Его девочка

Выйдя из магазина, я наткнулся на знакомых Савицкой: Макс, Никита, Света и ещё трое ребят. Они сидели на скамейке, обвивая себя облаками сигаретного дыма. У меня перехватило дыхание. Обсуждение бурлило, слова сыпались, как мелкие камни, и мои уши уловили нотки хулы на кого-то из знакомых.

Сердце забилось чаще. Я знал, что мне нельзя оставаться здесь. Каждый из них мог бросить взгляд в мою сторону, и тогда начнётся свист и насмешки. Я прокрался мимо, стараясь не привлечь внимания к своей тени.

Моя душа забилась в предвкушении, когда я услышал громкие, прокуренные голоса. "Это что, Миронова?" – спросила одна из них, и подруга молчала в ответ, словно ожидая мою реакцию. В их голосах поселился веселье, а может и ненависть. Я почувствовал, как холод пробегает по позвоночнику.

Запах табака смешивался с ночной сыростью, когда я, озабоченный их коварной фразой, резко сменил шаг на бег. Скрип скамейки позади задал тон этому преследованию. Я знал, что кто-то схватит меня за плечо в любой момент, поэтому не позволяя себе ни секундной паузы, мчался к подъезду.

Но в спешке споткнулся. Больно ударился коленом об холодный бетон ступени, и волна ярости залила ум. Чувство беспомощности, как тень, застигло меня.

Сзади подхватывают меня за руки, вжимая в колени. Я чувствую, как гнетущая атмосфера накаляется. "Что за день такой?", — мысленно спрашиваю себя, но прежде чем допустить дальнейшие размышления, слышу голос Макса.

— Приветик, Миронова! Говорят, Алиса с тобой войну затеяла, — с ухмылкой заявляет он, словно радуется происходящему.

Макс уже пять лет за ней бегает, но, как всегда, остается в тени. А я, в свою очередь, не понимаю, почему именно я стала мишенью их забав.

— Да что вам нужно от меня? — кричу я в ярости, вырываясь из их хватки. — Верну я вашей Савицкой новый телефон!

В то же мгновение, когда моя фраза произнесена, хриплый смех разносится по всей улице.

Мир вокруг меня словно замер, когда я услышала пренеприятные слова рыжеволосой. Несмотря на темноту подъезда, её глаза сверкали, как острые иглы, готовые вонзиться в меня. Я пыталась понять, что происходит, но каждый новый звук, каждый шаг только усиливали напряжение.

Парень что стоял надо мной, с презрением сплёвывавший на землю, что-то бормотал. В его взгляде читалась агрессия. Страх обжигающим огнём заполнял мои легкие, не позволяя крикнуть или даже сделать шаг назад.

— Альбин, ты чего удумала? — крикнул кто-то из толпы, но я не могла оторвать взгляд от рыжеволосой. Она что-то искала в глубине подъезда.

Ночь сгущалась над улицей, а смех парней резонировал в холодном воздухе. Альбина, полная зловещего веселья, медленно приближалась ко мне с ведром воды. Я, как зловещая фигура из кошмара, готова была рухнуть в бездну страха.

– Открывай рот, мерзавка, – произнесла она, и её голос звучал, как приговор.

Я тряслась, словно в лихорадке, паника сжимала грудь. Слёзы уже стекали по щекам, и я, теряя надежду, взмолилась:

– Не надо, пожалуйста!

За спиной раздавались ухания смеха, которые, казалось, только подогревали её азарт. Но когда одна из мужских рук схватила меня за челюсть, всё обернулось настоящим кошмаром. Я почувствовала, как уходит земля из-под ног, включая в этот водоворот не только меня, но и ярость, сковавшую весь вечер.

– Нет! – вырвался слабый крик, затихая в одном их безумных рыданий. Ночь поглотила всё, оставив за собой лишь эхо, захлёбывания в перемешку с женскими воплями.

Кажется, будто я покинула тело и смотрела на это со стороны, больно зажав свою ладонь, чтобы не произнести ни слова. В голове звучал только звук сердца, стучащего в унисон с ужасом, когда парень, что держал меня, вдруг упал за бордюр. Это было будто в замедленной съемке: его руки, попытки сохранить равновесие, и мгновение, когда он потерял равновесие.Смутное воспоминание привкуса хлорки во рту пронзает сознание, а из открывающейся двери выбегает Князев, одетый лишь в штаны и домашние тапочки. Его лицо искажает смесь паники и решимости, когда он мчится ко мне, но лестница длинная, и крик мамы за закрытой дверью кажется безнадежным.

Моя тёмная комната, где я прячу лицо в подушку, остаётся последним убежищем. Я кричу, но звуки поглощает ткань. В этом безмолвии я напоминаю себе: даже самые страшные кошмары могут закончиться.

Дрожащей рукой поднимаю край футболки вместе с курткой, и слёзы течёт с новой силой. Эхо недавнего звучит в голове: слова, которые разрывают на части, как и синяки на рёбрах — глубокие, темные, полные боли.

-Ненавижу тебя, Алиса! Мразь!

Я снова представила её лицо, и ярость спадает на подушку, которую с ненавистью бью, пытаясь разорвать её, как свою душу.

Замираю, заметив своё отражение в зеркале: растрёпанные волосы, заплаканные глаза, что-то грязное в душе. Это не я, я никогда такой не была. Убитая, падаю на кровать, в руке телефон. В группе нашей школы где сидят только"классные" парни и девушки, и я невольно открываю видео, которое выставил кто-то всего несколько минут назад.

-Ставь её на колени-говорит кто то из парней.

Нет нет нет только не это.
В панике моргаю не веря собственным глазам и ушам.

Кадр и я уже сижу у ног другого парня что держал мне подбородок.
-Открой ей рот- властно сказала Альбина.

До боли зажмурив глаза слышу только глухие захлёбавыния.

-Лей в неё ещё- говорит кто то из незнакомых мне людей. Сдавленные голоса и смех сливаются в одну мерзкую мелодию, которая звучит в моих ушах, как звуки далекого кошмара. Я пытаюсь вырваться, но руки сжимаются крепче, а холодный взгляд Альбины оставляет в душе тяжелое чувство безысходности.

-Вкусно тебе дрянь- обращается рыжеволосая ко мне.

Мой мир сужается до узкого коридора страха и унижения. Моя попытка сопротивления разлетается вдребезги, как стекло, и я погружаюсь в эту бездну.

Я кричу, но шум поглощает мой голос. Этот ужас – словно цепь, стягивающая грудь.

В меня влили половину грязной воды из ведра, с силой отшвыриваю телефон в дальней угол комнаты. Слёзы не унимаются а объятия Морфея так и манят к себе.

Я вижу людей,
но не вижу в них разум,
слышу голоса,
но не нахожу друзей.
Языки из красивы,
но сердца пусты.

                                                  ****

Прошло около месяца с момента, как я не хожу в школу, чёртов месяц, как меня опустили на самое дно. Я помню тот день, когда всё начало рушиться: шепоты за спиной, смех одноклассников. Они не понимали, сколько боли в каждом слове. Момент, как меня рвало целую неделю от грязи самой себя. Я чувствовала, что теряю контроль, а мир вокруг сжимается, как в капкане.

Наше общение с матерью ушло на нет. Она всячески старалась превести меня в чувства, но я была глуха к её вопросам, к её любви. Я удалила все соцсети, стёрла все номера. Единственным другом осталась тишина, её я могла контролировать: утром — глухая, ночью — шепчущая.

Всему приходит когда то конец ведь так?

Светло-бордовые стены комнаты казались тёмными, когда я смотрела в зеркало. В картине отражались замирание тревоги и муки.
-Бред, я просто себя успокаиваю, - шептала , скользя пальцами по краю столешницы. Но реальные слова звучали в ушах, как эхо: "Ты ничтожество, ты неудачница."
Вздохнув, пыталась убедить себя, что это всего лишь стена между мной и выходом. "Осталось только обуться и выйти, это же не сложно, да?" - внутренний голос подбадривал, но уголки губ не шевелились. Каждый шаг к двери был отрезком пути, усеянным страхами.
Когда обувь коснулась пола, сердце забилось быстрее. "Нет! Сложно, ещё как!" - терзала мысль. В голове проносились образы насмешливых лиц, шёпот в коридорах, жесты презрения.

— Николь? — произнесла мама тихо, и это одно слово наполнило комнату страхом.Она узнала что со мной произошло ровно через три дня об этом ей рассказала наша сосед дядя Ваня.Увидев синяки под глазами матери, я ощутила, как её собственная боль обостряется — маме было хуже, чем мне самой.
-Николь, девочка моя-продолжила она, но резко замолчала успокаивая себя что бы не разреветься-Малышка, если бы у тебя был нормальный отец, он бы не допустил  этого, слышишь?
Крепко обнимаю маму вдыхая знакомый аромат лавандовых духов.

-Мам, я больше не дам себя в обиду- твёрдо говорю.
-Солнышко моё- чмокнув меня в лоб,мама вытирала слёзы.
-Меня сегодня Маришка позвала, в ресторан сходить, не против если сегодня поздно буду?
-Да конечно, тебе давно пора развеется.
Молча смотрит друг на друга, думая об одном человеке...Отце, не кто из нас не хотел бы что бы он вернулся в нашу жизнь.

Отец одно только слово, и меня передёргивает от него. В каждом углу нашего дома остались отголоски его криков и стонов, когда он взрывался, не в силах справиться с очередной порцией алкоголя. Мама всегда пыталась деликатно обходить его, словно ходила по минному полю, но он всё равно находил способ её ранить — словом, жестом, взглядом. Я пряталась в своей комнате, закрыв уши, когда слышала, как он вновь начинает.

В тот день, когда мамин голос покрывался слезами, а в воздухе витала предвестие развода, я поняла — больше не будет этих скандалов, больше не будет и отца. На утренней кухне был только холодный чай и остатки горечи. Когда ему сообщили о разводе, он только усмехнулся и снова выпил. Он ушёл, как всегда, оставив за собой пустоту.

С тех пор, как мне исполнилось двенадцать, я привыкла к тишине. Иногда я вспоминаю, каким он был раньше, но всё, что остаётся — лишь смутные образы. Мама же стала другой. Теперь это была не жертва, а женщина, которая заново училась жить без раздражающих теней прошлого.

-Ладно, мам пойду я- на последнем улыбаюсь и выхожу из квартиры.

Я остановилась на мгновение у входа, глядя на наглую надпись на стене. «Миронова пикми» — это заставило меня почувствовать себя, будто кто-то провел по моему внутреннему миру грубой щеткой.

— Пикми? — прохрипела я, не веря своим ушам.
-Кто такая пикми?- задаю Алисе и она начинает искать ответ на мой вопрос.

Я с нетерпением ждала ответа, пока грусть медленно сжимала сердце.

— Пикми — говорит она, — это девушка, готовая на всё ради парней.

Другими словами, я стала жертвой любопытных взглядов, извиваясь перед зеркалом своих комплексов. Ноги сами потянулись вниз по лестнице, но голова всё ещё кружилась от недоумения и злости.

— Неужели я так выгляжу? — шептала я себе, ступая на улицу. Каждый прохожий казался мне судьями, которые готовы вынести приговор. Но ведь я просто я.

Совершив шаг в городскую суету, я ощутила, что не позволю этой истории определить мою судьбу. Миронова — не пикми. Я — Миронова, и у меня есть право быть собой.

Выдыхая пар тут же поскальзываюсь на льду и падаю на пятую точку.
-Ауч блин-говорю поднимая телефон со снега.
Потирая бок начинаю вставать, но перед лицом появляется мужская рука в чёрной кожаной перчатке.
-А?- подняв голову вижу Князева.
Шокировано хлопаю глазами, смотря на его ямочки на лице, карие глаза весело изучали меня.
Это какой то прикол?
-Ты чего удумал? - говорю серьёзно.
Парень тут же меняется в лице и закатив глаза выдаёт:
-Миронова ты нормальная, нет?- убирая руку продолжает- Я ей помощь, а она фигню какую то мелит.
-Да иди ты- коротко говорю-С чего это такая доброта?
-Миронова
-Чего тебе?
-Волос со рта убери-смотря на мои губы говорит Саша.
По привычке машинально начинаю искать волос у рта.
-А то пиздеть мешает- довольно отвечает Князев.

-Князев держись от меня, пожалуйста, подальше, хорошо?

Говорю и развернувшись, направляюсь в сторону остановки. Несильный удар прилетает по голове.

— Ты серьёзно? Ведёшь себя как маленький! — кричу на парня, что лепил уже другой снежок в руке.

— Кто бы говорил, сама то до сих пор своей музыкой меня достаёшь, — усмехнувшись, говорит хрипловатый голос.

Мне почему-то кажется, что он говорит правду. Музыка навевает воспоминания о наших детских ссорах и дружбе, когда даже снежки были не просто игрой, а способом проявить чувства. Я останавливаюсь, обернувшись, и вижу Князева, стоящего с весёлым блеском в глазах.