"Первый класс" (GLAMOROUS)

O-R-O-U-S, yeah / (УРНЫЙ... да)
GLAMOROUS / (ГЛАМУРНЫЙ)
And I can put you in first class, up in the sky
(Я посажу тебя в первый класс, высоко в небеса)

Чимин ожидает, что сейчас они поедут куда-то за пределы Каннам, где и дом Пака, и этот самый клуб, но через несколько поворотов на мотоцикле по пёстрым и сияющим выученным наизусть улочкам он видит свой знакомый пентхаус в огнях подсветки. Рядом и дом Намджуна, и брендовые магазинчики, по которым Чимин от скуки пробегается временами. Он даже хочет переспросить Юнги не домой ли тот его везет, но отвлекать байкера - своей и его жизни дороже, поэтому в непонимании ожидает. Притормозив у дома Намджуна, такого же пентхауса, но выше этажей на пять дома Чимина напротив, Юнги снимает шлем и ожидает, пока парень первый слезет.

- Мы... приехали?.. - переспрашивает Чимин, смотря, как на великого идола строения, сначала на свой дом, потом на тот, у которого притормозили. - Ты тут живёшь?

Загадочно улыбаясь, Юнги кивает, достает ключи из зажигания и указывает в сторону стеклянной двери в фойе.

- Пожалуйста, давай поднимемся ко мне и только тогда поговорим?

Пак закрывает открывшиеся губы, подчиняясь тому слету, но вновь чувствует себя так, будто его привезли куда-то убивать в неизвестное место, когда собственный роскошный этаж в доме - вот прямо на этой же улице через красивый забор с оградой из живой изгороди и азалиями. У него даже ключи больно кольнули в кармане брюк, напоминая, что жилец поблизости от места обитания.

Пройдя мимо фае с охранником и консьержем, что поприветствовала Юнги в поклоне, Чимин старается держать брови на месте и не вздымать их в удивлении. Нет, его также встречают, кланяются в своём доме, приветствуя: «Доброе утро/вечер, господин Пак Чимин, добро пожаловать и т.д.», но то, как имя Юнги сейчас звучит почетно в приветствии от женщины - опять рушит его золотые рамки, где он изображал себя одного такого гламурного. Опять же и тот же Намджун, следовательно, живущий тут, был таким же почетным жильцом, а Чимин даже каждое утро, ожидая его, чтобы поехать в школу, не задумывался о других людях его сословия, что были ближе тех названных позорно «дружков». Он же живет до сих пор с золотой ложкой во рту, которую всунули при рождении, сказав, что больше ни у кого такой нет. А оказалось совсем не так - у Юнги-то вон... бриллиантовая ложка вообще, когда он в невообразимо колоритном лифте с подсветкой по периметру и дорогой отделкой нажимает последний этаж, и отходит в грации.

Прижимается спиной к дальней стенке посередине, загадочно осматривает Чимина, что замер у панели с кнопками, смотря в ступоре.

- Нам ехать ровно мину в пустом лифте, засекаю каждый раз, когда возвращаюсь с работы в выходные под утро, пока никого нет. И не перестаю удивляться, как ровно минута дана на полет здесь, - непринужденно делится своими фактами Юнги. - Всего минута, а сколько можно сделать хотя бы здесь.

Чимин молчит, скорее даже не от просьбы дождаться выболтаться в квартире, а оттого, что в полном ступоре, где они находятся, и кто Юнги на самом деле. А еще и эти разговоры с подтекстом бьют под ребра и низ живота.

Дернув уголком губ, Мин поддается вперед и тащит парня за пальчики к себе до полного упора бедра в бедра.

- Уже слушаешься меня и молчишь, если сказал?

Чимин молчит, начав дышать учащенно, качаясь немного в ногах с отдачей поднимающегося лифта под стопами. Скорее молчать ему выгоднее, чем начать вновь через стоны признаваться, как ему сносит крышу от Мина в замкнутом пространстве.

- Тридцать секунд, - шепчет Юнги и с прищуром блестит тёмными зрачками на его пухлые губы. - Всегда хотел это сделать здесь на грани ночи и утра... - Пак вздымает брови в эмоции, мол хотел со мной? И Мин с наслаждением выдыхает тихо. - Как тебя впервые увидел - только с тобой и мечтал.

За радость только молчаливость Чимина, поэтому он поддается вперёд к его лицу, подхватывает губами его губы и тянет за собой в объятии за талию. Хрипло простонав, Чимин упирается захватом за поручень позади Мина и поддается в полную гравитацию, держась только поцелуем на чужом мягком рту, потому что сердце летит высоко, а ноги уже отказываются служить опорой. Над головами где-то тихо щёлкает оповещение об этажах, будто отсчитывая секунды перед выходом, но Чимин подхватывает спокойный размеренный по утру поцелуй после взрывного клуба, доверяясь Юнги в его окончании, ведь тот высчитал тут минуту подъема. Только-только собственный язык в томлении хочет оказаться между губ, как Мин отстраняет лицо с ухмылкой и шепчет потерявшемуся в гравитации Чимину под звук оповещения последнего этажа:

- Прилетели. - А Пак дует губы, хныкает и шмыгает носом. - Ну, солнышко, хорошего понемножку, хотя знаю, что тебя этому не учили.

Чимин сжимает его пальцы в отместку на слова и следует в квартиру, пропадая в знакомом ощущении роскоши интерьера, современного оборудования и обширной площади, где можно аэродромы выстраивать, но дом Минов оказывается идентичен всему поведению Юнги. То, что он богат, скрыто так же искусно, как и разработан интерьер для квартиры. Если же у Паков все было с шиком от парадной до личной парковки, подписанной золотым шрифтом их фамилией везде, где можно, то у семьи Юнги даже с порога нет этого пафоса, хотя все здесь - ужасно дорогое, как Чимин со знанием прикидывает суммы в голове с осмотром.

- Мой отец известный продюсер в Корее, что выпустил три поколения айдолов. Мы с ребятами - его только начатое четвертое. - Припав к косяку у входной двери, тихо говорит Юнги, наблюдая, как Чимин осматривается в скованности и заученном жесте аристократа не бросаться на все с вопросами: «А это что? А это откуда? А сколько стоит?».

Юнги прекрасно знает, что не удивит Пака своей квартирой, но нравится наблюдать за его потерянностью в пространстве.

- Ты в курсе, что я живу в доме напротив? - Шепчет Чимин в гостиной, развернувшись полубоком на Юнги.

Мин лишь подбородком указывает на панорамное окно, чтобы тот подошел. Чимин сглатывает и делает еще несколько уверенных движений с прямой осанкой, подходя туда. Светает на горизонте линии моря вдалеке, но все еще притемнено присутствием ночи и огнями шикарных зданий в округе. Люди не спят по двум причинам в нескольких окнах, думает Чимин и смотрит с колотящимся сердцем: первая - бессонница вперемешку с работой по ночам, вторая - как Юнги и он - влюблены, занимаясь любовью с теми, с кем хочется встречать рассветы. Он видит также и свой этаж напротив чуть ниже отсюда, потому что дом Юнги выше на пять этажей, разглядывает распрекрасно свой широкий стеклянный балкон с выходом прямо из комнаты, где спал... желал о рассвете на своей кровати с единственным человеком, а не из бара выходить после чувств на час.

Они жили напротив друг друга, каждый день рассматривая погоду из домов, когда могли соединяться телами и душами уже гораздо раньше хоть ночами, хоть рассветами, хоть в «полетах» в лифте...

- Ты знал, что я там живу? - Не поворачиваясь, спиной спрашивает Чимин и опирается пальчиками о стекло.

- По-твоему, откуда я знаю о тебе?..

- От Джуна, - тихо комментирует Пак, складывая в уме, как Мин и Ким здесь соседи, и друзья, и коллеги по группе. - Догадался сегодня...

Юнги стоит все там же в прихожей, сквозь метры рассматривая плавные изгибы тела парня, что прислонился к стеклу. Неописуемый пейзаж для него не устрашающая высота этажа здания и искрящихся высоток на фоне, а Чимин в красивой одежде со спускающимися концами шарфика от шеи по спине, слегка печальный в профиле, ранимый за своим обликом страсти и любви. Юнги покоряется и на колени чуть не опускается, тихо отвечая:

- Я как-то сказал ему на репетиции группы, что точно не встречу свою вторую половину, потому что семья не рассматривает никого для меня ниже моего статуса и их достатка...

Чимин слушает тихо, цепляясь взглядом за свой балкон, куда пристроил несколько украшений для своей атмосферы, чтобы сидеть там вечерами и наблюдать за небом. Небо - роскошь, которую он любил бесплатно даже так в любое время суток.

- И Намджун как-то случайно показал в телефоне ваше совместное фото, - продолжает Юнги низким и спокойным голосом, - он сказал, что ты из богатой семьи, его лучший друг (Чимин на этих словах ловит глотки воздуха чаще и искренне сожалеет, что был слепцом в настоящей дружбе), что живешь с нами по соседству, но я прослушал это ровно после того, как увидел тебя. Чимин, я даже про твой статус не зацепился слухом, как чуть не умер в тот день, только увидев твое фото. Ты понимаешь, родители тычут мне изо дня в день богатеньких девушек на кандидатуру, то певичка, то актриса, то балерина чуть ли не большого театра, а я в упор вижу только твою искреннюю улыбку с фото и хочу целовать только ее.

Пак слегка косит на парня взглядом, остановившись на темных глазах в полном ступоре, потому что именно таким взглядом обладает Мин - раз посмотреть и пропасть навсегда. И он молчал о таком, думает Чимин, но виду не подает, как и сам не понимает, что делает его тело в данный момент. А оно просто замерло, как в день его приезда на байке две недели назад, а как оказалось, что Юнги знал о нем гораздо раньше. В душе, все же, усмехаясь, Пак льстит себе, что он слишком привлекает внимание, даже через какое-то фото.

- Я сказал себе, - продолжает Юнги, удерживая в ответ игру в гляделки и голосом до мурашек произнося, - он будет моим. А после через месяц решил перевестись к вам в школу... потому что скучал уже по тебе каждый день, даже не зная еще вживую. Я никогда не испытывал такое родство... помешался на тебе, как чертова фанатка.

Пак делает затяжной вдох через губы, отводит глаза и наклоняет голову, осматривая вновь до трясучки с ужасной высоты то, что снизу. Он тоже почувствовал это родство и неконтролируемые эмоции брать «своё», вот только другим местом, поэтому сейчас немного противно от самого себя. Мин выбрал его сердцем через фото, а Чимин... членом, что ли, сам дуреет от умозаключений Пак.

- А Намджун еще притворялся, что тебя видит впервые, - безэмоционально говорит Чимин, упуская главную тему и не понимая, зачем друг так поступил, когда понял, что у них с Юнги все может быть ответно, когда понял, что они - уже родственные друг другу. Или если это такая роль, думает парень, то сколько людей будут еще обманывать его, даже если во благо?

- Не обижайся на него, это я с того дня не отлипал от РМ-а с расспросами о тебе. А когда узнал, где ты живёшь, да еще и, будто, судьба подкинула тебя напротив в доме... Я каждый день просыпался и смотрел на твой балкон, когда ты проверял погоду с чашкой в руках. - Приятной неторопливостью речи продолжает Мин, а Чимин от этой романтики дуреет в плохом смысле, ведь у него ее не было никогда, только бездушные утехи и растрачивание денег. Кое-кто его уже любил, как Ромео с другого балкона, пока Чимин бездушной разряженной куклой искал «любовь» в барах, - и каждый вечер наблюдал за тобой на этом самом месте, где стоишь, как ты включаешь свою подсветку и яркой звездой сидишь подолгу ночью, рассматривая своих «сородичей» высоко в небе. Чимин, это я шептал тут все это время, смотря на тебя напротив: «хочу его себе».

- Мне нужно освежиться, - шепчет неожиданно Чимин и, наконец-то, поворачивается опять, бросив быстрый взгляд на Юнги, что не успевает подловить хоть какую-то эмоцию.

- Справа по коридору ванная.

Пролетев невесомо мимо и оставив измотанному чувствами Юнги шлейф отдушки кокоса от шарфа на шее, Чимин оказывается в роскошной туалетной комнате с душем, джакузи и огромным зеркалом с тремя мраморными тумбами. Его сердце несется быстрее любого скоростного поезда, выше самолета после принятой информации с уст Юнги. Ему опять страшно: нет, на этот раз не за то, что его хотят грохнуть, предварительно узнав все об его жизни, где он живет и на каком балконе восседает - ему страшно, что они с Юнги оказались из одного мира, который спокойного житья не даст никому, а Мин еще и оказался влюбленным в него первым.

Из короткого рассказа Пак понял, что Юнги уже айдол, а это прямая дорожка к популярности в столь юном возрасте. Но душит парню так, что он собственный шарфик-чокер стаскивает и кидает на пол, другая информация. Отец, к которому он летал на эти дни под предлогом просто проведать, в открытом виде сообщил парню, как передает ему часть бизнеса и начнет его приобщать к их корпорации в скором времени.

Скинув с себя вообще все вещи, Чимин не стесняется и ныряет в душ в чужом доме, имея привычку брать то, что подворачивается. А сейчас роскошный освежающий душ для его напряжения - просто бесплатный подарок. В общем, ему не до стеснения, когда кожа чешется и горит, будто в бриллиантовой крошке собственный отец обсыпал и заковал в золотые руды пожизненно, а парень из собственной шикарной жизни понял, как жил в настоящей куче ненужного мусора. А ещё настало время расплачиваться за все деньги, что ему давали родители, и начать работать на них, чего в самом кошмарном сне никогда не хотел Чимин. Его душа с этим небом летит высоко в «первом классе» собственного сердца, что мечтает о творческой карьере, но никак ни той, что вкладывает в руки отец, как наследнику.

Стирая с мылом весь макияж, Чимин опрокидывает голову назад и топит горькие слезы в глотке: самое больное, что Юнги, весь в своём напускном образе байкера со свободой за спиной, тоже оказался заложником крупных денег. Им не видать того «истинного богатства», что есть у простых людей, что могут пойти куда захотят, не боясь быть сфотографированными или вовлеченными в компрометирующих слухах. В богатстве, приперченном знаменитостью, есть большой пиздец - тебе жизни не будет никогда, хоть залетайся на каждые выходные в разные точки мира с охраной и личными водителями, не то, что спокойно занимайся любовью с другой знаменитостью, опасаясь разоблачения со всех углов. Вот, что им сулит жестокая правда.

Расслабившись под струями воды хоть немного, стерев все запахи и макияж, Чимин на влажную кожу накидывает вновь свою шелковую чёрную рубашку до бедер и остаётся просто так, присев на бортик джакузи. За окном светает, озаряя белоснежную обстановку ванной комнаты через прорези жалюзи и отбрасывая золотые полосы на босые ноги парня, влажные волосы и грустные прикрытые глаза.

- Я не хочу от него отказываться, не хочу, не хочу, - шепчет он рассвету, как обычно любил разговаривать со своего балкона, даже не ведая, что в доме напротив живет его судьба. И судьба ждала его, заприметив давно через фото у Намджуна, даже перевелась в одну школу и влюбила в себя только с первого взгляда, пропавшего Чимина перед Юнги навсегда. И ведь знал же, что Пак ответит симпатией, словно, сам всегда готовился быть для него всем и сразу до определённого момента.

Слышится стук в дверь, от которого парень вздрагивает и болезненно смотрит. Он не закрыл ее, зная, что прятаться от того, кто дороже всех хотелок - глупо.

- Чимин?

- Входи, - сипло и тихо проговаривает Чимин, сглатывая следом ком в горле и утирая слегка мокрые ресницы. Некрасивой размазнёй перед Юнги представать совсем не хотелось, но тело, будто, отказывалось быть сейчас в грации с прямой осанкой, чарующем образе почти что кукольной внешности. И Чимин просто остался без своего гламурного «домика» образа, за которым укрывался, боясь навсегда запереться и выкинуть ключ внутреннего «я», потому что никому оно не было нужно.

Легко толкнув дверь, Мин входит, сняв уже пиджак и выправив такую же черную рубашку из брюк. На унылом образе Чимина, что восседает самой красивой на свете разбитой куклой с голыми ногами, мокрыми волосами, опущенными глазами и сжатыми пальцами в замке ладоней, Юнги замирает в шаге. Его душу уже не собрать после первого взгляда на Пака через небольшое фото, где он делает селфи с Намджуном, а сейчас (воочию живой, в его доме, полуобнаженный, с телом, что как хрупкая ваза для души Юнги, без единого следа от макияжа на лице и... ответно влюблённый в него - он знает это, он за этим и пришел сейчас), как Мин оказывается у его ног, садится на колени, боится за собственную душу и шепчет:

- Я сделал что-то не так, мой хрупкий?

Чимин подрагивает тут же от его пальцев на своих обнаженных ногах. Какие же они мягкие, рассматривает он каждый пальчик Юнги по-отдельности сквозь слипшиеся ресницы под собой.

- Как ты можешь называть меня самыми роскошными словами и выбирать все еще меня после того, как узнал лучше? - Шепчет с горечью Чимин. - Я напыщенный, самовлюблённый эгоист, не ведающий о чужих чувствах, как заботился лишь о сумме на карточке и чем занять себя на час, ища развлечения в борделе. Отвратительный мальчишка, делающий грязные вещи даже со взрослыми... Юнги, я точно не тот, кого ты хотел для себя.

Чимин отводит глаза в сторону, надеясь, что горькая правда поможет им избежать ещё большей боли, что принесет им совместное будущее, которого в единственном «первом классе» унесет их в бесчувственное потребительское отношение ко всему. Чимин знает, о чем думает, потому что его родители отдалились друг от друга, забыв о всякой романтике напрочь. Даже сейчас отец под предлогом отъезда в Майами скрывает то, как устал быть там, где в доме осталась только роскошь красивой, ухоженной, богато одетой женщины, но чёрствой напрочь до любви. Мама не любит его уже не первый год подряд, скрывшись за оболочкой шикарной внешности без души. Чимин не знал, деньги ли это так превращают человека со временем в чужого, или же дело все в той же любви, что просто берет и уходит однажды. Он уже начал это чувствовать на себе, когда позволял к себе прикасаться «нелюбимым». Так или иначе, но он этого не выдержит, ведь все диктуется для них с Юнги аналогично. Рано или поздно... все может повториться по опыту родителей.

Но Чимин очень хочет прожить с ним всю жизнь... но в богатстве ли?

- Видишь, я сейчас чист перед тобой, как ты и хотел, - смахнув слезу со смуглой щеки без грамма кушона, Чимин смотрит через полуприкрытые глаза без темных теней в уголках, - а все еще такой же, блять, надменный... ублюдок, - произносит то самое слово, что обмолвился однажды в инвентарной Мин, - потому что, Юнги, я подпорченный товар, выкрашенный в красивую новенькую краску своими родителями, принял это и жил припеваючи, а тебя я не хочу пачкать, нет, нет, нет. Я не кандидат на твое сердце, наследие и спутника по жизни, как бы не подходил по статусу идеально.

- Что ты такое несёшь? - Шепчет Мин и стискивает его бедра пальцами.

- Ты сам мне сказал это при первой встрече, а я всегда это знал.

- Какой ты, блять, товар?! - Слегка повышает угрожающе голос Мин, ненавидя себя за те слова. Придурок ты, Мин Юнги, орет себе безмолвно про себя. Заносчивый и аналогичный эгоист, посчитав, что имеет права поиграться с запутавшемся в себе богатеньким парнем, думая, что симпатия может начаться с такого. Но кто же знал, что Чимин настолько чувственный, как тонкий колосок по ветру. - Какой же ты товар... если я вижу сейчас перед собой моего самого красивого человека на свете, а перед твоей душой прямо упал на колени, потому что ты чист в мыслях, в любви, которую испытываешь ко мне. - На последнем слове делает акцент Юнги. - Разве я не прав?

- Я сказал, что хочу тебя, а не люблю впервые увидев, - сипит еле слышно Чимин, качая головой со вселенской грустью. - А это так поверхностно, словно, я одним только местом думаю...

- И плевать, - гремит голосом Мин в ответ, - плевать, что это не слова любви, значит у нас все будет ахуенно именно с тех слов, ведь мы с тобой начали общаться слету про секс, неужели не помнишь. Может, я даже был не против начать так, обо мне подумал? Может, я уже влюбился в твое место, которым ты там думаешь обо мне.

- Ненормальные, - выдает смешок Чимин и утирает мокрые остывшие дорожки с краснеющих и краснеющих щек, - ты правда был не против?

- Пак Чимин, если бы я был против, то проехался бы по твоей красивейшей, пиздец какой, мордашке, а не говорил, как твои губы созданы для поцелуев. Даже не думай меня отталкивать после того, как забрал всего себе без остатка! Ты держишь мое сердце и будь добр эту драгоценность оберегать и любить, раз уж заполучил. Я тебе не прощу никогда, если отшвырнешь, забудешь в миллионе своих хотелок, хотя ты тоже не простишь меня за те слова... поэтому понимаю.

Чимин утирает вновь предательскую слезу и аккуратно кладёт руки поверх тыла ладоней Юнги.

- Я с ума сейчас сойду от твоей красоты без всего, ты - как личный грех, который принялся нести с первого взгляда, - Юнги глаз оторвать не может, дыша через открытые алые губы и болезненно выдыхая, - ты даже лучше, чем я себе представлял издалека, но чуть не сломал тебя при первой встрече.

- И тебе плевать, что я могу стать, как отец? Не забыть кинуть деньги сыну и жене на счет, но забыть поздравить собственную жену с днем рождения, потому что больше любить незачем, даже если она красива, как совершенство. У мамы сегодня день рождения, а он даже не поздравил ее, как и ей в ответную все равно, потому что единственное, что ее радует - очередная сумма. Ты думаешь, почему я пошел шляться по борделю?

Юнги почти не моргает и давит в себе желание перекрыть его поток больных слов, жалобно выдыхая: «Ты не твой отец». И вообще не слышать следующего от качающего головой Чимина:

- Потому что не верил в настоящую любовь при нашем социальном статусе никогда.

Для атмосферы: «Equinox - Bones»
(песня... я в полетах с нее который день, очень рекомендую)

Любовь схожа с черной дырой:
Вокруг неизвестность,
Тебе просто нужно отпустить контроль
И почувствовать, почувствовать, почувствовать ее.

Прикрыв рот, Чимин вновь смотрит на их руки у себя на коленях. Больно - обоим больно на уровне родства душ, но они рядом.

- Я люблю тебя. - Рушит тишину Мин, смотря прямо в глаза. - Люблю так, дурашка, как ты не верил никогда, но поверил бы мне сейчас хоть немного, потому что сейчас ты передо мной, а не твой отец. Я люблю тебя с того самого фото, с первой улыбки на ней, тоже только взглянув впервые. Неужели тот улыбчивый Пак Чимин тоже гламурная маска? - Ведает тихо в самые печальные глаза парня, а затем целует крепко Чимина сначала в правое бедро с влажной дорожкой, переходя на левое. - Я такая сволочь, что встретил тебя и сразу нагрубил. Блять, какой же я мудак и, если бы только знал, заглянув в твою душу чуть глубже. Пак Чимин, драгоценный, хрупкий мой, дай мне тебя любить, пожалуйста, и тогда ты поймешь, как просто запутался.

Тот поджимает губы, чтобы напомнить, что еще не во сне, мечтая о таких словах, когда только и слышал со всех сторон, какой он сексуальный, богатенький и горячий. Нет, больше всего он хотел услышать, как любим и нежен в своем «чистом» внутреннем образе для кого-то. Настоящий и любимый - две роскоши вложены в раскрытые ладони Чимина прямо сейчас от Юнги на коленях.

Мы теряем рассудок,
Просто чтобы поддаться порыву.
Ты знаешь, что так и должно быть,
Когда чувствуешь, чувствуешь, чувствуешь это.

- Я хочу быть с тобой, - Юнги с поцелуем по бархатной, опьяняющей коже поднимается выше прямо к краю рубашки, что прикрывает наготу юноши, - я хочу тебя себе. И я никому не покажу тебя таким никогда: сохраню, укрою, увезу от всех. Обещаю. Чимин, будь со мной, пожалуйста... будь со мной.

Прижавшись щекой к бедру, Юнги всхлипывает грудным хрипом.

Я хочу расцвести пылью Вселенной,
Устремляясь навстречу неизвестному.
И я люблю то, что гораздо глубже плоти,
Я люблю твою душу.
Я люблю то, что гораздо глубже плоти.

Чимин с присущей чувственностью гладит его волосы заботливо и улыбается чуть светлее и теплее для самого себя. Его, наконец-то, любят гораздо глубже внешней оболочки. И не настолько он жесток к своему сердцу в первую очередь, чтобы вдребезги разбивать с высоты, что за окном - отпустить Юнги страшнее, чем позволить деньгам унести в водоворот лицемерия и лжи.

- Я буду с тобой, - шепчет в тишину ванной, проскальзывая пальцами за ворот рубашки Мина, - сегодня, завтра, послезавтра... и сквозь любую преграду.

Выдохнув слишком шумно, Юнги наклоняет голову и во влажном поцелуе произносит:

- Я, правда, твой.

А потом прямо в подчинённой позе на коленях вскидывает молящий взгляд на Чимина, чтобы тот сделал с ним что-нибудь, иначе Юнги от эмоций без освобождения во всем теле лопнет, как шарик. Соскользнув ладонью с его виска, Чимин большим пальчиком надавливает на губы и раскрывает аккуратно рот, позволяя Юнги выставить язык и слегка заглотить наполовину фалангу с колечком.

- Потрогай меня там, - шепчет сверху ему в лицо и под жаркими ладонями Мина начинает раздвигать ноги в стороны. Юнги продолжает посасывать, целовать и глотать его палец, не отрываясь взглядом с подрагивающих глаз Чимина, что норовят закатиться уже.

Подушечками переместившись под кромку рубашки, Мин тут же в ладонь помещает начавшуюся эрекцию в теплом витиеватом на ощупь члене. Чимин сглатывает, но звуков не издаёт, как и смотрит в самые глаза с приоткрытым ртом жаркого дыхания.

- Можно... - Поцеловав палец меж своих губ, Юнги сверкает взглядом на его прикрытый пах, начиная мастурбацию, - поцелую тебя там?

- Рассвет уже здесь, - Чимин гладит его волосы вперемешку с бликами от лучиков, рвущихся через небольшое окно ванной. Юнги смекает суть этой короткой тихой фразы с нарастающей трелью на сердце. С лучами солнца - бери меня такого, какой я буду на утро лишь с тобой, безмолвно на девственно-чистом лице Чимина читается ответ.

Распрямившись в спине, Юнги с легкой дрожью в кистях начинает с первой пуговицы его рубашки. В тактильном ощущении тепла Чимин прижимает икры к его крепким бёдрам, что напряжены от упора в пол коленями.

- Ох, - выдыхает Юнги при виде разъехавшейся рубашки по плечам вниз и картины обнаженных сосков, останавливается у пуговки напротив живота, позволяя ткани самой съехать до талии.

- Ты говорил, что мне не нужна юбка, чтобы скакать, - шепчет Чимин, с мутным взглядом обожания рассматривая попытки парня не умереть от вида голого тела. - Что ты имел ввиду?

Поддернув ресницами в дрожании, Мин вздымает веки вверх со взглядом полного желания действовать, а не болтать. Схватившись за складки рубашки на бедрах Чимина, что прикрывает все еще член, дёргает на себя, чтобы тот еще больше вжался икрами и коленями в него, а сам Юнги оказался между бедер. Смекает одну мысль и произносит:

- То, что я найду любой доступ в твоих гламурных шмотках и возьму тебя, даже если ты не носишь юбки, - и, подтверждая слова, скользит пальцами под рубашку, как под юбку, задирая и хватаясь за прохладные на ощупь ягодицы.

Чимин предательски краснеет своим внутренним «я», сам не видя, как живой румянец в тысячу раз краше и сочнее в красках, чем искусственные цвета косметики. Сильное сжатие ягодиц вызывает внутренний всхлип, и он хватается за предплечья Юнги перед собой для упора, а после расслабляется в секунду, потому что тот наклоняется и с нежными поцелуями поднимается по внутренней стороне бедра. Переходит губами на член, помогая себе рукой доставлять Чимину все и сразу, как тот привык иметь данную привычку.

- Я никого никогда туда не целовал, если хочешь считать себя окончательно драгоценным.

- Почему? - Задрав голову и постанывая, Чимин ворошит его волосы и слегка помогает насаживаться губами. - Ты делаешь это очень даже приятно...

Заглотив несколько раз головку с предэякулятом под сладкое умоляющее шептание Пака, Юнги дразнится и вынимает из рта его орган.

- Потому что, Чимин, сосать я зарекся однажды лишь тому, кто мне душу и сердце вывернет наизнанку и поцелует лишь своим присутствием. Я же со стыда, блять, сгорел бы уже давно, если каждому своему партнёру сосал.

- Романтика какая, - со стоном и смешком выдает Чимин, вернув взгляд вниз и подхватив Юнги за щеки, - из всех кандидатов на твое сердечко байкерское я удостоился еще и лучшего минета... сколько у тебя было до меня?

- Лучше и дальше считай калории и деньги, потраченные на них. Не забивай голову теми, кто с тобой не сравнится никогда.

Чимин надувает губы, показывая, что очень интересен сексуальный опыт Юнги, если тот даже не делал минет.

- Только не говори, что я девственник, - почти рыкает Мин под этим оценивающим взглядом и толкает его орган сначала за одну щеку, затем за другую.

- А ты докажи, - шепчет Чимин, путаясь в рукавах рубашки, что сцепили почти его запястья в крепкие путы и ограждают ухватиться за волосы Мина в полной мере.

Проскользнув алым горячим языком по всей длине, Юнги блаженно целует розовую головку с любовью и нежностью, вынимает с каплями и вновь прикрывает член путанной тканью из рубашки, что тут же намокает от соприкосновения с органом. Встает под разомлевшим взглядом Чимина и начинает раздеваться с верха.

- Доказательства, значит, нужны? - Глаза Юнги прищуриваются на пухлых открытых губах парня, блестящих лишь от слюны, а не от помады с блеском.

- Ты что примеряешься в меня? - Шепчет Чимин, сжав губы в трубочку и выставив вперёд, пока рубашка Юнги падает на пол.

- Я бы с радостью, - не отрывается осмотром от идеально рта Юнги и берется за молнию, но потом меняет планы и поддевает Пака под подбородок, что оказывается на уровне своего живота. Парень тут же смотрит преданно из-под, как собачка, ласкаясь щекой о теплую ладонь и выдыхая жар ниже его пупка, - но мне нужно привыкнуть к этому личику прежде, чем я что-то впихну между таких хрупких губ. Я хочу любить тебя, а не иметь во все, что угодно.

- Займись тогда со мной любовью, - хитро прищуривается Чимин на столь трепетную романтику от грубияна, что впечатывал в капот рожу Инхына, чуть не имея грубо его сзади, что в кожаных перчатках для мотоцикла представал в самых лучших садо-мазо мечтах Пака.

- Именно, - кивает Юнги на его шепот и тянет за предплечья к себе.

Чимин ведом в который раз, встает и через бедра быстро спускает рубашку с себя, откинув ногой. Оголенным до нельзя прижимается к Юнги, что даже рассмотреть его не успевает, так как губы с жадностью накрывают пухлые и сладкие поцелуи в центр. Пятятся наобум, хватаясь друг за друга, а Юнги еще и постанывает, потому что кожа Чимина такая эластичная, мягкая и теплая, она повсюду в объятии, как и сам парень не против давать тому наслаждаться собой с прикусами.

Первым падает Чимин спиной в мягкую колыбель постели, боковым зрением ловя панорамные окна в комнате Юнги. Здесь вид чуточку отличается от гостиной, и дом напротив уже смещен под другим углом не окна в окна, но все равно, если кто захочет присмотреться издалека - увидит что-то. Параллельно с поцелуями и шепотом Чимин тащит с него брюки, даже не дав Юнги их стянуть полностью, как хватается за твердый вовсю член.

- Уже встал? - Пытаясь посмотреть под себя меж их тел друг на друге, удивляется Чимин. - Вау, ты не врал про длину.

- Что значит уже? - Ворчит Мин, прикусывая его за шею. - На тебя всегда стоит.

- И что ты сделал после того, как мы поговорили у расписания тогда? - Чимин смачивает слюной пальцы, возвращаясь к мастурбации для Юнги, стонущему сладко самым лучшим звучанием ему в шею.

- Подрочил, блять... в туалете.

Чимин глухо смеется и действительно понимает, что это лучшее, что ему преподносила жизнь. Мысль о Юнги, жаждущем его, стонущем от него и в сотню тем, где Чимина хотело большинство - не разнится ни с чем.

- Можешь подготовить немного и меня? - Просит с поцелуем в лоб, потому что Мин лежит на нем и только бедрами поддается в кулак своим органом.

- Режешь без ножа, - шепчет Юнги со стоном и пытается привстать на опертые ладони с двух сторон от парня. Не получается из-за судороги от приятного поглаживания теплых пальцев у себя внизу, поэтому он просто ложится набок и помогает Чимину принять ту же позу лицом к лицу.

- Это сюда, - подхватив изящную ногу Пака, поцеловав в колено, закидывает на себя и пробирается ладонью поверх талии, затем прямиком к ягодицам.

Чимин в удобстве утыкается в подушку щекой и смотрит на дрожащие губы Юнги.

- Входи, я готов уже давно, - ослабев перед видом парня, Чимин слегка приподнимает бедро для удобства.

Фраза очень нравится Юнги, намекая о чужом возбуждении, что тоже уже рвалось из всех щелей и дорвалось, наконец-то. Несколько раз мягко потерев вдоль ягодиц, Юнги средним пальцем погружается между горячих стенок, где влажно и горячо. Чимин придвигается на подушках еще ближе и помещает руку на шею Юнги перед собой, чтобы скользить по линии подбородка и его напряженному плечу, двигающемуся в суставе в такт толчкам пальцев.

- Ты красиво и быстро читаешь рэп, - шепчет сорванной фразой Чимин, прогибаясь на второй палец и принимая в себя, - хотел бы я довести тебя тоже до такой степени, чтобы глоток воздуха не было времени сделать.

- Я уже не дышу, если не заметил, - Юнги приподнимает глаза, - но, если так хочешь, иди сюда.

И, уткнувшись в губы Чимина, раскрывает их стремительно языком. Принимая его и пальцы в себя, Паку больше не остается ничего, как ухватиться за Юнги сильнее и двигаться-двигаться плавной волной приятной судороги от ног, что прошибает от задевания нервного пучка изнутри. Не замечая смещения тел, как Мин уже перекатил его на себя и свободной рукой развел бедра по обе стороны, Чимин насаживается в полном желании наращивать темп и заполнить себя до отказа.

Отлипнув во влажном последнем поцелуе, Чимин в разморенном состоянии трахает себя его пальцами и смотрит, отчего-то, справа на окно. Вновь цепляется на вид, где все роскошные здания в лучах рассвета красуются своей высотой и шикарной архитектурой. Чимин чувствует дискомфорт, что может быть подсмотренным, когда прямо сейчас настоящей утехой восседает на Юнги и проезжается бедрами с ягодицами на нем, но остановиться не может.

- Юнги, - оперившись пальцами вперед на грудь и ребра парня, смотрит на него сверху. Мин глаза не отводит от прекрасной картины, где его пальцы плавно имеет Чимин с вытекающей меж фаланг смазкой.

- Что? - Получился даже не вопрос, а скулеж.

- Давай закроем шторы? - Чимин насаживается полностью и вновь берется за внушаемой длины член парня.

- Никто нас не увидит, - отрицает Мин, запрокинув голову и простонав верх, так как Чимин начинает резко и ритмично оголять крайнюю плоть.

- Увидят.

- Не увидят.

- Увидят, - не уступает Чимин, надавливая на красную головку с уретрой.

- Не... - Мин не успевает ответить, как крупной дрожью содрогается и хватается одной рукой за бедро Пака. Вторая уже занемела, поэтому в отместку начинает с таким же точно настроем вновь трахать Чимина, что изгибается в сию секунду.

- А я говорю, что увидят.

- Блять, драгоценный мой обломщик, - рыкает Мин, собирая себя по кусочкам, которыми развалился на кровати, вынимает пальцы из Чимина, под ягодицы его пересаживает с себя на кровать и встает. Щеголяет по пространству комнаты неописуемым видом с голыми подкаченными ягодицами, внушаемой длиной члена в полной готовности, прессом сквозь тонкую кожу, через которую видно даже вены на локтях, запястьях. Чимин сидит с поджатыми коленями, наблюдая, как взъерошенный в волосах и с капельками пота на влажном теле Мин двигает серое небольшое кресло на деревянных средних ножках прямо по центру напротив окна.

- Что ты делаешь? Иди ко мне и трахай уже. Какого хрена ты занялся перепланировкой? - В шоке говорит Чимин, переводя дыхание и собирая пальцами смазку из-под себя, что намочила простыни.

Юнги последний раз проверяет вид и в том самом амплуа, в котором Чимин мечтал, чтобы его брали и вжимали в стенку, подходит и берет парня под локти. Не совсем понимая, что это значит, Пак хромающими шажками идет с ним до кресла, что стоит прямо напротив окна. Юнги вальяжно присаживается на него и раздвигает колени в стороны.

- Садись, - кивает на себя Чимину, в скованности замершему перед ним и голым задом к окну.

- Что ты творишь? - Шипит менее храбро Пак.

- Буду показывать любопытным, как нужно заниматься любовью. Пусть смущаются они, а не мы! Твоего лица не увидят.

- Ты обещал никому меня не показывать! - Пак делает неуверенный шаг к нему, кусая губу и посматривая на член уже с тихим скулежом, как хочет его.

- Никому и не показываю. Солнце светит в мое окно, отражаясь и слепляя всех, кто на той стороне! - Чимин быстро поворачивается проверить и щурит глаза от лучиков рассвета - чертовы физические явления, которые ему понять сложнее, чем открыть счет в банке. Юнги наклоняется и хватает его за запястья. Усаживает с разведенными ногами, толкая Чимина полностью грудью на себя, пока тот не утыкается в шею.

С ослепляющими бликами в глазах Мин не видит уже ничего за окном, так как опрокидывается назад, когда входит в Чимина. Парень на нем оседает и стонет с протяжной судорогой в горле, принимая в себя медленное скольжение заветных и желанных сантиметров. Черта с два, думает Чимин, линейка соврала, а он на полном серьёзе боится скончаться от раздирающего ощущения, но как только Мин начинает спасительное скольжение - становится легче. С пятой удачной попыткой принять в себя член, Чимин отлипает от его шеи и груди, лучше усаживаясь, закидывает ноги на бедра Юнги полностью и цепляется стопами под коленями для фиксации.

- Полетели? - Хрипя, постанывает Мин ему, наслаждаясь видом утончённой талии и набухших сосков, как красных бусинок. Берется крепче за плавный переход от талии к бедрам.

- Полетели, - шепчет Чимин и распрямляется в спине полностью, являя миру за окном на последнем этаже свою фантастическую фигуру сзади.

Жар с губ летит на грудь тут же, как только Юнги ускоряется, поспевая отрезвляться и напоминать любовь к телу на себе, а не просто к красивой плоти. Сейчас не его член в Чимине - сейчас его душа в нем, обретающая родство и сращение телами на уровне чуть выше неба за окнами напротив.

- Что будем делать со слухами по школе? - Наклонившись за поцелуем, сипит Чимин в одышке и двигается вперед-назад в упоре на основании органа.

- Нахер всех, Пак Чимин. - Закрывает в наслаждении глаза и стонет Юнги заветным повышенным голосом до мурашек на коже, не боясь быть услышанным. А даже, если так, то ему - плевать, как и байком перегородить парковку. - В следующие выходные беру тебя на байк, и мы едем нормальным способом куда-то, а не этими твоими «первыми классами».

- Мин Юнги, - прицыкнув с чмоканьем в губы, Чимин наслаждается озвученным именем, верно подметив однажды, что оно будет звучать шикарно в их личных «полетах». Усмехается и углубляет поцелуй, зная, что бунтарь в Юнги сидит и, если что, даст всем сдачи, а ему даст чуть более прекрасное и единственное, ведь он позволит везти себя куда и на чем тот захочет.

Чимин в толчках собой то загораживает яркие утренние лучи солнца, погружая Юнги в спасительную тень, то вновь отдает на растерзание ослеплению схожему с тем, как Мин потерял зрение, сердце, да и самого себя, только посмотрев на Чимина впервые.
Пак не отрывается взглядом от него, читая про себя предысторию, историю и будущее сочинение их совместного счастья, не позволив никаким деньгам ослепиться так, как они друг от друга сейчас.

Встретиться можно мимолетно, словно пролететь «первым классом» во взглядах мимо случайного прохожего, но только ответное ощущение родства с первых секунд искорок в глазах и будет считаться тем, что вы встретились неслучайно в богатстве или бедности, даже если просто прошептали одновременно «я хочу его себе». А ведь он уже заведомо и был твоим, подготовленный и сотворённый из чистой любви, чтобы подарить от чистого сердца тебе себя, а не предоставить цену, которую ты должен заплатить, чтобы получить Его.