Паучья Лилия

  Удивительная вещь — время! Оно кажется бесконечным,но в самый нужный момент куда-то уходит,оставляя после себя лишь напоминание о людских ошибках. Невероятно сложно обернуться назад и увидеть, что прошло так много лет, все выросли и больше уже не будут прежними. Смешная получается ситуация, когда все мы проживаем дни и вроде помним все, что было, хоть и общими образами, но затем оборачиваемся и понимаем, что прожили целых двадцать пять лет своей жизни.

  Со дня пламени — так отложилось в моем сознании  воспоминание о сожжении невинных паучков — прошло достаточное количество лет, чтобы я мог отрастить себе бороду, хоть и не пышную как у отца,но все же бороду. Мне недавно исполнилось двадцать пять лет и могу сказать, что в жизни я познал все, что мог познать человек за период своего бренного существования. У меня было все, а потом ничего, взлеты и падения преследовали мою душу, пытающуюся жить. Счастливый брак, а за ним развод. и я ни в коем случае не виню свою бывшую жену в том, что наша семья распалась. Все это случилось потому, что в общем-то мы были еще детьми в понимании любви, собственниками, что ревностно смотрят друг на друга, запрещают жить и садят партнера на короткий поводок. Мы, может и любили, но явно не разобрались в потоке своих чувств,поддались сладким уговорам родственников,красивыми словами о жизни в браке и решились на важный шаг, не понимая до конца, что именно нас ждет. Такое поведение, незрелость ума проявила себя очень скоро. Жизнь душа в душу прошла на первой же неделе. Бытовые ссоры,угрозы разводом, легкое рукоприкладство— все это сопровождало нас на протяжение нескольких лет, и все же двум вчерашним детям казалось, что это временно, пока не будет найден компромисс, но время шло и не было явных изменений. По итогу все закончилось в какой-то степени мирно, хотя все же без ссор не вышло. Возможно,это был хороший опыт для будущего, да только вот теперь я уже и не знаю, как сложится будущее для меня, так как множество вещей стало происходить со мной и с моим окружением. Может все это промысел божий, и нам ниспосланы испытания,а, может, это кара и предвестие того, что души наши будут вариться в ржавом адском котле глубоко под землей, где проклятые души лишь могут мечтать о том, что Бог услышит их и избавит от страданий. Такой расклад меня пугал, признаюсь, из верующего человека, я медленно переходил в ряды тех, кто открыто насмехался над верой и Господом, критиковал учение и рвал рубашку на себе доказывая, что все это - чушь. Может, это всего лишь маска,которая скрывает истинного труса желающего избежать страшной участи? Незнаю!

  Но все же жизнь идет и надо ее прожить,однако, все не так уж гладко в нашей семье. Перемены в стране принесли много боли всему народу, и мы не оказались исключением, даже будучи богатыми.На нестабильной арене, что зовется Мир,разыгралась драма, ужасная и несправедливая.Война. Конечно, этот конфликт был не таким уж и страшным, как то, что было в сорок первом, но лишь одна мысль о том,что люди убивают людей заставляет меня содрогаться. Сепаратизм захлестнул народ, боевики безжалостны и радикальны.Оставлять ситуацию в таком состоянии было нельзя, и наше доблестное правительство решило, что если они хотят войны, то они ,ее получат и на их примере все остальные узнают, что Россия не терпит раздора внутри. По началу военной компании, все шло не гладко, но все же терпимо. Рома,юнец и ранимая душа решился на серьезный шаг, отправиться на войну и сражаться за стабильность и мир. С детства внутри него было ощущение,что его чувствительность, мягкость и ранимость — грех, слабость и непозволительная дрянь. Всю прожитую жизнь брат старался избавится от этого, как Рома говорил:«Порока» - а я считаю, что именно такие как он в нашем мире редкость и их надо беречь, ведь мало кто может чувствовать так же нежно, как делал это мой милый брат. Как жаль, что у него не было таких же мыслей.Дура! Мучитель! Мой родной глупец! Он ушел год назад и все ни как не возвращался.Первые месяцы Рома исправно посылал нам письма, но затем пропал и заставил нас с матушкой в страданьях каждый день думать о нем. В таком ужасном состоянии,мы разрываемся на части, когда следим за новостями, хватаемся за пульты,выбрасываем газеты, все для того, чтобы не увидеть там имени Рома. За время его отсутствия, матушка заметно исхудала и из прекрасного цветка, что жил на протяжение многих лет и был прекрасен каждый день, превратилась в зачахший бутончик, медленно склоняющийся к земле.Ее кожа осталась бархатной и нежной, но цвет стал пепельным, как у призраков из сказок, мне было больно смотреть, как она изо дня в день становилась как могила. Я тешил ее, хотя, возможно это было больше нужно мне, что скоро Рома напишет или даже вернется, и мы воссоединимся. На мои слова маменька всегда улыбалась и кивала, но никогда ничего не говорила. Я понимаю. Понимаю.Она готовится к тому, что в один день к нам придут и скажут: «Вам лучше присесть.Мы сожалеем...». Еще ужасно то, что мой глупый братец - дурная голова - подсел на наркотики, а именно на аптечный препарат Лирика. Как много горя мы испытали с этим в прошлом, и даже сейчас я думаю, что этот дурак балуется веществом, хотя, такая мягкая формулировка не подходит под его весьма тяжелый случай. И что он в нем нашел?

Время все шло, и не было вестей от брата моего,ни я ни матушка не знали где он. Жизнь была спокойная, но не веселая, ведь мои дела провалились да и приходилось жить,как нахлебнику у маменьки на шее, а вед ьей и без меня было чем заняться важным.Каждый день я думал, что тот еще подарок ей сделал, неожиданно заявившись на порог дома, хотя, она все же ласково меня обняла и пустила под крышу, даже не просила чего-то объяснять по делам моим  непутевым, да я и сам не особо хотел разглагольствовать на эту скользкую тему. Однако, раз не было вопросов про одно, были они про другое. Брак мой — детский лепет и несерьезное отношение! Такими словами описала его матушка, когда  все изложил как есть, но в ее голосе не было упрека или злобы, напротив, сожаление и сочувствие, и мне даже казалось, надежда.Надежда? Но на что? Я ответить не мог, да и правильно ли понимал ее?! Многое происходило тогда, да и вылилось это в то, что растерял я нажитое, дом мой новый пришлось продать да убежать под крышу родителей жены, ведь долги это как яма в которую затягивает и выхода от туда не найти если не принять радикальное решение. Я его принял и думаю, что оно стало тем толчком, катализатором к тому,чтобы все в моей семейной — шаткой —жизни пошло наперекосяк. В доме стариков жены мы были то ли нежеланными гостями,то ли просто не вовремя появились на их пороге! Наверное, люди еще не отдохнули от дочки своей, а тут она вновь вернулась!К тому же, муж ее, Я, тоже оказался тем еще подарком, думаю они так считали, и не смог позаботится о семье. Нас не гнали прочь, однако, и тепла не проявляли, все было в вечном напряжении и мраке,сковывающим и не позволяющим начать что-то делать. Нависшая безысходность наших провалов продолжала бить по самым нежным местам, к тому же кризис в стране,он так же был тем еще разбойником,пришедшим в дом и разрушившим все планы.Обычной жизни уже не было, любовь затухала, а точнее загибалась перерастая в злобу да недоверие. К тому же благоверную мою порядком утомила болтовня о моем брате, находившемся на войне, но что я мог поделать, если меня мучили вопросы о нем? Выговориться мне нужно было, хоть кому-то, не к матушке же бежать и говорить,что я взрослый человек, благородный сын, скучаю как дитя малое, плачу по ночам, из-за брата своего непутевого?Видать, так и надо было делать! В конце концов мной было принято решение отдохнуть от всего, побыть одному и забыть о проблемах хоть на три дня.Честно, я не знал как это сделать, но на помощь пришел мой добрый дядя Дима —человек не скромный, но все же терпеть я его мог, да и к тому же, брат матери.Матушка и он были родней, ближайшей и милейшей, потому дядька был желанным гостем в доме, но о нем чуть позже.

В один осенний вечер, когда по воле случая или по року судьбы, я пил изысканный красный чай вместе с матушкой на веранде нашего особняка, закусывая хрустящей трубочкой с заварным нежным кремом,белым и легким как снег, дядя Дима нежданно- негаданно постучал в наши двери. Его приход был для нас сюрпризом, так как заранее он нас не предупреждал,а ведь это было его изюминкой, сказать,что он будет у нас через сколько-то там дней, но ни в этот раз. Прямо с порога он объявил о том, что смог достать билет мне на поезд в Петербург и уже арендовал номер в одной уютной гостинице на одного. Такое сообщение поразило меня,я не был готов к подобному и после услышанного не мог сказать ни слова.Спустя минуту, дар речи все же вернулся ко мне и я тяжело задышав спросил:

- Один? А как же София? Неужто ее со мной не будет? - вопросы переполняли меня не столько из-за того, что я был не доволен новостью, сколь просто отходил от шока и спрашивал все это лишь потому, что хотел говорить.

- Да, один. Тебе, я слышал, хотелось отдохнуть от дел и суеты, семейной жизни ссор и драм! Вот я и привез тебе на суд новость прекрасную об отдыхе в столице истории Российской! Отдохни от здешнего капитализма, узнай страну на практике обычного путешественника! - такими словами воодушевлял меня дядюшка. Вот он хитрый лис, задумал небось что-то провернуть, хотя... Зачем ему что-то делать с заботами моими провальными, да и раньше все же мы были очень близки... А что раньше, думаю и сейчас наши узы родственников крепки, просто отношение стало чуточку серьезнее. Чего это я, надумываю на него, ведь он много чего сделал для нас и даже не просил ничего в замен. Постоянно переживал от того, что матушка становится все мрачнее и мрачнее день от о дня, все время спрашивал ее об самочувствии и ухаживал за ней.

- Когда же поезд? Как быстро должен я собрать свои пожитки и помчаться на вокзал? - спросил я обдумав все слова дядюшки и поняв, что он предлагает мне хорошую идею.

- Завтра ночью, в два часа! Так что время собраться тебе много, но вот что я скажу... Ты много не бери, а налегке, тебе и спокойнее будет да и едешь всего-то на три дня. Зато познаешь всю прелесть прогулки по культурной столице, той самой где жили те, кого так подло свергли не дав и шанса! - начал дядюшка про одно а закончил про другое, ох его душа лежащая к царям да роскошным дворцам с балами!

  Наступил новый день, а я все еще лежал в постели рядом с женой, которая как-то странно прижалась ко мне, словно лисичка замершая в холодной норе. Будить мне ее не хотелось,но что делать если она мешала мне подняться, да и к тому же шум от сборов будет сильным, так что все равно пробудится от то сна «принцесса». Поэтому я аккуратно потрепал ее по плечу и ласково проговорил:

- Проснись. Есть у меня дела, а от них шум поднимется, так что не поспишь. - странное ощущение окатило меня когда я закрыл рот. В словах моих не слышалось любви и нежности к этому человеку, словно что-то угасло внутри, перестало греть.

- Куда ты собрался? Так рано еще! - ответила мне София. На мое удивление и ее тон не походил на тот, которым говорят любящие. Не возможно описать то, как говорят те, кто любят друг друга, в разговорах их есть что-то особенное, что придает словам легкость и мягкость. Понять такое трудно, то ли от того, что это становится обыденностью и мы забываем о том, какими были в начале пути совместной жизни, то ли от того, что люди и эта тайна не известна, лишь Господь ведает об этом? Не знаю! 

- Мой дядя, милейший человек, организовал какую-то встречу в северной столице и мне там велено быть завтра! - ответил я бодрым и даже радостным голосом и даже не заметил этого, а вот моя благоверная учуяла. Лиса!

- Ох, этот мерзкий старикашка? Сдались тебе его авантюры? Он до добра не доведет тебя! Подумай, мы детей планируем да и работать надо, ведь нынче без денег никуда! - холодно сказала она делая акцент на том, что дядя мой, человек ужасный.

- Зачем ты так о нем? Он хочет только лучшего! Возможно это будет шанс для нас начать все заново! Поверь! - я пытался ее переубедить. София не ответила на мои слова, видать она с самого утра не хотела пререкаться со мной, лишь угрюмо фыркнув, она подкинула одеяло и отвернулась от меня демонстративно засопев. На то мгновение, что летело одеяло вверх, а затем вниз, я увидел ее обнаженную фигуру, изумительную и прекрасную, сравнимую с Афродитой, такую изящную и прекрасную со всеми невероятными изгибами. С белой и шелковой кожей и легким румянцем на талии. И от чего-то мне стало тошно, даже невыносимо смотреть на нее, я даже отвернулся, не понимая того, что происходит. Это состояние было не долгим, и уже в следующую секунду я встал и, накинув халат, пошел в уборную дабы привести свой сонный лик в презентабельное состояние. Ох, как давно не чувствовал я легкости и возбуждения от грядущих дел.

  Сегодня как никогда, мне было приятно собирать свои вещи для поездки, я получал странное удовольствие от того, что просто доставали раскладывал свои рубашки, майки и штаны. Было сказано, что много брать не нужно, поэтому приходилось четко выбирать, что мне может пригодиться в эти три дня. Для лучшей осведомленности,был даже заказан прогноз погоды, хотя жена шутила, что кроме плаща мне больше ничего не нужно, ведь Петербург — город вечного дождя. Однако, как выяснилось,что все дни моего прибывания в культурной столице будут на удивление теплыми и приветливыми: «Видно к успеху!» - подмечала София пока читала утреннюю газету. Таким новостям я был несказанно рад, ведь очень не хотелось постоянно ходить с зонтом мешающим свободно рассматривать достопримечательности. В финальный вариант моей походной сумки вошли вещи:пара рубашек, специально приобретенных для неофициальных выходов в люди, джинсы,не новые, а старые и уже порядком ношенные,но мне нечего стесняться, все же я туда еду не на встречи, нижнее белье, носки,аптечка небольших размеров и принадлежности для умывания. Но все же мне пришлось взять с собой и вещи, которые походили на те, что носил я и мои партнеры во времена, когда еще дела по бизнесу шли более или менее. Все это, чтобы София не думала, что я утром ей знатно поднаврал на счет поездки и истинной цели в ней.Кажется мой маленький цирк сработал,хотя, сумка стала тяжелей, ну ничего,все равно в планах двигаться без нее,вообще не планирую там много ездить,хочется ходить да думать и смотреть.Считаю, что вся прелесть поездки в том,что в незнакомом месте можно много ходить и диву даваться от красоты тамошних мест, хотя это не всегда уместно для поездки, но все зависит от ее цели.

  Наконец-то настал вечер, и я оказался на Ленинградском вокзале, с которого и должен был начаться мой путь, хотя можно было бы и сказать,что дорога пошла еще из дома, но я считаю это не совсем верным толкованием. Мой дядя и матушка пришли проводить, а вот жена изъявила желание остаться дома,так как считала, что провожать взрослого мужчину на небольшое расстояние, да еще и всего лишь на три дня, неуместное действие. вызывающие лишь смех в глазах серьезных людей. Какие странные у нее понятия! Вокзал был большим. и не знающий человек мог запросто в нем потеряться,но я. прожженный в прошлом ездок. уже знал как нужно двигаться, поэтому сразу же все нашел. В зале дождавшись поезда, мы двинулись к платформе. Когда я увидел свою "карету", то меня охватило смутное сомнение.Что-то в нем мне казалось странным,каким-то не таким, в нем не было того,что я считал нормальным для своей поездки, но что именно там не было я не знал.

  Подойдя к окнам своего вагона, наконец мне открылась истина того, что именно было не так по мнению моего подсознания.Оказалось, дядя Дима вял для меня место в плацкарте, но хотя бы в первом вагоне и право я должен заметить, что завидовать другим я не буду, ведь купе тут не было нигде.

- Почему ты купил именно сюда билет? Неужели не было вариантов лучше, чем этот ужас? - спрашивал я дядю дожидаясь того, когда наконец меня пустят в вагон.

-  Только так ты поймешь дух реального путешествия. К тому же, такие места самые бюджетные, а в силу некоторых обстоятельств я был вынужден взять именно их. - объяснил мне дядя. Слова про обстоятельства тогда казались мне лишь глупой отговоркой хитрого лиса, не желающего много тратить, но в будущем его слова обретут иной смысл.

  Расположившись на своем месте, мне захотелось погрузиться в сладкий сон, но к сожалению появилось препятствие, очень не приятное и портящее все. Иностранцы из Азии! Китайцы, корейцы, или вьетнамцы — я не знал кто это, для меня все они на одно лицо.Узкоглазые, низкорослые, с большими передними зубами и желтой кожей,казавшейся мне очень болезненной. Они были слишком громкими, этим туристам было интересно все и честно, я не понимал,что же они обсуждают на своем языке в этом вагоне! Неужели поезд? Да что же в нем такого? Или им кажется это убогим, и они решительно оскорбляют наши средства передвижения? У меня не было ответа,ведь я не знал их языка, единственное,что мог сказать про них это то, что они невероятно шумные. Как на зло Азиаты заполнили весь вагон, и лишь мои соседи были такими же бедолагами как я, что попали в этот словесный не понятный Ад!Мы сидели словно в клетке, и с каждой стороны доносился странный рокот о непонятных вещах, к тому же весьм агромкий и очень высокий. Никто из них не собирался умолкать, будто бы на зло за каждым словом следовало другое, на которое реагировали еще громче и больше и так получалось, что каждое последнее слово являлось катализатором для сотни новых. еще более непонятных. Во славу всего зла,гид, что вел их остановился именно возле нас, обычных русских мученико, и начал что-то рассказывать туристам да еще и очень громко, а ведь на улице уже было пол второго ночи и все пассажиры хотели спать. Мне казалось, что к Ладожскому вокзалу я приеду с нервным тиком и подергивающимся глазом, однако, моему телу как-то удалось отстраниться от этого безумия, и я заснул сладким сном не слыша того, что твориться вокруг.Даже не знаю как там соседи!

  Уже поздним утром я стоял на Ладожском вокзале и удивленно озирался по сторонам,так как не мог понять где же находится выход в город. Найдя выход и очутившись на улицах я стал думать как ехать. Самым простым ориентиром для такого человека в любом городе,была центральная улица с которой можно добраться куда угодно. Правда, это не всегда работает правильно... Хотя,все же к Петербургу в этом плане вопросов было гораздо меньше, чем к капиталистической столице России. Разобравшись с тем как ,нужно двигаться и к каким остановкам троллейбусов лежит мой путь, я резвым шагом отправился в дорогу, дабы быстрее начать свой долгожданный отдых. Прибыв на Невский проспект, мой мозг на отрез отказывался принимать тот факт, что это центр — главная улица. Размах Москвы заставлял задумываться и чувствовать себя тесно. Узкие тротуары битком набитые людьми, что спешат в непонятном направлении, создают каламбур движения - это полбеды, самым ужасным для меня были светофоры и переходы, ведь их регуляция заставляла желать лучшего. За все время,что я потратил на дорогу до отеля, моя душа была раз десять на пороге того,чтобы увидеть своего отца, ведь машины и автобусы... Ох эти дороги! Но, добравшись,наконец, до своей кровати и скинув все вещи, тело вздохнуло с облегчением и камнем рухнуло на пуховую перину. Долго отдыхать не планировал, нужно было лишь принять душ и переодеться, а затем пойти гулять, ведь столько мест должен был я посетить.

  Первым пунктом моего пешего путешествия оказалась дворцовая площадь. На ней я очень долго рассматривал Александровскую колонну и восхищался точностью работы Монферрана и тем, что это невероятное и величавое сооружение, символ победы в отечественной войне, воплощение силы мудрого правителя и его  -генералов не закреплено. После уличного осмотра колонны, площади и Эрмитажа, я,наконец, зашел внутрь музея. Было настоящим блаженством бродить по узеньким коридорам дворца, осматривая самые изысканные работы мастеров кисти и холста, а порой,если работа не была достойна особого внимания, я просто ходил и наслаждался представлением того, как мог бы я один проводить свои вечера в таком месте,ходить из комнаты в комнату и чувствовать свободу от всех забот. Мог заходить в любую приемную, в ней распить чаи или же исполнить на заказном фамильном фортепиано девятую симфонию Бетховена.Хоть Эрмитаж и был конкурентом для Третьяковской галереи, но именно последней я отдал бы свое предпочтение и скромный голос, так как по моему мнению,отнюдь не скромному, именно в Москве лучшее место с самыми известными картинами, хоть это и не шикарный дворец!

  После посещения Эрмитажа, мне вздумалось пройтись по улицам и почувствовать приятный аромат северной столицы, потому я отправился в сторону Адмиралтейства.Проходя по всем проходам города, постоянно ловил себя на мысли, что в завораживающем антураже улиц чего-то не хватает.Казалось, цвета домов, их ухоженность и привлекательность как-то не соответствует тому, что должно быть. Мне всегда казалось,что Петербургу — город европейского стиля, обязан соответствовать по всем пунктам тому, что копирует, но почему-то он этого не делал, из-за чего становился блеклой попыткой в европейском стиле.Может я просто придираюсь, потому что не лежит моя душа к этим историческим переулкам и скверам, не ходят мои мысли по набережным города Петра? Возможно...Однако, пройдя к Адмиралтейству, я не смог попасть внутрь, а с улицы рассматривать, к сожалению, мало что хочется, единственный шпиль, что все считали одним из символов не манил к себе моего московского взора.Пойдя в обратном направлении, шагая по набережной реки Мойки, я вышел на Марсово Поле — милый ухоженный зеленый уголок в историческом центре. Людей там было на порядок меньше, чем на Дворцовой или у того же Адмиралтейства, однако, именно это место мне нравилось куда больше.Шум дорог хоть и доносился до меня, все же он был каким-то блаженным и дополняющим неведанное спокойствие, царившее на поле. Ходя по дорожкам, я ощущал невероятную легкость походки, внутри меня все порхало,и такое я испытывал впервые за все время.Через минуту мои уши, грубые и мало что смыслящие в музыке, вдруг уловил тонкий звук, доносившийся откуда-то издалека от фортепиано, на нем исполняли Моцарта.Да же такой тюфяк в искусстве как я понял, что тот, чьи пальцы опускались на клавиши, был виртуозом и настоящим гением, раз смог достучаться до меня —последнего невежи. Пока я уходил к Петропавловской крепости, музыка лилась мне в уши, но стоило мне взойти на мост через Неву, как все угасло и вновь краски города стали желтыми да серыми. В крепости я был сравнительно не долго, наступал вечер, да и ноги уже порядком устали,поэтому, пройдясь по музеям и зайдя в собор, я решил отправиться домой. По пути к выходу, я думал о том, что это невероятно уединенное место отделенное водой от всего города. При желании можно забаррикадироваться там и полностью уйти от шумной городской жизни. К сожалению, даже в историческом месте люди — вандалы умудряются мусорить и оставлять свой след в виде ужасного отношения к истории и неуважения своей родины и ее наследия.

  Ранним утром, часов в семь или в половине восьмого, в дверь моего номера постучали.Еще сонный и плохо видящий, веки болели,даже жглись и не желали раскрываться,я аккуратно сполз с кровати и ,накинув махровый халат серого цвета, побрел недовольный к двери. Тапочки я забыл у изголовья, поэтому ступал босыми ногами,ужасная ошибка, так как пол был от чего-то очень холодный, хотя я не открывал окна на ночное проветривание. За порогом двери стоял мальчишка, он был кем-то вроде лакея, что встречает гостей у парадной, на нем была яркая красная форма и смешная, как мне показалась,шапочка. Он был чист и опрятен, но все же смотрелся странновато в подобном одеянии, наверное даже нелепо, хотя не мне об этом судить. Я удивленно его осмотрел, точнее пытался осмотреть, так как глаза все еще отказывались принимать пробуждение. Юноша улыбнулся мне и,протянув руки с каким-то свертком, сказал:

- Уважаемый гость, вам посылка от некого Д. И.! Он желает вам приятного времяпрепровождения, надеется, что вы посетите все места, что вам будут интересны, а так же предлагает отправиться сегодня в оперу на выступление госпожи Шмитт вечером, в десять часов! - он произнес все это очень четко и ясно, а затем вручил сверток. Поклонившись и еще раз улыбнувшись, юноша покинул меня, а я в некотором шоке остался стоять с открытой дверью еще несколько минут, затем я наконец-то пришел в норму и решился все обдумать. Сев на кровать, предварительно закрыв дверь, я посмотрел на полученную посылку и самое удивительное, сонливость прошла и глаза все четко могли видеть. Это оказался конверт с одним билетом в Оперу на десять часов, как и сказал юноша, а так же коротенькое письмо, суть которого юнец ясно передал мне несколько минут назад. Все перечитав, я понял, что данный подарок мне был отправлен дядей Димой, но по тексту мне не составило труда весьма четко проследить, что все это было сделано с подачи матушки, большой любительницы таких мероприятий. Думаю, что по приезде она меня завалит вопросами о том, как все прошло, дабы ее не расстроить, схожу на выступление этой Шмитт, может и мне понравится. До десяти вечера мне надо было чем-то заняться, хотя я и не боялся, что потрачу время в пустую, так как планировал посетить несколько соборов, крейсер «Аврора» и прокатиться на водном трамвайчике.

  Первым на моем пути был Исаакиевский собор.Место как музей, удивительно красивое,впечатляющих размеров иконы, поразившие меня фрески Христа, Бога-отца, ангелов и, конечно же, святой Богоматери. Все это потрясающе красиво и пропитано святым духом, рядом с которым так и хочется исповедаться во всем, но признаюсь, все это только на один ра,з и более я не вижу смысла появляться там.

 Казанский собор был следующим на моем пути. Внутри было все как в настоящей церкви, в которой мне не доводилось быть уже много лет,темно, лишь свет от многочисленных свечей давал понять,  что  где находится и, конечно же, непередаваемый запах благовоний,  от которого меня выворачивалотак, что по итогу тошнило еще часы после посещения. Я прошелся по всем иконам,что были там, но не перед одной не перекрестился, наверное, я не так сильно верю в Бога, чтобы отдавать Ему такую глупую честь, в Его масштабах я букашка,на которую Он явно уже давно не смотрит.Однако же, свечку перед крестом я поставил, мысленно прося, чтобы это не было за упокой, так как мне все еще хотелось пожить счастливо со всеми.

 На все эти два места я потратил очень много времени, наверное, часа по три я был в каждом соборе и теперь держал путь к крейсеру. Определенный отрезок я проехал на троллейбусе, но затем решил, что лучше всего будет пройтись по оставшемуся участку.Идя по улочкам я вновь и вновь ловил себя на том, что это не мой город, его мелкость и узкость теснили меня,серо-желтые тона вгоняли в тоску, а редкие яркие дома были вовсе не такими,а потускневшими и грустными, словно осознающими свою дряблость и старину.

 На самом крейсере, я был сравнительно не долго, хотя, как маленький ребенок бегал от орудия к орудию представляя себя Макаровым, что ведет флот за собой,хотя и понимал внутри себя, что в моих мыслях и месте есть противоречия. За штурвалом мне хотелось нажать все кнопки, опустить рычаги и дав сигнал отплыть по Неве куда-нибудь в даль —Финский залив, а от туда в свободное плавание по миру.

  После экскурсий, я потрапезничал, а потом понял, что по рекам и каналам я уже не успеваю покататься, поэтому со скоростью ветра, я собрался и, оплатив еду, помчался в оперу, где вот вот должно было начаться выступление. Успел я прямо к началу,недовольная билетерша сначала не хотела меня пускать, но мы все же нашли общий язык, и я попал на свое место. Смуглая женщина появилась на сцене, ее макияж был весьма неприметным, но от чего-то манящим и притягательным, мне хотелось смотреть на нее. Грациозные движения,словно порхания бабочки, были удивительными для взрослой дамы, она передвигалась по сцене легко и невероятно воздушно,волосы, черные как сама бездна, казались невероятным фоном для того, чтобы выделить каждую ее скулу с изящными изгибами. В ней не было наигранности,лишь чистые эмоции исходили от этой женщины. Когда она запела, я даже не услышал этого, я лишь завороженно смотрел на нее и не мог описать своих чувств самому себе. Она так походила на матушку,но в то же время была такой другой, я был в таких раздумьях, что словно меж двух огней, прекрасных и чистых, метался не зная, кто же победит в равной борьбе прекрасных дам.

  Все выступление, я был ею заворожен,  но слышен был мне ее голос. Когда все закончилось, я еще долго бредя домой по улочкам вспоминал ее. Мне на глаза попалась лилия и почему-то, посмотрев на нее, я вдруг вспомнил Шмитт. Она словно паук, обвила меня своими сетями и не выпускала: «Ох, Паучья Лилия!» - вздохнул про себя я и вновь побрел в свой номер.На следующий день, все так же опьяненный,бродил я по набережным Петербурга, ища пристанище трамвайчиков, затем на них катался и все равно не слушал, о чем нам всем рассказывали. В этот же день побывал в Петергофе, но и там я был в своих думах,и лишь пара фонтанов привлекли мое внимание, ведь так сильно они походили на нее. К вечеру я уже стоял на вокзале с сумкой и приятнейшими воспоминаниями,а ночью на поезде вновь ехал в Москву к прежней жизни, проблемам и делам. За ночь мысли мои выветрились и, наверное, переродились туманом, так как на подъезде к Москве весь пригород был окутан белой молочной дымкой, в которой лучи солнца походили на карамель, расплывающуюся и манящую себя попробовать. Прежняя жизнь возвращалась, но в ней, словно в этом тумане таилось нечто, что все переворачивало и создавало невероятный коллапс событий.

  Будущее было необозримым, Я сильно боялся его,но все равно шагал на встречу неизведанному.