть никаких сомнений в том, что Нахоя на самом деле, а не только в ее воображении, заинтересовался ею... Харуми хотелось о чем-нибудь поговорить с ним, но она не знала, с чего начать, а сам Нахоя, похоже, был не расположен вести беседу. Харуми изредка робко посматривала на него, чтобы убедиться в том, что он - не плод ее воображения, и каждый раз что-то в ее груди обрывалось, как тогда, когда она заглянула в каменную пропасть на обочине дороги. Что она делает, почему сидит на байке с мужчиной, которого видит третий раз в своей жизни? Сумеет ли она справиться с тем чувством, которое грозно дышит ей в лицо, или же оно проглотит ее целиком, полностью растворит в себе?
-Давай посмотрим на город с Такао, - полувопросительно - полуутвердительно сказал Нахоя.
-Давайте, - эхом отозвалась Харуми.
Она не понимала, зачем он вообще спрашивает ее, куда ехать. Ведь ей абсолютно все равно, куда мчится Yamaha, лишь бы сидеть рядом с Нахоей и ни о чем не думать...
Вскоре центр Токио, оживленный в любое время дня и ночи, остался позади. На окраине города дома были ниже и добротнее и отстояли друг от друга, а не лепились бок о бок. Здесь Токио больше напоминал маленький провинциальный городок, где принято знать соседей в лицо, чем большой промышленный город. Харуми всегда хотелось жить в одном из этих симпатичных домиков под черепичной крышей, а не в помпезном особняке с мраморным крыльцом и металлической оградой в два метра высотой.
-Я очень люблю этот район, - внезапно сказала она, хотя родителям никогда не признавалась в этом. - Здесь так тихо и уютно.
-Впервые встречаю девушку, которая любит тишину, - мягко заметил Нахоя. - Обычно девушки предпочитают шумный образ жизни.
Харуми слегка покраснела. Несомненно, Нахое отлично известно, что именно предпочитают девушки! Она промолчала, но Нахоя почувствовал обиду Харуми.
- Я сразу понял, что ты не похожа на остальных, - продолжил он.
-Потому что я была перепачкана в масле и пыли? - засмеялась Харуми.
- И поэтому тоже, - улыбнулся он. - Ты...
Нахоя запнулся. Неужели он, как заурядный соблазнитель, начнет кружить Харуми голову комплиментами? О, ему известно немало эффективных способов смутить покой женщины, заставить ее вспоминать, думать, мечтать... Харуми настолько неискушена в любовных делах, что сдастся без всякого сопротивления, уступит потоку его лживого красноречия, растворится в сладких водах его лести... Вот только нужно ли ему это? Она... она слишком хороша для него. Она должна сама сделать свой выбор, а он подчинится любому ее решению... Гора Такао, возвышалась над окраиной Токио, как грузовое судно в южном порту возвышается над сотней плоскодонных лодчонок. Это был высокий холм, на склонах которого росли папоротники. Петляющая дорога, достаточно широкая для того, чтобы по ней могли еле-еле разъехаться две машины, вела на вершину холма, откуда открывался вид на весь город. По легенде, в стародревние времена здесь жила старая женщина в деревне у подножия горы Такао. Она всегда готовила рис для своей семьи и оставляла еду и для тэнгу. Однажды старушка заболела. Её сын забеспокоился и пошёл далеко-далеко за водой из горячего источника. Когда он был близок к дому, он споткнулся и пролил всю воду. Он был очень расстроен, но потом неожиданно заметил источник воды, текущей из-под земли. Когда старушка искупалась в этой воде, она выздоровела. В деревне решили, что этот источник — дело рук тэнгу, которые так поблагодарили женщину за еду, которую она готовила для них. ( Прим. Тэнгу - тератологическое существо, которое представляется в облике мужчины огромного роста с красным лицом, длинным носом, иногда с крыльями. Тэнгу часто носит одежду горного отшельника (ямабуси) и наделён огромной силой.) Харуми вспомнила легенду, когда Такао замаячила перед ними.
-Приехали, - сказал Нахоя и выключил двигатель.
Они слезли с байка и остановились почти у самой вершины холма, недалеко от самого крутого склона, который был обращен к городу. Ровная утоптанная площадка и несколько плоских камней указывали на то, что здесь нередко собираются романтически настроенные жители Токио. Но сейчас, в четвертом часу ночи здесь было так же безлюдно, как и в густом чаще на склонах холма. Огни города разливали по небу разноцветное марево, и с вершины Такао казалось, будто огромный яркий торт лежит на тарелке, разрезанный на несколько частей. Центральный район Токио с его банками, офисами, кинотеатрами, магазинами и прочими принадлежностями, был глазурной поливкой, с красными вишенками и золотистыми ломтями ананаса. Темные рабочие кварталы на северо-востоке - корж, лежащий в основе торта, самая невкусная, но необходимая его часть. Район Асакуса, тот самый, где Харуми хотелось бы жить, с его аккуратными похожими домиками и подстриженными газонами - бисквитные слои. А Гиндза, почти невидимый отсюда за мерцанием огней, отвечающий требованиям моды и светским вкусам, дорогой Гиндза, презрительно поглядывающий на своих соседей, - кремовая начинка торта, нежные взбитые сливки...
- Тебе не холодно? - спросил Нахоя, который неслышно подошел к Харуми.
На вершине холма всегда было прохладнее, чем в долине, а на Харуми была лишь тонкая кофточка с коротким рукавом. Если Харуми скажет, что замерзла, он сможет вполне законно обнять ее и согреть...
-Нет, здесь тепло, - бесхитростно покачала головой девушка.
Нахоя подавил вздох разочарования. Сейчас, когда они были абсолютно одни, вдали от города, который недремлющим оком следит за своими детьми, ему было особенно тяжело контролировать себя. Обхватить бы хрупкие плечи Харуми, зарыться лицом в ее пышные волосы и не думать ни о чем. Скоро, совсем скоро он достигнет заветной Цели, испытывает первобытную радость победителя... И чем же он будет жить дальше? Сможет ли он выбраться из пучины ненависти, отряхнуться от мести и снова стать самим собой?
-А в городе звезд почти не видно, - внезапно сказала Харуми.
-Там слишком много искусственного освещения, - ответил Нахоя. -Да и некогда людям на небо смотреть.
Харуми обернулась и посмотрела на него. Сейчас, на вершине Такао, она больше не казалась Нахое застенчивой городской девушкой. Она скорее напоминала нимфу, мелькнувшую перед уставшим путником, чем обычную девушку. Лицо Харуми молочно белело в темноте, а густые каштановые волосы, обрамлявшие его, делали ее удивительно похожей на прекрасную обитательницу сказочных лесов.
-Ты похожа на вейлу, Харуми, - задумчиво проговорил Нахоя. - Тебе нужно только вколоть в волосы диадему... Наверное, вот сюда...
Он протянул руки и дотронулся до волос девушки там, где пушистые локоны прикрывали маленькие ушки. Это касание, легкое, едва ощутимое, пригвоздило Харуми к месту. Человек, который робко дотрагивался до ее волос, был ей совершенно незнаком. Не он остановил свою Yamaha на лесном серпантине, чтобы довезти ее до Роппонги, и не он научил ее играть в бильярд в "Night Five". С губ того Нахои не сходила циничная усмешка, а в глазах этого застыла нежность. Тот не упускал случая посмеяться над кем-нибудь, а в душе этого прячется поэт... Нахоя пропустил сквозь пальцы прядь волос Харуми и дотронулся до ее щеки. Бессознательно девушка чуть наклонила голову и потерлась о его ладонь. Равнодушный Токио был далеко, а рядом с ней стоял мужчина, из-за которого ее сердце то колотилось как сумасшедшее, то вдруг замирало в груди. Нахоя положил Харуми руки на плечо и осторожно притянул девушку к себе. Ночь окутала их спасительной темнотой, спрятала от самих себя и целого мира. Обыватели мирно храпели в своих постелях, ночной Токио веселился вовсю, а на Такао цветок любви распускал свои мягкие шелковистые лепестки...
-Я влюбился в тебя с первого взгляда, - шептал Нахоя на ухо Харуми.
Они сидели, обнявшись, на самом большом плоском валуне. Город расстилался у их ног, а звездное небо было их крышей.
-Разве так бывает? - удивилась она, точно зная, что только так и бывает.
Дружба возникает со временем, уважение зарабатывается годами, даже ненависть и то не вспыхивает сразу. Лишь любовь, капризная, своенравная, порой бессмысленная, почти всегда непрошенная, умеет сразу поражать сердца.
-Я был уверен, что любви нет, - улыбнулся Нахоя и вдохнул полной грудью аромат волос Харуми. Огонек страсти еще не разогрелся в нем с полной силой, и он мог спокойно сидеть рядом с ней, обнимая ее тонкую талию и ощущая все ее нежное, стройное тело. Более опытная женщина, чем Харуми Хайтани, непременно спросила бы, скольким девушкам до нее Нахоя говорил те же самые слова. Но маленькой доверчивой Харуми, над которой порой посмеивались подруги, в голову не пришло усомниться в его искренности.
-Ты...никогда не был влюблен? - спросила она, заранее ревнуя его ко всем женщина мира.
-Наверное, нет, - ответил он, помедлив. - Я был все время занят чем-то другим.
-А...а Сенджу?
-Сенджу? - Нахоя искренне удивился. - Кто тебе сказал...
Харуми надеялась, что Нахоя не видит, как пурпурная краска мгновенно залила ее щеки.
-Юзуха упомянула, что вы... встречались когда-то... - пробормотала она.
Нахоя выругался про себя. Черт бы побрал эту болтушку Юзуху! Вечно сует нос не в свое дело. Как теперь объяснить Харуми, что все, что связывало его с Сенджу, - это пара месяцев, наполненных безбашенными драками и кровопролитием без всякой душевной привязанности и взаимных обязательств? И что он расстался с ней без малейшего сожаления, а даже наоборот, с радостью, потому что ее жадность и глупость ужасно его раздражали!
-Это было несерьезно, - мягко заметил он. - Не забивай себе этим голову.
Не серьезно! Харуми еле слышно вздохнула. Разве в ее прошлом не было таких же "несерьезных" эпизодов? Нахоя не знал о ее существовании, ровно как и она не подозревала о том, что он живет на белом свете, так зачем изводить себя мыслями о его подружках? Тем более что их у него наверняка было немало. Сердце Харуми мучительно заныло. Неужели ей нужны доказательства его привлекательности в глазах женщин? Равзе она сама не дрожит от каждого его прикосновения? Нахое ничего не пришлось делать, чтобы покорить ее сердце, она с готовностью отдала его ему, когда их взгляды встретились в первый раз...
-Я бы хотела, чтобы эта ночь длилась вечно, - сказала Харуми.
Она вдруг подумала, что ничего не знает о Нахое. Если бы ее родители узнали, с кем она проводит время, они сразу же поинтересовались бы, сколько этому человек лет, чем он зарабатывает на жизнь и какое место занимает в обществе. Они бы пришли в ужас, если бы узнали, что их дочери не известен ни на один из этих жизненно важных вопросов. Харуми на секунду представила себе негодующее лицо матери, хмурое лицо отца и негромко рассмеялась.
-Что такое? - встрепенулся Нахоя.
-Мои родители упали бы в обморок, если бы узнали , что я сижу ночью на Такао в компании мужчины, о котором мне ничего не известно.
-Тебя это смущает?
-Ни капли! - воскликнула Харуми и, неожиданно для самой себя, потянулась к Нахое и поцеловала уголок его губ.
Второго приглашения не понадобилось. Нахоя стиснул ее в объятиях и жадно впился в ее губы, как будто демон, которого он с таким трудом сдерживал, наконец вырвался на волю. Мягкая податливость Харуми, женственность, сквозившая в каждом ее движении, распаляли его тем сильнее, чем отчетливее он осознавал, что ему нужно быть очень осторожным и бережным с этой девушкой... Но кровь угрожающими молоточками уже стучала в его висках, и руки Нахои, в начале такие невозмутимые и холодные, смело исследовали стройное тело Харуми... Она не сопротивлялась, но и не поощряла его, и Нахоя чувствовал, что, несмотря на все возбуждение, он не пойдет до конца. Слишком дорога ему была эта девушка, чтобы просто воспользоваться ее телом. Ему нужно было гораздо больше - ее душа, ее сердце, ее мысли...
-Я люблю тебя, - шепнул он, погружая лицо в пышный водопад волос Харуми.
Спазм стиснул горло Харуми. Сколько чудес способны натворить три простеньких слова! Они уничтожают отчаяние и пробуждают надежду, разбивают стену одиночества и зажигают огонь в глазах. Страшно подумать, что еще несколько часов назад она колебалась, позвонить ли Нахое. Что, если бы она не решилась? Или же не встретила Юзуху? Или не поехала бы с Иошинори и Хаджиме в клуб? Извилистая дорожка привела ее в объятия Нахои, совсем как лесной серпантин, на котором сломался ее байк в тот счастливый день...