Элна и Море

Море поднималось над берегом пенящимися волнами и с ревом билось о каменный причал. Прилив обливал камни, делая их скользкими. В расщелинах оставались песок и тина. Последняя обвивала каждый камушек, словно сковывала в объятиях. Холодная вода набрасывалась на ноги моряков, торопящихся загрузить ящики и мешки прежде, чем с Восходящим Светилом корабли отправятся в дальнюю дорогу.

Далеко за морем поднималось голубоватое ещё солнце, и вода постепенно становилась светлее. На волнах играли светящиеся блики. За спинами моряков заскрипели ворота, на которые на ночь запирались приграничные стены. Створки оцарапали дорогу, загремели цепи, поднимая решетку. Со стен засвистели сторожевые, застучали деревянными щитами, обозначая начало нового дня. По мощенной дороге в сторону причала потянулись вереницей торговые телеги, запряженные бурыми ездовыми коровами.

Береговая крепость была возведена всего восемьдесят летен (лет) назад по приказу князя Асеня. Она охватывала весь морской край Бережного Царства, смотрящий на давно уже не враждебный Остар. Цитадель выдерживала зимние штормы, бьющиеся о стены волны и разрушительные крики стратим (Стратим (имеет и другое название – Страфиль) – первая в своем виде птица, от которой произошли все остальные. Обитает она над морем, а своим огромным крылом укрывает половину мира. С ней связывают самые ужасные стихийные бедствия.). Бере'жные были уверены - пока стоит крепость, даже самое страшное морское чудище не сможет попасть к мягкому "подбрюшью" Царства.

Через Врата ежедневно тянулись на корабли и с кораблей товары во всем их безумном разнообразии. В соседние царства везли оружие, лошадей, шерсть, мясо и зерно. Из Остары приплывали шелка, пряности и заморские фрукты.

Спуск к причалу от Врат был пологим, укатанным телегами и утоптанный коровьими копытами настолько, что даже пыль над ним почти не поднималась. Серо-желтая дорога плавно втекала в деревянные помостки пирса. Крепость возвышалась над берегом, и рассветное солнце расчерчивало каменную кладку оранжевыми всполохами.

Несмотря на раннее лето, воздух пах соленым холодком, тянущимся с воды на берег. Солнечные лучи скользили по волнам розовато-желтыми бликами и слепили глаза, стоило лишь посмотреть на море. Светило поднималось медленно, неохотно.

Торговцы переругивались, таскали тюки на корабли и шаткие лодочки. Мальчишки-прислужники носились от кораблей к телегам и обратно. Кто-то пытался втащить на борт упирающуюся, протестующе мычащую корову. Та качала головой, пытаясь сбросить с шеи веревку, и упорно шагала назад. Мосток опасно пошатывался. Коровий хвост бешено крутился, изображая мельницу в ветреный день. Под ногами крутились собаки. Моряки флегматично отпихивали их ногами.

Петар переступил с ноги на ногу, постучал трубкой о стену, вытряхивая еще тлеющие сушенки (курительный сбор из душицы, зверобоя и мяты). Похлопал по карманам, выудил из нижнего льняной мешочек с сушенкой. Придирчиво понюхал, поворошил пальцем - сбор остался сухим несмотря на утреннюю влажность.

-Что, опять дым гоняешь? - проходящий мимо приятель стукнул кулаком Петара по плечу, да так, что тот чуть не свалился со Стен вниз. - Да не шугайся, слабачок!

-Угум-с, - Петар хмуро кивнул. Общаться с ребятами своего отряда он не любил, особенно с теми, кто нес дневной патруль - все они были выспавшиеся, отъевшиеся и до омерзения веселые. Действительно, не им же прозябать под ночным морским ветром и кутаться сильнее в форменный плащ, ничуть не защищавший ни от ветра, ни от холода остывших камней.

Товарищ похмыкал, покхекал, и Петар молча протянул ему мешочек.

-О, благосе, - стражник запустил руку за пазуху, вытащил свою трубку и принялся набивать ее сушенкой. Петар обреченно наблюдал за тем, как редеют его запасы. Эдак он до следующей смены не дотянет!

Чиркнуло огниво, затлели травы в трубке. Приятель затянулся, пыхнул дымом Петару в лицо:

-Слыхал, че три дня назад учудилось? - Петар не знал и знать откровенно не хотел. После ночной он хотел лишь одного - добраться до казарм, завалиться на свою койку и проспать до самого вечера. Желательно было, конечно, еще перехватить по пути у торговок козьего молока и чечевичную лепешку, но, чем дольше он стоял на стене, тем быстрее таяла его надежда купить хоть что-то. Лепешки, горячие, промазаные топленым жиром, расхватывали быстро.

-Ну так слыхал? - стражник не дождался, пофырчал и принялся рассказывать, то и дело прикладываясь к трубке. - Так слухай. Три дня тому назад одна остарская свинья упился медом в бражской корчме, да так, что наши его и тогось... побили малек. Ну он на улицу выскочил, оттуда на кряжник (деревянная круглая площадка посредине широкой улицы, что-то вроде сцены, сложенной из досок, уложенных на вкопанные в землю чурбаки) и как давай орать! Де мы все срамные невежды неверующие, и ждет нас после смерти не Сад Богини, а смрадная преисподняя.

-Ну и?

-Да тож ты? И правду не слыхал! Отож ты, в чугунке голову держал, что ли! От самой Бражи ж его тащили, крикуна этого. Наш народ обидчивый, его изловили, связали, в рыбьих потрохах искупали да и посадили на лодку. А та ж два вечеря назад сюда и приплыла. Вонял он смраднО, обгаженый весь ж, а всё туда же - кричит, ногами топает. Ну наши его развязали, да в воду и пустили. Пусть себе гребет в свою Остару! Нам ихние Сады не нужны, нас и Вырий (он же Ирий, восточнославянский мифологический рай) устраивает, хах.

Петару было не смешно. Остарцев он недолюбливал. Единобожники с западной Империи казались ему заносчивыми снобами. В мирный договор, подписанный едва ли сотню летен назад, он верил слабо. Торговля, конечно, шла хорошо. Да и Врата последние десятки летен охранялись из рук вон плохо, так, чтоб дружников было чем занять да чтоб соседи не расслаблялись. "И девки у них, точно скелеты рыбешки. Где ни тронь, а всё ж одно - кости" - мрачно подумал Петар. То ли дело их! Румяные, пышногрудые, в расшитых сарафанах. Прям загляденье, а не девки!

-Зря вы это, - дружник покачал головой, убрал ощутимо похудевший мешочек с сушенкой обратно в карман.

-А?

-Отправили этого, говорю, зря. Дурные они, остарцы. Им только повод дай, они нашему Князю столько жалобных бумаг нашлют, что всех нас выпорют до могилки. Помяни мое слово, зря вы.

-Э, не брат! Что теперь, каждая остарская свинья нас поносить будет, а мы язык жевать да молчать? Да ну...О-па!

Петар обернулся. По морю, темными пятнами на фоне рассветного Светила, шли киилы. Много. Петар не мог с высоты Стен рассмотреть, сколько их было, но каждую минку они оказывались всё ближе к их берегу и к уже отбывавшим торговым кораблям.

-Воеводе б сказать... - протянул Петар.

-Вот ты и говори! - пробормотал приятель. Пожевал губами, добавил: - Крикай, чтоб наши не плыли пока-сь.

Петар вздохнул, перевесился через стену и приложил руки ко рту. Зычно рявкнул стоявшим у Стен дружникам остановить торговцев. Те прокричали что-то в ответ, но Петар их уже не услышал. Через мгновение над морем пронёсся гром. По воде полетел огонь. Первые "языки" в пепел слизали ближайшие корабли.

Петар схватился за рог, хотел дунуть, но воздух застрял у него в горле. Вытаращив глаза, он смотрел, как в панике разбегаются по причалу моряки и животина. Корова, только втащенная на корабль, так и сиганула за борт, утянув незадачливого мальчишку за собой. Всплыла и рванула к пирсу. Мальчик так и остался под водой.

Успевшие отойти от пирса корабли шатались, крутились, пытаясь развернуться обратно. Ветер нёс огонь прямо на них. Вновь громыхнуло, вода зашипела, вскипая. Кто-то другой всё же дунул в рог, и низкий рёв разнёсся по крепости и берегу. Люди бросились к Вратам, чьи створки со скрипом поползли обратно, отрезая моряков от безопасного брюха Приграда.

Киилы подплывали слишком быстро, дружники неслись по лестницам вниз, сбивая друг друга. Из бойниц летели стрелы, но вряд ли они могли хоть как-то остановить пышущие огнем остарские корабли.

Когда воздух наконец перестал сдавливать грудь Петара, с неба падал пепел. Он смешивался с минку назад начавшимся дождем и серым пологом укрывал разбросанные по пристани и берегу обожженные тела. Киилы пришвартовались к пирсу. Остарцы медленно выбирались на сушу.