часть 5.
Чтож, главное она сказала. Теперь дело за Адрианом. Если мужчина поверит, то избежит тюрьмы. А, так к чему это я? Точно, слова Инны. Даже не слова, а предложения.
Понимаю, все требуют объяснения возникшей ситуации. Думаю, дальше и будут эти самые объяснения. Скажу больше - обвинения.
***
Голоса раздавались со всех сторон, проникая вглубь очнувшегося подсознания. Правда, само сознание ещё не отошло от удара. Не хило так ударил Раэль охранник. Надо как-нибудь похвалить его.
Она пообещала себе больше никогда не играть в бильярд.
Голоса, недавно доносившиеся как через вату, стали проясняться. Кто-то ругался, кто-то плакал, кто-то пытался этот балаган утихомирить. Но все были слишком возбуждены событиями этой ночи.
Яркие вскрики и шептанья врезались в мозг, будя сознание. Гомон никак не хотел стихать.
Понемногу Раэль начала чувствовать некоторые конечности. В первую очередь голову (которую ей желательно вообще не чувствовать), затем грудную клетку с чем-то мягким, накрывающем её. Однако если такое одеялко должно дарить тепло, то это словно кидало большие файерболы в тело. От жара захотелось пить, и пить много. Жара буквально душила, и лишь чья-то холодная рука, заботливо поглаживающая её кисть, давала некоторое количество прохлады.
Когда она наконец поняла, что полностью (или относительно) владеет телом, по крайней мере его чувствует, гомон стих. Может, потому что заметили, как она подвигала ногами, а потом руками, не без болезненного стона. Может, потому что надоела импровизированная и вышедшая из-под контроля дискуссия.
Множество вариантов по типу "упал-разбил-ударил", но первое предположение оказалось самым верным.
А сам гомон стих благодаря Адриану Фейсалу, который, ударив по столу, рявкнул:
- Тихо!
Ну кто посмеет ослушаться такого человека, да ещё в его, так сказать, логове? И в три часа утра? Правильно. Никто.
- Солнышко, ты очнулась! - всплеснула руками Сильва Данилова.
- Мама? - хрипло отозвалась Раэль.
Нет, здесь что-то не то. Мало ли может почудиться после такого.
Но увиденное — правда. Мать сидела рядом, в инвалидной коляске, и, увидев очнувшуюся дочь, всплеснула двумя руками. Без отдышки, без помощи, с прямой осанкой и лёгкой счастливой улыбкой, которая тем самым " маминым лучиком" скользнула на губы Раэль, в уголках глаз которой собрались блестящие капельки.
Взгляд пришёлся по комнате, в которой собрались все. Даже больше. Первое, что она заметила, это Антон Фревиков, стоящий позади Сильвы, положив руку на её плечо.
Одна радостная капелька всё-таки провела солёную дорожку по бледной щеке.
К Раэль тут же подскочил Соломон.
Она ожидала яростное лицо, перекошенное, язвительно, скептическое... Какое угодно, но не грустную улыбку и мягкую руку, убравшую надоедливую слезинку. Сердце зеленоглазой опять подскочило, но не так, как в последнее время. Как-то по-другому, непривычно мягко зажав горло и грудную клетку.
Но, Соломон не Соломон, если бы не сказал эту фразу:
- уважаемая, один-два в мою пользу.
Ей даже спорить не хотелось.
Поодаль стояли близняшки. Но, как оказалось, внутри они совершенно разные.
Рыдающая взахлев Онаи, которая тут же стерла улыбку на лице Раэль, глядела на Инну в наручниках со стоящими рядом охранниками правопорядка. Инна же с ничего не выражающие лицом в упор смотрела на зеленоглазую.
Ей не было стыдно. Ни капли.
Она не сожалела ни о мысли об убийстве Ребекки и Адриана (якобы "не достался мне, не достанешься никому!") ни о том, что рассказала эту мысль Сильве, которая тут же поделилась с Антоном. Это уже не любовь к Адриану, а зависимость. Безумие. Ревность к родной сестре. Помешательство, в конце концов.
Поняв, что Антон, то бишь "новоявленный" папа, со своими связями уже через час все это предотвратил, и что весь путь и опасность были зря, Раэль захотелось снова упасть в обморок.
- Только нового обморока не хватало! - проворчал седоволосый дядька, набирая в шприц лекарство.
- Вот видишь, не только у меня мысли вслух бывают, - усмехнулся Соломон, поймав недоумевающий взгляд.
- Раэль, не глупи, - тщательно подбирая слова, к ней подошла женщина. Серо-красные глаза, собранные в пучок полуседые волосы. Она была копия Адриана, - ты большая молодец! Ты решилась на отважный поступок, и если бы не ты, я бы тут не стояла, - Ребекка, а это была она, ласково потрепала её по тёмным волосам.
Оказывается, что Антон с трудом отыскал нужных людей. А Адриан тут же бросился к телефону и отдал приказы разыскать Ребекку в городе. Женщина прилетела обратно из-за попросившей этого Инны. В аэропорте на неё должны были напасть и, как не были страшны эти слова, убить. Должно было выйти так, чтобы охранники видели отъезд Адриана и даже знали, что он отправляется в аэропорт. А дальше его бы просто подставили.
Но никто не учел одну, хотя нет, две загвоздки - тонкие стены в доме и Раэль.
- В общем, если бы ты не ввалилась в мой кабинет за час до происходящего, то моей сёстры бы точно здесь не было, - закончил за Ребекку Адриан.
Теперь он не казался бездушным человеком. Он слаб, а боль от потери и неведения заставили отыгрываться на других, боясь, что рассмеются в лицо.
Или хуже. За маской черствости как раз и скрываются обычно такие люди. Если вы увидите похожего, либо не лезьте, либо попытайтесь стать другом. Настоящим другом. И никогда, слышите? Никогда не переставайте пытаться понять.
Даже Инне есть оправдание. И это оправдание - любовь. Такой же слабый человек стал безумен и зависим от любви. Но это не та любовь. Это сумешедствие, психологическая травма.
Наконец и Инна убрала хватку, поняв, что проиграла. По её щекам тоже потекли слёзы. А боль давила грудную клетку.
- Онаи, - она повернулась к сестре, стыдливо улыбнувшись, - прости.
И сёстры обнялись. Не смотря на разлуку, на их лицах были счастливые улыбки.
Сегодня все поняли друг друга ближе. Сегодня все они стали одной семьёй. Сегодня можно сказать:
Всё будет хорошо.
Вместо этого Раэль, хмыкнув, уставилась на родителей и произнесла:
- Надеюсь, теперь-то вы поженитесь?