Не возвращайся

В завершение вечера, Рада предложила продолжить непринужденное знакомство в ее квартире, но Вадим вежливо отказался, предложив взамен продолжить знакомство через несколько дней. Обиженно надув губы, Рада согласилась. Вадим плотоядно улыбнулся и сказал:

— Ты должна меня понять, большой бизнес требует равнозначных вложений. К тому же, рушить семейный уют и идиллию не входит в мои планы.

Фраза про семейный уют и идиллию - совершенно не входила в его планы, но вырвалась сама собой. Рада эта речь с уст мужчины пришлась явно не по нраву, несмотря на все ее старания доказать обратное. Заплатив за счет и оставив хорошие чаевые, Вадим проводил Раду до машины и усадил на пассажирское сидение. Манеры джентельмена должны были стоять до конца. Остановившись около элитного жилого комплекса, он высадил Раду, заверив ее клятвенным обещанием перезвонить через пару дней и мгновенно тронулся с места на бешеной скорости в сторону дома. Если бы не приезд Моны и Берта, он бы обязательно продолжил их знакомство в неформальной обстановке, но он обещал Берту встретить их с супругой у себя дома лично и обещал Карине, что все семейные ужины будет дома. Разобраться в том, какое обещание все-таки было дороже сердцу мужчины у него не оставалось времени. Поворот, третий съезд и он уже на финишной прямой до своего особняка, который был ничуть не хуже того дома, который приобрел девочкам. Единственным его отличием было количество комнат.

Железные ворота, словно обнаружив подъезжающую машину, разошлись в стороны, пропуская машину внутрь двора. Стоило машине оказаться на территории, они закрылись за ним, словно неприветливый и недружелюбный хозяин громко, с хлопком. Припарковав машину во дворе, он вышел из своего авто и направился к входу в дом. На пороге, стояла Мона и курила сигарету. Заприметив Вадима, она приветливо помахала рукой и улыбнулась.

— Я думал, что успею вернуться до вашего приезда, дорогая, — дружелюбно с ноткой нежности произнес Вадим, ответив на улыбку девушки.

Стильное каре темного цвета идеально подходило девушке. С момента, как эта птичка выпорхнула из его заботливых рук прошло много лет, Вадим до сих пор помнил ее глаза, когда она пришла в его кабинет просить отпустить ее в свободное плавание. Поддавшись воспоминаниям, Вадим едва заметно улыбнулся и мечтательно вздохнул и направился к Моне. Окинув взглядом ее образ, он был приятно удивлен: короткая кожаная юбка черного цвета, чулки в сетку и белая блузка идеально дополняли ее сущность. Вадим был готов поспорить, что она так и не изменила своей привычки не носить нижнее белье.

— Ты как всегда не пунктуален, Мэджик, — протянула Мона с ноткой американского акцента. Да, время изменило эту крошку в лучшую сторону. — Мы уже успели разместиться. Анна Степановна, как всегда, словно пчелка, работает не покладая рук.

— Анна Степановна очень преданный и ценный работник, — отметил Вадим и едва заметно кивнул головой. — Вы уже успели познакомиться с моей супругой?

— Мы пересеклись с ней лишь мельком, — призналась Мона и грустно улыбнулась. — Девочка была явно чем-то опечалена и не составила мне компанию за чашкой кофе. Анна Степановна сказала, что она себя неважно чувствует. Берт, сразу же после нашего приезда, уехал в Москву-Сити, у него там какая-то важная встреча и обещал вернуться не раньше одиннадцати.

— У вас по-прежнему напряженные отношения, — тяжело вздохнул Вадим. Он поддерживал с Моной контакт на протяжении этих лет и прекрасно знал о намерении гонщика Уэлсли обзавестись с детьми и не меньше знал о том, что Мона была категорически против этой затеи потому, что не собиралась портить свою фигуру и своего несчастного прошлого. — Я советовал тебе, однажды, немного смягчиться и пойти мужу на уступки. Любой здоровый мужчина мечтает о ребенке и его можно понять, Мона.

— Мне кажется, мы уже не в тех отношениях, чтобы ты проявлял столь бдительный контроль за моей жизнью, — хамовато ответила Мона и ехидно улыбнулась, протянув пачку сигарет. — Купила по дороге из аэропорта... Не составишь мне компанию?

Вадим принял пачку и достав одну сигарету, поднес ее ко рту, отдал пачку девушке и достал из кармана брюк зажигалку. Мона была очень вовремя, встреча с Радой не выходила у него из головы и вызывала изрядное напряжение. Затянувшись, он резко выдохнул клубок дыма и прикрыл глаза. За время работы с Волшебником, Мона наизусть выучила его привычки, потому улыбнулась и тихо спросила:

— Всё настолько сложно в жизни?

Вадим содрогнулся от этого вопроса. Никто прежде не задавал этот вопрос, адресовавшая ему. Мона смотрела на него с пониманием и ноткой сочувствия. Видимо, семейная жизнь не пришлась этой девочке по нраву. Внутри Вадима, все клокотало: он, ведь, предупреждал, что девушки с прошлым эскортницы слишком сложно переносят изменения в своей жизни, даже незначительные. Открыв глаза, он увидел выражение лица Моны - она явно ждала его ответа.

— Ты даже не можешь представить себе насколько...

— Почему же? — вскинула бровь Мона. — Все-таки, Америка - это не другая Вселенная, ведь так? Я читала российские новости и слышала о твоих грандиозных расставаниях и предательствах. Кажется, последнее сильно подшатнуло твое состояние, верно?

— Там все было очень сложно и мне бы не хотелось обсуждать это здесь. Карина может услышать. Не хотелось бы, чтобы она почувствовала себя скверно от услышанного.

— Твою мать, Мэджик, ты снова влюбился? — прищурилась Мона. Вывод, который сделала девушка несколько удивил его. Почему она решила, что он влюблен? И о ком она говорит?

— О чем ты? — скрестив руки на груди, повернулся к ней Вадим.

— Точно, — восхитилась Мона. — Вадим Преображенский снова влюблен. И влюблен в девушку, которую совершенно недавно, воспринимал, как объект мести или отношения по расчету. Ты не можешь изменить своего отношения к девушке просто так, если она тебе безразлична и в сочувствие твое - я не поверю. Неужели, лед тронулся?

— У нас с Кариной - непростые и специфические отношения... — замялся Вадим, словно пятнадцатилетний мальчишка.

— Были и судя по твоим глазам, совершенно недавно изменились. Ты смог отпустить Алису? — участливо спросила Мона.

— Пойдем в дом. Мы обязательно поговорим об этом, но несколько позже, если позволишь.

— Я не сдвинусь с этого чертового места, пока ты не ответишь на мои догадки. Ты думаешь о чужих чувствах, с чего бы это?

— Да, мне кажется, что я смог полюбить женщину. После появления Карины, мой уклад жизни несколько изменился. Представь себе, я перестал воспринимать других женщин, как цель.

— В современном мире, это называется импотенция, — расхохоталась Мона и рванула ручку двери на себя. — Мой тебе совет: сходи к жене. Она, действительно, выглядела неважно.

Тяжело вздохнув, Вадим кивнул и направился на второй этаж. Оказавшись в спальне, он заприметил Карину, лежащую на кровати. Подойдя ближе, он присел рядом с женой и погладил ее запястье. Почувствовав прикосновение, Карина расплылась в нежной улыбке и присела в кровати.

— Мона сказала, что ты неважно себя чувствуешь, — почти шепотом произнес Преображенский, внимательно всматриваясь в глаза жены. — Что-то случилось? Тебя что-то беспокоит?

— Все в порядке, милый, — вяло улыбнулась Карина. — Я всего лишь утомилась, пока помогала Анне Степановне разобраться с приготовлениями к встрече гостей. Сейчас, все в полном порядке... К тому же, ты пришел.

— Карина, я не люблю, когда меня обманывают, — строго ответил Вадим и холодно посмотрел на нее. — Немедленно расскажи мне: что случилось?

— Я тоже, — отстраненно бросила Карина и вернулась в лежачее положение. — Злата видела тебя в ресторане... Видела, как ты увлекся ей...

— О чем ты говоришь? — непонимающе переспросил мужчина.

— Я говорю о тебе и той женщине, с которой ты проводил время в ресторане. Не притворяйся, — шипела Карина. Она ревновала - Вадим чувствовал это за версту, находясь лишь в одной комнате с супругой.

— Милая, — нежно обратился к девушке он. — Эта, как ты говоришь, женщина, которой я увлекся... Продавец дома для моего бизнеса. Вдова Хивинская... И совершенно не является объектом моего обожания. Мы лишь отметили удачную сделку и не более того.

— Удачную сделку? — она взяла в руки мобильный и повернула экраном к мужу. На снимке была спина Вадима, и его рука, обнимающая ее талию. — Это видела не только Злата, понимаешь? А еще и репортеры, которые следили за вами всю дорогу, но вы предпочли их не замечать.

— Карина, — взмолился Вадим, надеясь на благоразумие жены. Скандал совершенно не входил в его планы. Только не сегодня и не сейчас. Черт.

— Хватит, — решительно заявила жена. — Я не собираюсь жить в этом обмане не минутой больше. Я собираю вещи и уезжаю. Нравится страдать по твоей ангельской Алисе, которая изменила тебе - пожалуйста, нравится терпеть издевательства Милены - милости прошу, я не собираюсь в этом учавствовать. Без меня.

На этой фразе, она встала с кровати и стала без разбору складывать вещи в чемодан. Она тоже уходит. Уходит так, как и все остальные ее «предшественницы». Уходит в тот момент, когда он наконец понял, что к ней чувствует. Это было закономерностью, которую, в этот раз, Вадим совершенно не хотел допустить.

— Ты никуда не поедешь, — холодно бросил Вадим. — Меня с ней ничего не связывает, кроме деловых отношений. Я держу свои обещания, что не позволю никак интрижек, пока у меня есть жена, а она у меня есть, — показав кольцо, Вадим продолжил. — И разводиться со своей женой - я не собираюсь.

— Вадим, сколько можно? Сколько можно издеваться над моим сердцем? — слезы покатились по ее щекам. — Я не сделала ничего, чтобы заслужить такое отношение. Совершенно ничего.

— Т-шшш, маленькая, — обнял ее Вадим. — Совсем недавно, я понял, что люблю тебя. Я понял это на встрече в этом злосчастном ресторане. Женщины прекратили представлять для меня цель, потому что, я знаю, что у меня есть. И кроме этого, мне больше ничего не нужно. Помнишь, ты говорила, что хочешь в свадебное путешествие? Я согласен, любую страну, любой город, любое твое желание... неделю, две, месяц...

Слова лились из Вадима рекой. Он делал невероятное, лишь бы избежать скандала и внутри, в своих мыслях, хвалил себя за изобретательность. Но были ли эти слова ложью? Ответа на этот вопрос, в его голове, не существовало. На минуту, ему показалось, что он говорит ничем не прикрытую правду, такую, какая она есть в его мыслях, голове и самое важное - сердце.