Миссия - даровать счастье для врага!..

Внезапно прекрасный юноша вскочил с ложа и, не говоря ни слова, направился к большому деревянному шкафу из сандалового дерева. Шкаф был расписан яркими цветками лилий и орхидей, но эта роспись ничего хорошего о его содержимом не предвещала.

Подойдя к шкафу, он мельком окинул взглядом комнату. Скудный интерьер состоял из дорогой мебели: роскошная кровать, прикроватная тумбочка, зеркало и этот самый пестрый шкаф, рядом с которым стоял небольшой сундук. Очевидно, в сундуке и шкафу хранилась одежда, которая и была его целью.

Схватившись за створки шкафа, он резко распахнул их, являя взору содержимое. Шкаф был доверху набит всевозможными нарядами всевозможных цветов, сшитых из всевозможных материалов и видов шелка. Среди них он приметил даже шелк из лунной нити. Его собирали только в полнолуние, когда ночные мотыльки выползали из земли и плели свои коконы на самых высоких деревьях, чтобы лунный свет мог коснуться нитей. Самым необычным в этом шелке было то, что под воздействием лунного света он начинал переливаться и сверкать, словно на нем рассыпали тысячи звезд. Вещи из него стоили немереное количество духовных камней и ценились дороже золота.

Пока он сидел в раздумьях, он так и не разобрался: кем он был раньше? Почему он умер? Кто этот бог? Но одно было очевидно: раз уж ему выпала возможность пожить чужой жизнью, изменить ее по своему усмотрению и заодно выполнить миссию с наградой, то почему бы не попробовать?

Но для начала необходимо было привести себя в более-менее приличный вид. Поэтому он решил воспользоваться тем, что ему предоставлялось, и найти нормальную, приличную одежду. Однако, как только он увидел, какое количество дорогих нарядов было в ассортименте этого нескромного шкафа, его посетила мысль осчастливить бедного юношу, избавив его от половины этих слишком ярких тряпок. Вскоре эта мысль переросла в желание сжечь шкаф со всем содержимым к чертовой матери. Все вещи в шкафу были чрезвычайно яркими и откровенными, но, кроме примерной потраченной цены на все эти тряпки, новоиспеченного юношу ничего не впечатлило, а наоборот – вызвало искреннее отвращение.

— Блять… Разве может достойный мужчина иметь подобный постыдный гардероб с кучей дорогого барахла и при этом не иметь ни единой нормальной вещи!?

С этими словами он одним махом выкинул все вещи на пол и пригвоздил их острым, презрительным взглядом, готовым измельчить, а затем сжечь их в пепел.

Грязно выругавшись про себя, юноша словно подвергся приступу мизофобии, стал с отвращением вытирал руку, словно пытался содрать с себя кожу вместе с мясом, будто они были пропитаны зловонной грязью, способной впитаться прямиком в кости.

Подобное обращение с, возможно, самыми дорогими вещами не могло не вызвать возмущение со стороны проводника, который все это время витал вокруг и с любопытством разглядывал комнату. Увидев лежащие на полу вещи из дорогущих материалов, он возмущенно забубнил:

— Ты! Ты хоть представляешь, сколько может стоить один лоскуток этого наряда? Да продав его где-нибудь, ты смог бы жить припеваючи как минимум полгода!

Но сколько бы возмущений ни высказал проводник, юноша даже не посмотрел в его сторону, лишь отмахнувшись и подобрав наряд из серой ткани, стал небрежно рвать его, попутно выбирая подходящий по цвету материал и складывая его друг на друга, чтобы сделать ткань менее прозрачной.

Не удостоив взглядом метавшегося повсюду духа, он безэмоционально спросил:

— Ты знаешь, как меня звали? — Он спросил это только, чтобы отвлечь духа, который вот-вот был готов расплакаться, видя, как нечто столь дорогое превращается в рваные ошметки, так что не сильно рассчитывал на ответ.

— Мне только сообщили, кем ты будешь, цель миссии и правила. Обо всем остальном великий достопочтенный бог умолчал. Неужели думаешь, что тебе все преподнесут на блюдечке? Ха! Размечтался.

— Так от тебя вообще никакой пользы нет? — Не сдержавшись, саркастично подметил юноша, не отвлекаясь от работы.

— Ты! Ты!… Да как ты!.. — Не успел он возразить, как очередной новый наряд из дорогой ткани разорвался пополам в руках безжалостного юноши. — Что ты вообще творишь!?

— Хочу сделать что-то нормальное, что можно носить, — Сделав самую невинную и мягкую улыбку, на которую был только способен, он добавил: — Позже я сожгу всё это, но на первое время сойдет.

Проводник: !!!

Спустя чуть больше получаса самодельное ханьфу было уже готово. Осмотрев свою работу, он понял, что по сравнению со всеми нарядами в шкафу, то, что он сделал, выглядит довольно просто и скучно. Из ткани были убраны все цветные украшения и бусины, а ткань была взята тусклых и тёмных серого, белого и чёрного цветов. В этом одеянии прекрасный юноша стал походить на обычного слугу с высокой должностью при дворе и теперь мало напоминал наложника, но всё портило его лицо. Как только он посмотрелся в стоящее неподалёку зеркало, в отражении он увидел прекрасное и нежное, с мягкими чертами, лицо, словно перед ним стояла юная дева. Кожа была плотно напудренна пудрой, делая его ещё более белым, как фарфор, а коралловые румяна добавляли нежности и скромности. Но самым восхитительным были необычные сиреневые зрачки, мерцающие как драгоценные камни под пушистым веером ресниц. А полный образ ко всему этому дополняли необычные бело-серебристые шелковые волосы, аккуратно уложенные и спокойно достающие до середины бёдер.

Прекрасный юноша: …

Может, еще не поздно вернуть гипотезу, что он просто гибрид..?

Его волосы и глаза… Они не просто были необычными. В мире заклинателей издавна считали, что подобные люди с необычной внешностью несли в себе нечто большее, чем просто свою жалкую жизнь. Многие великие заклинатели, в самом начале пути становления известными, поначалу в основном были просто рабами и нищими, но многие из них выделялись среди всех своей необычной внешностью. Тогда даже говорили, что на таких людях звезды отметины оставили, и боги тому свидетели, что наградили их таким отличием. Хотя эта легенда была древняя как мир, и ходили слухи, что люди сами выдумали это все, чтобы над их детьми никто не издевался из-за непохожей внешности что была вызвана смешанной кровью демонов и людей. Как говорится, уж лучше он будет фениксом с обожжённым крылом, чем поджаренной курицей.

Но в случае с белыми волосами было что-то не то. Сколько бы юноша не напрягал свою память, кончик ее все равно растворялся где-то в мутной дымке, не давая узнать истину.

А, ну и ладно. Пусть лучше он будет помнить, что его звезды метали  или метели, а рядом с ним этот странный недо-бог и глупый проводник. Все же такая правда была лучше той, что он мог себе навыдумывать.

Но все же, сам того не осознавая, чем дольше он смотрел на себя, тем больше это его раздражало. Сейчас его лицо выглядело, как у милого беззащитного оленёнка, скромного и нежного снаружи, как хрупкая хрустальная ваза, в которую вместо живительной святой воды налили раскаленную лаву. И в этом было что-то в корне неправильное. Недолго думая, он со злостью стал тереть своё лицо, избавляя его от неприятной белой пудры с румянами и открывая вид на еще более нежное и невинное выражение лица, которое теперь, без белил, выглядело совсем уж по-детски.

Прекрасный юноша: …

Завидев растерянное негодование в действиях стоящего перед зеркалом, проводник сразу догадался, что к чему. Решив воспользоваться моментом и отомстить за все издевательства, совершенные над ним за последние пару часов, он смог более-менее узнать, что точно может разозлить этого человека. Недолго думая, борясь со смехом, он невинно вопросил:

— Сестричка Жоу-мэй? Что-то не так? Неужели зарделась от своего же лица?

И тут же, в ответ на его вопрос, сквозь его прозрачное тельце полетели три острые, как лезвие меча, металлические шпильки, недавно лежавшие на прикроватной тумбочке. Словно удар молнии в ночи, они разили точно в цель и беспрекословно прошили невидимого проводника, с глухим звоном вонзившись в стену позади, оставив на той три глубокие трещины. Если бы проводник не был духом, а состоял из кожи, костей и мяса, то эти шпильки с легкостью продырявили бы ему все кости и вышли бы насквозь… Осознав это и отойдя от первичного шока, проводник поспешил попятиться, не смея больше подлетать и на цунь ближе к этому человеку, которого смог в очередной раз, по глупой неосторожности, взбесить, как ребенок, что раз за разом кидает камешки в спящую собаку, думая, что та его не достанет, ведь она на цепи, но каждый раз она его пугала до смерти, пока однажды точно не откусит ему руку…

Дух-проводник не был глупым, просто… слишком самонадеянным, и порой его язык был как его главной опорой, так и его главным врагом.

Напрочь забыв о плане возмездия, проводник, пока ещё не поздно, решил оправдаться и торопливо поправил:

— Я… я хотел сказать сестрёнка… Тьфу ты! Господин… Господин Тинцзи!

На новое обращение сиреневоглазый юноша никак не отреагировал, но на мгновение на его лице промелькнула лёгкая ухмылка.

Хоть он и не мог этого признать даже самому себе, но имя, выбранное этим иногда излишне болтливым духом, показалось ему вполне занятным, и его пылкое раздражение от первоначальной клички “сестричка Жоу-мэй” стихло, как ветер, прогоняющий бурю на восток. Теперешний Тинцзи подошел к стоящему возле шкафа сундуку.

Открыв защёлки и раскрыв сундук полностью, внутри он увидел немного одежды, украшений и, покопавшись ещё немного на самом дне, нашёл небольшой, сложенный в несколько раз листок бумаги. Разглядев находку из-за спины, дух, как ни в чём не бывало, снова подластился поближе и невинно поинтересовался:

— Тинцзи, что это? Разворачивай скорее. — Дух с любопытством склонил голову на бок и стал ожидать.

Пока клочок бумаги из шелковицы аккуратно разворачивали, проводнику вдруг взбрело в голову, что ему выпал прекрасный шанс вернуть себе утраченное расположение как мудрого и таинственного духа и оправдать свою полезность. Недолго думая, он со всей уверенностью стал предполагать первое, что взбрело ему на ум:

— Хм, может, любовная записка? — Он и правда сначала не понял, что сказал, а только через секунду восхитился собой, какой же он умный, ведь это скорее всего было правдой.

Не став даже разбирать подобное предположение, Тинцзи уже полностью раскрыл небольшой кусочек бумаги и поспешил опровергнуть, пока глупый проводник не сказал ещё чего-то более глупого:

— Не думаю.

— А если, может, это и есть цель миссии? Воссоединить возлюбленных, которые по жестокой участи судьбы… — он и дальше бы стал вешать эту лапшу на уши, но его резко перебили.

— Юнь Гоу, — негромко озвучил юноша.

— Это имя девушки? — с полной уверенностью уточнил Дух.

— … — Это имя собаки. — странно покосившись в сторону источника голоса со вздохом, Тинцзи закончил в уме, констатировав: “Этот недо-дух-проводник явно безнадежен”.

Осмотрев клочок бумаги, проводник увидел небольшие кривоватые зарисовки.

На рисунке была изображена собака что бегала за своим лохматым длинным хвостом или лежала на спине, мило поджав свои большие лапы и любопытно выпучив глаза. Подобными картинками была зарисована вся внутренняя сторона листка, и над каждым наброском собаки сверху были написаны иероглифы, обозначающие имя "Юнь Гоу".

Покрутив немного листок в руке и не найдя больше никаких дополнительных записей, Тинцзи пришел к мысли, что эта собака могла иметь какое-то особое значение для того, кто ее рисовал. Каждый штрих и черточка были нанесены хоть и не самым красивым почерком, а точнее, даже не самым разборчивым, но с особым трепетом, и спрятаны туда, куда никто не позарится заглянуть.

Может, это была его любимая собака? Но тогда где она сейчас? Может, ее кто-то забрал? Осматривая комнату, он не заметил ни малейшего признака присутствия животного. Листок был помятым, и его явно доставали не раз. Возможно, прошлый владелец тела тосковал по ней?

В положении наложника это было вполне вероятно: возможно, ему не позволяли держать домашних животных в своей комнате, и она находилась где-то в поместье. Тогда, может быть, если он сможет ее найти, это можно будет считать обретением счастья?

Глупо, но стоит попробовать, по крайней мере, у него больше нет никаких идей, как осчастливить себя. Хоть он и не обожал животных, но и не ненавидел, скорее...рассматривал их как источник пользы: кошка ловит мышей, корова дает молоко, собака само собой, охраняет территорию. Но более глубоких чувств, таких как привязанность, он не понимал. Может быть, в его прошлой жизни у него не было животных? Поэтому забота и привязанность к собаке оставались для него просто фактом.

Сложив листок в прежнее положение, он положил его за пазуху своего самодельного ханьфу.

Не найдя больше ничего интересного в комнате, Тинцзи собрал свои длинные бело-серебристые волосы в высокий конский хвост и небрежно откинул его за спину. По правде говоря, волосы сильно мешали и раздражали его. Зачем ему такие длинные волосы? Это ужасно неудобно. Если будет возможность, нужно будет что-то с этим сделать, может, подстричься?

Но пока он оставил этот вопрос на потом и, уже собираясь выходить из комнаты, был остановлен проводником, который подлетел совсем вплотную, так что его бодрый голос прозвучал во весь голос:

— Подожди! Неужели ты в таком виде собираешься разгуливать повсюду? Ты слишком сильно отличаешься от первоначального владельца тела. Что ты будешь делать, если тебя заподозрят?

В этом и вправду был смысл. Его нынешний вид не шел ни в какое сравнение с тем, каким был человек несколько часов назад в этой комнате. Как ему потом оправдываться?

Может, сказать, что в его гардеробе завелись клопы? Хоть он сам не придал бы этому особого значения, но, поскольку прошлый владелец тела был "нежной, тонкокожей красоткой", подобная причина вполне могла бы стать поводом одеться во что-то неприглядное из ненужной одежды, но даже это не гарантировало, что ему кто-то поверит.

Поэтому, недолго думая, он подобрал одну из лежащих на столе заколок из вырезанного нефрита с подвеской в виде лотоса и небрежно вколол ее в хвост. Напоследок всмотревшись в зеркало, он, сам того не замечая, уделил особое внимание именно левой щеке и несколько раз словно рефлекторно провел по ней подушечками пальцев, будто ища в этом месте хоть малейший изъян, но, ничего не обнаружив, почувствовал, как с его груди упал огромный камень и, превратившись в пыль, растворился в небытие.

Почему именно это место так волновало его?..

Оставив этот вопрос на потом, он осторожно приоткрыл входную дверь и тихо вышел.

В коридоре на удивление не оказалось совершенно никого: ни слуг, ни стражников. Будто об этом месте и о том, кто там находится, все забыли, но это было даже к лучшему. Если сейчас до него нет никому никакого дела, то разве кто-то сможет заметить особые изменения в его внешнем виде?

— Эй, куда ты собираешься? — не отступая ни на цунь, с любопытством спросил проводник.

— На кухню, — спокойно отозвался тот, не сводя взгляда с середины пустого коридора, — я хочу поесть.

С момента прибытия в это тело его, сам того не замечая, преследовало постоянное чувство голода, которое отдавалось слабостью по всему телу и неприятным дискомфортом в животе. Сначала ему показалось, что он просто давно не ел, но в тот момент, когда он начал переодеваться, мысль о простом голоде была поставлена под сомнение серьезным истощением.

Поверхностно осмотрев кожу, он понял, что она слегка сухая и бледная, а на ногах виднелись отеки, а очертания костей ребер были отчетливо видны. Его глаза запали после того, как он стер белила - все это были признаки истощения.

Но из всего этого его удивило кое-что похуже истощения.

Тело, в котором он находился, неоднократно подвергалось сильному насилию. Спина и ноги были сплошь покрыты ссадинами, синяками и гематомами, а также множеством шрамов разной длины и ширины, а поверх них были свежие раны, которым было не больше трех дней. Большинство из них были нанесены кнутом, после которого с кожи беспощадно сдирали слои и покрывали волдырями, наполненными секрецией и кровью. Почти все побои были нанесены в неприглядные места, такие как спина и ноги, которые не сразу можно было разглядеть под одеждой. Прощупав себя, он понял, что некоторые его кости, включая ребра, были сломаны в прошлом, и некоторые из них неправильно срослись… При этом он не чувствовал невыносимой боли, иначе вряд ли бы даже с постели встал, а значит, ему что-то скормили, чтобы притупить боль и чувство голода.

К его удивлению, он даже мог догадываться, что это могло быть, но от этого ему становилось только тревожнее…

Это могла быть пилюля шепота забвения…

Хоть его память и была стерта, он почему-то хорошо знал, что это за препарат и какие последствия он за собой несет.

Сама пилюля поначалу была сделана с крайне простыми намерениями, не предвещающими за собой никаких коварных умыслов. Ее первоначальная задача состояла в том, чтобы избавлять солдат и воюющих заклинателей от чувства голода, когда доступ к питанию был невозможен, но со временем многие увидели в этом препарате более широкие возможности, в том числе и использование в публичных домах. Но вскоре, как он помнил, этот препарат запретили, ведь он мог вызывать привыкание при частом применении, и человек, сам того не осознавая, постепенно убивал себя. Их организм перестраивался и больше не мог принимать и переваривать пищу, поэтому они умирали жестокой и мучительной смертью, когда под конец и сам препарат переставал действовать, и чувство голода и боль накрывало тело разом, и тогда ты умирал от болевого шока, а не от голода.

Теперь он понимал, что в этом месте с ним явно обращались не лучшим образом, а ведь он даже еще не увидел своего хозяина вместе со всеми остальными сестричками-наложницами. Сколько их было вообще? Если он был только шестнадцатым, то где остальные пятнадцать?

(От автора)

Если бы мои персонажи открыли свой ресторанчик:

Бог: Я буду заведовать азартными играми и развлекать посетителей, кидая свои острые, как лезвия, звезды. Буду метать их в избранных посетителей, чтобы они рыдали от счастья.

Тинцзи: Я буду главным поваром, так как хорошо умею кидаться острыми шпильками, чтобы сделать из вас папье-маше.

Дух-проводник: …Эээ, почему-то мне кажется, что в этом ресторане я займу роль главной закуски?..