Глава 4
Зейн
Опершись на дверной проем, я смотрю на Амелию. Она стоит, расправив руки, словно ангел, и из-за солнца кажется, что ее кожа светится изнутри. Я могу любоваться ею вечность, она всегда излучает так много нежности и счастья, что ею невозможно насладиться. Но одно мгновение, и мое сердце больше не трепещет от любви, а начинает биться в бешеном ритме страха. Когда Амелия безвольным телом падает на песок, как будто ей связали крылья.
Я срываюсь с места. И расстояние, которое нас разделяет, кажется мне бесконечным. Я падаю на колени и беру ее тело, убирая растрепанные волосы с лица.
— Лия. Лия, слышишь меня. Борись. Я прошу тебя, борись.
Я начинаю качать ее на руках и молиться, чтобы все обошлось.
— Нет, нет, не оставляй меня, — говорю я, когда ее тело начинает слабеть, на моих руках. Но она издает последний стон.
— Нет, — проводя негнущимися пальцами по ее лицу, говорю я, отказываюсь верить в происходящее, отказываюсь верить в то, что ее сердце больше не бьется. Но чем дольше я смотрю на нее, тем больше я понимаю, что это реальность.
Реальность, где мой мир рушится, разлетаясь на куски, оставляя меня одного в пустоте.
— Нет, нет, нет! — я изо всех сил бью по холодному песку и сжимаю ее тело сильнее, чтобы впитать последнее ее тепло.
Мой мир содрогнулся еще тогда, когда я зашел в кабинет, где мне сообщили, что они не могут ее вылечить и что из-за болезни ее сердце стало слабым и в один из следующих приступов оно может не выдержать.
Но все случилось быстро. Слишком быстро.
Боль пропитала каждую мою клетку. Впиваясь в мое сердце зубами и оставляя рваные раны, вызывающие крик сумасшедшего.
Я не смог спасти ее.
Я не смог изменить то, что не зависело от меня. И это ужасно, как будто тебя сажают в клетку и заставляют смотреть на то, как умирает тот, кого ты любишь, а ты лишь можешь кричать в пустоту.
Боже, да почему так больно?
Амелия была права. Идиллии всегда приходит конец...