Серебро с позолотой

— Конь — шах королю, — объявил Сикстен, делая ход. Эдмон насупился и несколько минут сидел молча, выбирая стратегию. Он отошел королем влево, а потом начал продумывать линию защиты. — Так, тогда снова шах, но на этот раз слоном, — Сикстен, очевидно, побеждал, но Эдмон не собирался сдаваться. Он защитился пешкой и завершил свою пешечную структуру, отчего его друг, по совместительству дворецкий, нахмурился и стал долго размышлять.

Вот так и проходил целый день: шахматы, прогулки, чтение и долгие размышления с чашкой чая в руках. Эдмон давно не чувствовал себя таким счастливым, когда он не в центре внимания, вдали от родителей, от назойливого двора и только наедине с собой. Членам королевской семьи редко удавалось просто сесть и подумать над тем, куда катится, в случае Эдмона, их жизнь. Пока Сикстен думал, вошел слуга и подал принцу очередное письмо от Леоноры. В последнее время их читать даже не было смысла, потому что написано одно и то же: обвинения, просьбы о том, чтобы попытаться наладить отношения, уверения в том, что в их браке нет ничего столь пугающего, как кажется. Эдмон попросил слугу бросить письмо в огонь и вернулся к шахматной партии. Сикстен передвинул ладью на три клетки вправо, а Эдмон тут же ответил ферзем.

— Снова Леонора? — спросил Сикстен как бы между делом. — Всё не может оставить тебя в покое?

— Она просто никак понять не может, что я не собираюсь на ней жениться, и даже если меня связанным поведут к алтарю, то я скажу свое громкое королевское «нет», — Эдмон поставил другу мат и довольно принялся собирать золотые шахматы. — Будь это кто угодно, кроме нее, я бы согласился, но с этой дамой нет никаких шансов на счастливую жизнь без упреков и взаимного отвращения. Она ненавидит меня, а я — ее, и это уже ничто не изменит.

— И ты уверен, что не получится? Может, она права и стоит попытаться?

— Явно не в этой жизни, — ухмыльнулся Эдмон, вновь подозвав слугу и приказав принести ему булочек с сыром. Адски хотелось есть. — Меня беспокоит больше не это, а то, что скоро, очевидно, придет очередь Фреи... С ее свободолюбием и ее силой воли... Ей трудно будет смириться, а я не хочу, чтобы она была несчастна. И чтобы избавить ее от этого, я готов... Только в этом случае я и готов жениться на Леоноре, — Эдмон сощурил глаза, как делал каждый раз, когда задумывался. Неплохие условия, надо сказать, весьма неплохие, если родители так уж хотят этой свадьбы.

Слуга влетел, словно ветер, и вместо булочек с нежнейшим сыром, о которых Эдмон мечтал уже час, принес скверные новости. Крестьяне стоят у ворот замка и требуют аудиенции принца по, как они выражались, «очень важному делу». Эдмон выглянул в окно, чтобы проверить, сколько их, и увидел, как стража разгоняет крестьян, угрожая алебардами, однако те, вооружившись вилами, не собирались сдаваться. И пока не началась потасовка, в которой кто-то с большей долей вероятности погибнет, Эдмон решил сам показаться людям. Схватив свой меч и раз покрутив его в руке, он вышел на крыльцо, встречаемый радостными криками и несущимися наперебой жалобами, сливающимися в адскую какофонию. Эдмон поднял руки вверх, призывая к тишине, и попросил выйти главного, чтобы тот объяснил, в чем, собственно, дело.

— Изверги! Безбожники решили разграбить наши могилы! — вскричал старейшина, мужчина, на лице и теле которого давным-давно отразилась глубокая старость. Он опирался на скрюченную сверху палку и поднимал ее в моменты особого негодования. — Могилы наших предков в опасности! Этому кладбищу более трехсот лет. Мы говорим им, чагой-то вы каменья-то убираете, а они нам — потоп скоро. Всё это выдумки и небылицы, не было никаких потопов и сейчас не будет. Говорят, Фелиса выйдет из берегов и потопит нас всех, наши могилы, разгонит хворь по всему Адамасу! Лгуны! Малумские дети! Всё наше зерно присвоить хотят, когда мы уйдем! У нас деревня-то богатая, красивая, плодородная, а они вон чаго, хотят нас выгнать! А мы ж кудай-то без домов, без дворов своих?! Ищем у вас справедливости, Вашсочество, помогите людям бедным спастись от мячей проклятых солдатских!

— Мне нужно узнать, что случилось, старейшина, и почему вас выгоняют из ваших домов. Быть может, причина всё же есть и беспокойство за вашу деревню небезосновательно, а может это и правда разбойники. Как только я оседлаю лошадь и выйду со своим войском, вы поведете меня к вашей деревне. Уверяю вас, мы добьемся справедливости, ибо мой покровитель — планета Верит, — лишний раз решил напомнить Эдмон, чтобы люди не вздумали сомневаться в его решениях. Затем он отдал приказ снаряжать небольшой войсковой отряд и сам надел доспехи.

Процессия двигалась медленно, стало понятно, что они приближаются к деревне, только когда послышалась ругань и крики. Крестьянка напала с палкой на стражника, несшего рунические знаки покровительницы спокойной и безболезненной смерти Стагги. Правда, стражник поначалу не обращал никакого внимания на это, пока не ударили по шлему, и тогда ему пришлось грубо оттолкнуть от себя женщину. Та упала на землю и больно ушиблась локтем. Дети останавливали стариков, бросающих камни, какой-то мужчина выкрикнул, что он лучше сам выкопает кости матери из могилы, чем позволит сделать это «поганой солдатне», людям начали угрожать оружием и кидать их на землю при попытке напасть на исполнителей порядка.

Эдмон пришпорил своего коня, заставляя всех перед собой расступиться и въезжая в самую гущу толпы. Уж кого-кого, а наследного принца крестьяне точно тронуть не посмеют. Весь поднявшийся было гул и все возмущения сразу стихли, стоило им увидеть цвет волос Эдмона и диадему на его голове. Все крестьяне и стражники как один встали на одно колено, опуская головы и перешептываясь между собой. Стоило только поднять руку, как люди тут же замолчали, забыв о своих распрях, и, дождавшись абсолютной тишины, Эдмон приказал начальнику стражи подойти к нему и объясниться.

— Ваше Высочество, эти крестьяне просто обезумели! Мы разрываем могилы, чтобы перезахоронить людей заново на другой земле к югу отсюда, иначе, когда нагрянет потоп, чума разойдется по Адамасу быстрее, чем мой плевок долетит до сапога, а они не понимают! — стражник обернулся, чтобы посмотреть на озлобленных крестьян. — Умоляю, Ваше Высочество, вразумите их! Им и другим окрестным деревням выделили земли, они могут переехать туда и построить новые дома.

— Вашсочество! — запротестовал старейшина, не по-старчески быстро подбегая к Эдмону. — Всё это гнусная ложь! Никогда еще не было такого, чтобы Фелиса выходила из берегов! На кой нам эта новая землица, если у нас старая есть? Там, мы ж не знаем, мож не растет ничаго. А тут у нас скотина, хозяйство, поспевает урожай. А нам чем оброк платить прикажут? Шерстью овечьей, что ли? Запасы на зиму-то как делать-то?

— Да никто не заставит вас платить оброк, на зиму вы будете обеспечены едой из королевских запасов, скотину у вас никто не забирает! — возразил ему начальник стражи, уставший объяснять что-либо второй день к ряду. — Нам нужно продолжить работу, крестьяне только мешают. Если мы не уберем все останки с кладбищ до следующей недели, придется это кладбище сжечь, а иначе как? Иначе страна пострадает от болезней.

— Наши упокоенные мертвые никогда никаких болезней не приносили! Выдумки всё это!

— Я выслушал все ваши претензии друг к другу и считаю нужным поговорить с людьми, которые предсказывают потоп, и спросить их, можно ли что-то сделать, чтобы не дать воде выйти из берегов.

— Да можно было пару месяцев назад начать строить плотину, но нам сказали, что это займет слишком много времени и что вода тогда не будет поступать к другим городам и деревням, — ответил кто-то из толпы. — К нам уж приезжали, говорили, что такое может быть, а старики не верили, как и сейчас не верят. Я говорил отцу, что переезжать нам надо, землю же всё равно выдадут, поесть на зиму дадут, соленьев у нас масса, авось не пропадем! — паренек лет двадцати трех показался Эдмону на глаза. — От вашего решения зависит всё, Вашсочество, мы здесь прав-то решать не имеем.

— Раз сделать уже ничего нельзя, я сам поеду посмотрю на ту землю, о которой вы мне говорите. Если мои советники сочтут ее благодатной и благоприятной для жизни, вам придется оставить свои дома и построить новые, а своих близких перезахоронить. Если нет, я лично подыщу вам свободные плодородные земли.

— А где живеть-то мы будем, пока дома не построим, на улице со скотиной, шоль? — спросил старейшина, раздосадованный решением принца, однако взгляд Эдмона явно давал понять, что он не потерпит возражений.

— Сколько в деревне живет человек? — спросил он у начальника стражи.

— Учета не ведут, но сотни две или две с половиной будет.

— Мое поместье и деревня недалеко от него вместит всех, вам будет предоставлен кров и пища, вы ни в чем не будете нуждаться. Сосновый лес — отличный источник древесины, днем вы будете строить себе новые дома, каждому земли выдадут одинаково, независимо от того, будете ли вы жить на юге, или где-то еще, — Эдмон ездил на лошади туда-сюда, чтобы всем было его хорошо видно, и говорил так громко, как только может. — Пока я осматриваю выделенную вам землю, могильщики вынут останки, никому не препятствовать и всячески помогать! — строго посмотрев на старейшину, Эдмон продолжил: — Каждый крестьянин должен отчитаться старейшине о том, из какой он семьи и сколько в ней человек. Собирайте всё, что можете унести, и выгоняйте скотину.

С этим Эдмон пришпорил коня и, дав своей свите знак, приказал ей отправиться за ним.

— Ваше Высочество, вам нельзя выезжать за пределы Нортгемптона и окрестных деревень! Шпионы вашего отца тут же обо всем узнают и доложат ему! — шепнул он, оглядываясь по сторонам, но получил в ответ только вздох и короткое:

— Я знаю.

Понадобилось несколько часов пути, прежде чем они добрались до земли, предназначенной крестьянам. Эдмон отправил нескольких человек, чтобы те проверили, далеко ли до реки, и оказалось, что очень даже. Пара километров, если не больше. Холмистый ландшафт, каменистая земля, плохой грунт, который трудно будет вспахать, — вот и всё, что навскидку рассказали Эдмону, тут же нахмурившемуся от возмущения. Благоприятным размещением крестьян должен был заниматься местный лорд, но никак не сам принц собственной персоной.

— Понадобится много лет, чтобы здесь взошел богатый урожай, ведь... — поясняли ему, орудуя целой кучей непонятных терминов, из чего было ясно только одно — с возложенными обязанностями местный лорд не справляется. Эдмон не помнил или не знал его имени, однако, насколько ему было известно, что графство Колвис временами доставляло проблем из-за постоянных судов, прошений и жалоб, с которыми мелкие помещики обращались к королевским особам, в частности этим донимали короля Криспина, пока тот наконец не назначил нового графа Колвиса. Но и этот лорд, видимо, не справляется или не хочет справляться, как и его предшественник.

— Пошлите гонца в деревню, скажите, чтобы крестьяне, будучи под охраной на случай нападения разбойников, перевозили свои вещи в Нортгемптон. Мне стоит наведаться к графу Колвиса и многое с ним обсудить, — Эдмон ловко запрыгнул на коня и почувствовал, как его желудок сводит от голода. Вот и отлично, им будет, что обсудить с графом за вкусным — стоит надеяться — ужином и кубком хорошего вина. Наверняка шпион короля Криспина уже отправил письмецо с жалобой на то, что Эдмон ослушался, но ему было глубоко на это плевать.

Башни небольшого замка стали виднеться из-за верхушек деревьев уже ближе к сумеркам, уставшие, давно не кормленные лошади часто фыркали и шли явно неохотно. Эдмон послал одного из своих рыцарей вперед, чтобы подоспеть к теплому приему и сразу поставить скакунов в конюшню. На пороге замка показалась женщина средних лет с осунувшимся лицом и, глубоко поклонившись, попросила гостей зайти внутрь. Пройдя по скудно освещенным и тесным коридорам, Эдмон заметил впереди небольшие деревянные двери, за которыми скрывался сам граф Колвиса, впопыхах заправляющий рубашку в штаны.

— Ваше Высочество, какая честь! — воскликнул он, виновато улыбаясь, но ни один мускул на лице Эдмона не дрогнул. Рядом с друзьями или сестрами он может быть сколь угодно смешным и веселым, но если перед ним незнакомый человек, который, к тому же, еще и не смог быстро одеться и выйти, чтобы встретить своего принца, то увольте. — Я граф Колвиса, Нил Аргус, моя жена скоро спустится, раздает кухаркам указания. Чем могу вам служить? Или же вы просто заглянули на огонек?

— Увы, но у меня есть к вам важное дело, лорд Аргус, — Эдмон сел на кресло без приглашения столь же бесцеремонно, сколь одевался сам граф, когда они сюда вошли, — однако я и мои люди устали. Мы надеемся, что вы угостите нас ужином, после которого мы кое-что обсудим.

Граф явно начал нервничать. От дальнейшего разговора один на один его спасла жена, поклонившаяся Эдмону и сообщившая о том, что на стол уже накрыто. Рыцари ужинали на кухне, столовую же заняли хозяева замка и принц. Слуги зажгли свечи на нескольких канделябрах, поставили один на стол, а потом принесли свежеприготовленную говядину, несколько салатов и рыбу. Пахло пряностями и дорогим вином, единственным дорогим, что было в этой комнате. Однако Эдмон ел с удовольствием, полдня, проведенные в разъездах, сильно сказались на его самочувствии, особенно после после всего того времени, что он провел, будучи запертым, словно принцесса в башне. Вяло тянулись ни к чему не обязывающие беседы: обсуждали погоду, то, что в последнее время происходит при дворе, когда начнется летнее королевское путешествие, также, по сложившейся традиции последнего времени, приезд фрайасфолцев и связанные с ним волнения. Эдмон, наевшись досыта, решил прервать причитания графини и перейти, наконец, к делу.

— Крестьяне с ваших земель сегодня приходили ко мне просить моего заступничества перед вашими рыцарями, лорд, — покрутив кубок в руке и рассмотрев выгравированные на нем узоры, сказал Эдмон и попробовал улыбнуться. — Я осмотрел землю, которую вы предлагаете, и вот что хочу сказать: либо вы ищете новую и плодородную, либо эти крестьяне переходят под мою опеку и строят деревню у Нортгемптона, но оброк вы с них получать больше не будете.

По лицу графа было заметно, что Эдмон ударил не в бровь, а в глаз.

— Ваше Высочество, я отправлял своего помощника осмотреть эту землю, и он сказал, что она благодатная, и всё же других свободных участков, чтобы хватило на целую деревню, у меня нет, я не могу ничего предложить. Это была одна из самых богатых деревень, исправно платящая оброк, я не могу отказаться от нее просто так! Без нее нам не хватит запасов на зиму!

— В любом случае, урожая та земля, которую вы им выделили, большого не даст. Возможно, крестьянам на себя-то не хватит, не говоря уже о том, чтобы что-то вам платить. Но, я так понимаю, вы собрались еще и кормить людей всю зиму. И как же вы собрались всё это сделать? Посевной сезон уже давно закончился, — Эдмон говорил с напускным дружелюбием, но от этого граф только больше съеживался. — Я помогу вам с запасами на зиму, но только при условии, что вы подыщите другой вариант, где можно будет отстроить деревню. Пожалуй, сегодня я переночую у вас, а завтра хочу получить ответ. Надеюсь, мне уже постелили? — он исподлобья взглянул на графиню.

— Сию секунду, Ваше Высочество, — графиня откланялась и побежала по винтовой лестнице наверх, чтобы всё устроить.

Спальня, отведенная Эдмону, располагалась на втором этаже, перина, конечно, не такая мягкая, как в его замке в Нортгемптоне, но весьма сносная, а главное — принц был доволен проделанной работой. Света здесь почти не было, только пара тусклых свечей. Ночной холодный ветер убаюкивал своим свистом, и Эдмон почти было уснул, как вдруг в ставни врезался камень и повалился на пол. Ошеломленный такой неслыханной наглостью, принц вскочил с кровати, взялся за меч и осторожно выглянул в окно.

— Ваше Высочество, — это был незнакомый голос. — Выше Высочество! Вы не могли бы выйти? — на бедре незваного гостя Эдмон увидел ножны с мечом. Этот нахал еще и о чем-то просит! Принц хотел было закрыть ставни, позвать стражу, чтобы выпроводили наглеца, и отправиться в кровать, как незнакомец вдруг заговорил чуть громче: — Ваше Высочество, послушайте же! В Нортгемптоне мне сказали, что вы сейчас здесь. Меня зову Дерек, и у меня важное послание от вашей сестры.