Пролог.
Некоторые главы будут вестись от лица разных персонажей или от лица автора.
Любое сходство с людьми или местами совершенно случайно.
Аромат золотистых цветов, сладкий и густой, как мед, проникал в каждый уголок небольшого домика, окруженного тишиной и покоем. В этом доме, притаившемся среди зелени, уже несколько десятков лет жила пожилая пара. Сам дом, хоть и был старым, сохранил очарование. Ровные стены аккуратно окрашенные в нежный молочный цвет, обрамляли дубовые окна, украшенные резными наличниками, которые пропускали солнечный свет, заполнив подоконники, уставленные вазами со свежими цветами. Многочисленные рамки с фотографиями, бережно расставленные на полках и комодах, рассказывали о прожитых годах и приключениях, о радостях и печалях, о любви, прочно связавшей двоих на долгие годы.
Вид из окон открывал поистине завораживающую картину. За аккуратно высеченным забором из белого камня раскинулся луг, покрытый ковром огненно-оранжевых цветов, которые расцветали лишь на один короткий месяц лета. Яркий, почти нереальный цвет создавал ощущение сказки. За лугом, нежно покачивающимся на ветру, начинался крутой обрыв, уходящий вниз к реке, все дальше и дальше за горизонт. Вечером, когда солнце садилось, краски становились ещё более насыщенными. Солнце, словно погружаясь в эту бездонную глубину, оставляло после себя яркое, расплывчатое свечение, постепенно угасающее до наступления ночи. И в этом закате, на фоне огненного неба падала большая планета.
На самом краю обрыва, словно охраняя это волшебное место, стояло надгробие. На тёмном, почти чёрном камне, изящным почерком была высечена надпись:
«Идущий в огонь— станет легендой»
Нежный розовый оттенок глаз был омрачён глубокой грустью и тёплой тоской. Они смотрели на надгробие, словно пытаясь сквозь каменную плиту увидеть что-то очень дорогое. Затем цвет сменился на свой родной оливковый, как только женщина услышала голос старичка. Перемена настроения тоже произошла мгновенно, нежная печаль отступила, уступая место привычной внимательности.
— Кстати, эти фотографии... может лучше перевесить их сюда? - указывая на соседнюю стену, предложил вошедший в комнату мужчина, с седой полосой на темной голове.
Женщина медленно перевела взгляд, словно не хотела отрываться от пейзажа. Она обвела сначала одну сторону, ту, где за окном простирался цветущий луг, бескрайний горизонт и тихий шепот ветра в траве, а затем точно также неспешно она переместила взгляд в другую сторону, на те самые стены, украшенные фотографиями и другой утварью.
Каждая фотография показывала целую историю, наполненная радостными, солнечными лицами близких людей.
— И с чего ты вдруг решил это сделать?
Старичок улыбнулся и пригласил свою жену сесть рядом с ним.
— Я нашёл еще много других...
Они уселись прямо на пол, поставив перед собой коробку, будто она была ни чем иным, как драгоценной находкой. Она хранила на себе следы времени: поверхность была вся изрисованная и обклеенная. И на этой пестрой коробке, неуклюжим почерком виднелась надпись:
«Братство Огама»
Старики посмотрели друг на друга и открыли её медленно и бережно, словно боясь разрушить то, что было добыто годами. Внутри под слоем пыли и пожелтевших бумаг таились разного рода вещи, которые также, как и фотографии хранили секреты прошлых лет.
Время медленно текло, пока старики погруженные в свои воспоминания, разбирали содержимое коробки. Они аккуратно доставали вещи, рассматривая их и шепча что-то друг другу, вспоминая забытые детали. Затем приблизился вечер, с коробкой было покончено и пожилая пара занялась подготовкой стола к гостям, предвкушая эту встречу.
Тихая размеренная жизнь старичков и их гостей, приходивших к ним почти каждый вечер, скрывала одну громкую и насыщенную историю, в которой каждый кто находился в комнате, или каждый о ком думали в ней, был её частью.
Увы, эта история не без потерь и скорби. Её пересказывали своим детям и внукам каждый живший в то время, передавая одну простую истину из поколения в поколение.
— мы справились.
« — мы справились?... - шепот, едва различимый среди рассеивающегося клуба дыма, звучал как вопрос обращенный больше себе, чем окружающим.
Но тут же взгляд лёг не на разгромленное полчище врагов, а на падающую девушку, с замершей улыбкой на лице, отражающая последний момент ее жизни.
Мир в миг будто замедлился, застыл, как застыла кровь в жилах и начал рушится.
Еще не осознавая, что произошло, все кто стоял рядом бросились к остывающему телу.»