Заставь меня остаться

    Долгие разговоры на кухне стали частым явлением. Компания обсуждала всё: от новых цен до космоса. Долгая разлука давала о себе знать. Но сейчас они снова все вместе, а это значит только одно — жизнь каждого снова наполнится незабываемыми моментами. 

    Киан даже представить не мог, как он соскучился по этим людям. Они знали его лучше, чем кто-либо другой. Они — его защита и мотивация. Он ответственен за всех, кто сейчас находился здесь. Тот случай сделал всех сильнее и показал, чего каждый стоит.

    Неделя быстро сменялась месяцем. За это время его команда уже немного обжилась и даже нашла новых приятелей в академии. Казалось, что всё хорошо, но для Киана этот месяц стал настоящим испытанием. Неделю назад, наконец-то, вернулся его дедушка, с которым ему предстояло встретиться. 

    Весь на нервах, он не мог нормально ни есть, ни спать. Друзья это прекрасно понимали и старались вытащить его на свежий воздух, чтобы он не зачах. Морана готовила его любимую еду, а близнецы помогали с домашкой.

    Встреча была назначена на пятницу, перед новым отъездом главы. Он так давно не был в том доме, что одно его упоминание вызывало мурашки. Там прошло его детство — время, когда он забыл, что такое быть счастливым. Вечные учения, подготовка к передаче компании в будущем и просто физические наказания по пустякам сделали Киана моральным инвалидом. 

    До сих пор он не мог забыть ту комнату, где его пытали. Пытки были жестокими, на нём не оставалось живого места. Однако он терпел, не давая чувствам выйти наружу. Малейшая слабость каралась очень жестоко. Следы от ударов шнуром до сих пор есть на его спине.

    Никто из его близких не знает, что происходило в стенах особняка. Даже родители не были в курсе того, как именно его воспитывали. А если и были, то молчали. Спорить с главой означало подписать для себя собственноручно приговор. И нет, главой был не дедушка Киана. Да, он был важной частью семьи, именно его называли главой, но был человек, который полностью контролировал род.

    Человек, чьё имя лишний раз не упоминали, был жесток по своей натуре и любил издевательства. По совместительству этот человек был мужем тёти Анабель. Как ни странно, он уважал и прислушивался к мнению своей жены. Тётя же была совсем другой, однако её Киан тоже до жути ненавидел.

    Дамиан Каризиус — одно его имя стоило долгих и мучительных слёз младшего Рейна. Этот человек с такой силой и слащавая жажда наносил удары его маленькому телу. Никто не мог защитить Киана, даже если бы и хотели — просто не могли. Единственный, кто мог как-то это остановить, был дедушка, который становился на колени, прося для Киана пощады. Только после этого этот монстр останавливался. 

    Мучения длились целых шесть лет. Киан впервые помнил, будто это въелось ему под кожу. Он приехал к дедушке, чтобы весело провести лето перед началом школьной жизни. Однако уехал оттуда весь в синяках, говоря родителям, что всё хорошо.

    Киан бегал по коридорам особняка вместе с любимым щенком, привлекая к себе слишком много внимания. Дамиан в тот день был ещё больше не в духе: контракт с одной из крупных компаний прогорел, и семья осталась в убытке. Выйдя в коридор, на него налетел резвившийся Киан, державший на руках щенка.

    В тот момент Киан так лучезарно улыбался, что Дамиану захотелось навсегда стереть эту идиотскую улыбку с лица маленького племянника. Он выхватил щенка и одним движением скрутил ему голову. Щенок пискнул и больше не издавал звуков. Швырнув его обратно Киану, Дамиан направился в кабинет.

    Вопль, который издал Киан, был похож на рёв. Слёзы градом текли по пухленьким щекам, а дрожащие руки держали мёртвое тельце. Его маленькое сердечко болело так, что вот-вот разорвётся. В ушах стоял звук ломающейся шейки и писк — последний писк маленького существа. Он упал без сознания.

    Проснулся Киан не в своей комнате, а в чёрном помещении, где веяло сыростью. Попытавшись открыть дверь, он привлёк к себе внимание. В помещение вошёл Дамиан; в его глазах была ненависть и жажда насилия. Киан попытался бежать, но Каризиус схватил его и швырнул к противоположной стене. Больно ударившись головой, Киан заплакал, что ещё больше вывело монстра из себя.

    Подойдя к нему и ухватившись за маленькие ручки, Дамиан со всей силы ударил мальчика по лицу.

    — Сколько ты будешь ныть, мелкий говнюк!? — рёв в его голосе сотрясал сознание Киана. — Сколько ты будешь создавать мне проблемы!?

    Он бил и бил его, пока Киан снова не отключился. Всё, что он помнил, — это приглушённые голоса; он не разобрал их, но надеялся, что это не Дамиан. Тело болело; он попытался шевельнуться, но в рёбрах отразилась боль. Открыв немного глаза, он выдохнул с облегчением — это была его комната.

    У окна стояла тётя Анабель, ругая кого-то по телефону. Увидев, что Киан очнулся, она принесла ему воды и, присев около кровати, спросила:

    — Как ты себя чувствуешь?

    Киана передернуло. Воспоминания смешались в один большой кошмар. Он потянулся к щенку, но не нашёл его. Подняв свои большие голубые глазки на Анабель, он тихо, с надеждой, спросил:

    — Тётя Анабель, а где мой щенок?

    Лицо тёти сразу стало мрачным; она встала и, ничего не говоря, вышла из комнаты.

    Всё, что Киан помнил потом, было сущим кошмаром наяву. Тётя показала ему, где зарыт его питомец, и оставила мальчика оплакивать потерю. Дальше всё было ещё хуже. Дамиан стал каждый раз отыгрывать свой гнев на Киане, руководствуясь принципом, что воспитывает его как мужчину. За каждую слезу Киан получал по пять ударов верёвкой. Сначала было до жути больно; его крики разносились по всему дому, вызывая полный хаос.

    Родители даже представить не могли, что происходило с их ребёнком. Дамиан не воздерживался только верёвкой; в ход шли и руки, и шнуры, и ремни от штанов. В первые два месяца этих пыток Киан не сдерживал эмоции, но потом он их вовсе потерял.

    Перестал плакать, как и улыбаться в этом доме. Пытки вызывали страх, но он без всяких колебаний шёл на них, зная чего ожидать . Последние две недели лета Дамиан перестал издеваться, давая шрамам и синякам начать заживать.

    Его обратно в жизнь приводила тётя, которая смотрела на его ссадины и синяки без эмоций, будто ничего не чувствовала. Она обрабатывала их нежно, стараясь не вызвать ещё большей боли, но Киану было уже всё равно.

    Когда родители увидели его, они пришли в тихий ужас, но ничего не сказали. Они целый год водили его к психологу, чтобы следующим летом всё повторилось снова. Только теперь это было ещё жёстче, чем в то лето. После этого Киан стал ненавидеть всю семью: дедушку, тётю, родителей. Дамиана он боялся и старался не выводить из себя.

    Так продолжалось шесть лет, пока Киану не исполнилось пятнадцать. В то лето он снова поехал, ожидая того, что последует. Дамиан долго ждать не стал: привязав руки Киана к кровати лицом вниз, он бил его до тех пор, пока алые полосы не текли со спины на белые простыни. Киан лежал, не издавая ни звуков, ни показывая каких-либо эмоций.

    Однако самым изуродованным днём стал последний день перед окончанием пыток. Тогда Дамиан оторвался на нём по полной. Он бил его не только по спине: лицо, руки, живот и ноги — всё было в крови. Он бы не остановился, если бы дедушка не стал на колени, прося о пощаде. В тот день закончились последние муки Киана.

    Родители, увидев его в таком состоянии, подписали документы, что больше не являются родственниками семьи Каризиус, взяли фамилию Рейн и уехали создавать свой собственный бизнес. Они корили себя за все те муки, которые пережил Киан. Оба стояли перед ним на коленях, прося прощения за то, что смели закрывать глаза на страдания своего ребёнка.

    Киан же ничего не чувствовал. Он смотрел на рыдающих родителей, а в голове крутились мысли о смерти. Он столько пережил, но умереть хотелось только сейчас. Родители потратили миллионы, лишь бы Киан не загнал себя в гроб, и их старания окупились. Киан и вправду стал чувствовать себя лучше, но до конца он так и не оправился.

    Эти мысли горько впились в сердце Киана. Морана что-то говорила ему, но он не слушал. Засев где-то далеко в детской версии себя и не желая выходить оттуда, он просто смотрел в одну точку. Подруга не сильно ущипнула его. Вернувшись, он в недоумении посмотрел на неё. 

    — Ты меня вообще слушал? Киан, что с тобой? Поговори с нами... 

    — Всё хорошо, просто немного побывал в своих мыслях. О чём ты говорила? 

    Морана сложила руки на груди и лишь смотрела на него. Близнецы, которые тоже в это время были рядом, обратились к нему:

    — Киан, что происходит? Может, ты наконец расскажешь? — спросил Кайза.

    Рейн покачал головой. Рассказывать о том кошмаре даже при смерти он не станет.

    — У меня скоро встреча, думаю, как она пройдет.

    Друзья в недоумении переглянулись. Коен громко вздохнул и, присев на край стола, уставился на Киана.

    — Дружище, расскажи нормально! С кем у тебя встреча? Для чего?

    — С дедушкой, — всё же решил ответить на молчаливые вопросы друзей Рейн. — Помните Реми?

    Компания дружно кивнула. Ещё бы они не знали его. После приезда Кайза реально чуть не всучил Форну нож под рёбра, но Киан успел его остановить. Отругав и запретив приближаться к Реми, он отправил Кайзу восвояси. Отведя Реми в медпункт и убедившись, что с ним всё хорошо, Киан ушёл давать «люлей» близнецам.

    Конечно, в тот момент Киан толком не объяснил ситуацию с его новым подопечным. Отмахнувшись тогда от расспросов, он ушёл увидеться с Энорой. Девушка в последнее время очень странно себя вела: кокетничала и, как казалось Киану, флиртовала.

    Снова вернувшись из мыслей, Киан продолжил:

    — Зарубите себе на носу: он часть нашей команды. Я не позволю кому-то из вас убить его. Это касается в первую очередь близнецов, ясно? Если на нём будет хоть один синяк, я... — Киан вдруг замолчал. Он чуть не начал угрожать своим друзьям. — Просто не трогайте его, хорошо?

    Ребята переглянулись и кивнули. Такое поведение было не свойственно Киану. Да, они были его друзьями, но Рейн никогда так не беспокоился о них, как об этом парне. Спрашивать самого Ки было бесполезно — всё равно он ничего не расскажет, а к Реми подходить запрещалось. Однако они поняли одно: тот Киан, которого они знали тогда, и этот — два разных человека.

    Два разных человека... Каждый из них будто поочередно удивлялся, когда Киан делал то, чего не было в прошлом. Всё так изменилось, а причина этому неясна. Когда они только приехали, атмосфера в доме была прекрасной. Вечерние посиделки, совместные прогулки, даже в академии они в перерывах были вместе! А сейчас всё приняло другой оборот. Всё закончилось, когда дедушка Киана сообщил, что вернулся.

    Киана будто подменили. Его нервозность и закрытость очень тяготили. Дома стало просто невыносимо находиться. Карсоновы почти каждый вечер куда-то уходили, лишь бы не быть дома. Близнецы были более лояльными, помогали с предметами, с уборкой и разными мелочами, а Морана готовила любимую еду Киана. Всё это делалось только для того, чтобы их друг чувствовал себя лучше, но казалось, что их старания были ему не нужны.

    Они не лезли к нему с расспросами, лишь бы он не хмурился. Однако чем ближе была встреча дедушки и Киана, тем разбитее он был. Казалось, что ссора может вспыхнуть в любой момент, но этого не происходило: все держались из последних сил.

    Киан вырулил на берег океана за городом. Припарковавшись, он медленно пошёл к воде. Прошёл почти месяц октября, и холодный ветер пробирал до костей. Немного съёжившись, Киан стоял почти у самой воды. Шум океана, казалось, смывал назойливые мысли. Солнце уже начало заходить, оставляя красивый закат. Киану даже стало досадно, что он не взял с собой фотоаппарат.

    Жизнь поменялась. В пятницу он встретится с дедушкой, передаст деньги Арнарду, и Реми наконец будет в безопасности. Киан сам ещё толком не понимал, почему он помогает этому парню. Может, из-за жалости? Или это из-за немного похожих ситуаций, в которых они оба оказались? Сейчас на раздумья не было времени.

    Реми — это не единственное, что волновало Киана. Его компания сыпалась по частям у него на глазах, и в этом был виноват он. Своими проблемами он тяготил не только себя, но и других. Он прекрасно понимал, почему Равен и Виэла каждый вечер уходят, и знал, что близнецы на последних силах вывозят его мрачную натуру. Что уж говорить о Моране, если Киан, из-за отсутствия аппетита, отказывался есть то, что она приготовила для него.

    Он просто не мог объяснить друзьям всю ту боль, которая тягала его сердце в разные стороны. Он не мог объяснить ту хандру, которая накатывала на него и не отпускала часами. Воспоминания, кружившие в его голове, били больно, перенося его в те невыносимые дни.

    Сегодня он специально уехал, чтобы друзьям было легче. Этот день был самым мерзким из всех, которые были в году: 25 октября — день, когда Киан сломался, не в силах себя собрать. Это день, который заставил его пожалеть о своём существовании. Каждый год он вспоминал себя 15-летнего и того ублюдка, который убил в нём последний кусочек безобидности.

    Мандраж по коже заставил Киана немного встряхнуться, дав отвести себя от этих мыслей. Солнце почти село, уходил и красивый закат. На телефон пришло сообщение: Энора прислала ему приглашение на концерт какой-то группы. Быстро написав отказ, он положил телефон и зашагал к байку.

    Перед тем как вернуться домой, он заехал в магазин и накупил газировки. В это время многие уже начинали выключать свет в спальнях и засыпать. Киан очень надеялся, что его друзья тоже пошли спать, не дожидаясь его. Ему хотелось приехать, залезть в душ и смыть эти мерзкие воспоминания.

    Как и ожидалось, везде было темно. Только блеклый свет на кухне давал понять, что кто-то еще не спит. Пройдя туда, Киан наткнулся на Морану. Она сидела за ноутбуком, что-то старательно печатая. Когда он зашел, она подняла голову и слегка улыбнулась:

    — Приехал наконец.

    Киан немного замялся, поставил пакет на стол и присел на барный стул.

    — Да... Другие уже спят?

    Выключив ноутбук, Морана полностью переключилась на Ки.

    — Я еле отправила их. Никто не хотел уходить, у всех было желание дождаться тебя.

    — Спасибо, Морана.

    Морана немного удивилась, склонив голову, и спросила:

    — За что?

    — За всё. Я ведь не слепой и вижу, как вам тяжело жить со мной. Мои нервы на пределе, и из-за этого страдаете вы, — Киан перебирал в руках толстовку.

    Морана зевнула и, встав, ближе подошла к Киану. Её немного тускловатые голубые глаза отражали некую эмоцию, которую Киан так и не разобрал.

    — Мы твои друзья. Нам тяжело, признаю, но мы понимаем, что тебе не лучше. Хоть мы и не знаем всего, так как ты ничего не рассказываешь, но и расспрашивать тоже не станем. Что за внутреннюю борьбу ты там ведёшь, даже предположить толком не можем, но постараемся просто быть рядом.

    Она хотела похлопать Киана по плечу, но вовремя остановилась, вспомнив, как он не любит прикосновения. Пожелав спокойной ночи, она ушла, оставив Киана наедине с собой.

    Душ не особо помог. Мысли и чувство грязи будто присосались к Киану. Сколько бы он ни тёр тело, сколько бы ни наносил шампуня с гелем, чувство оставалось. Оно проедало его до самых костей, и ему хотелось просто снять кожу и заменить её на другую.

    Все прикосновения, все гадкие слова оставались на его теле, в его мыслях. Когда он вышел из душа, было под час ночи. Друзья уже спали десятым сном, но Киан просто хотел пропасть. Пропасть и забыть этот день, как страшный сон. Он никогда не сможет простить то, что сделал Дамиан Каризиус. Киан не сможет простить тётю за то, что она выбрала этого ублюдка в мужья. Не сможет простить родителей за то, что не успели. И в конце концов, он не сможет простить себя за то, что был так слаб...

    Пройдя на кухню, он достал слабоалкогольный напиток, который близнецы выпивали по вечерам в пятницу. Холодные банки обжигали пальцы, а подушечки мгновенно коченели. Взяв шесть банок, он направился на террасу. Ночной ветер и сильный дождь казались Киану неким успокоением для его израненной души и плоти.

    Залпом выпив одну банку, он швырнул её в мусорку. Сколько нужно такого напитка, чтобы отключить память, Киан не знал. Он в принципе не пил алкоголь, но сегодня просто хотел стереть себя. После четвёртой банки разум наконец начал мутить. Рой мыслей уходил, а за ним само существование Рейна.

    Дождь бил по ступенькам, отдавая ритм, ветер колыхал деревья. Допив последнюю банку, Киан швырнул её куда-то мимо мусорки и просто уставился в одну точку. Теперь в голове было пусто. Ни одна мысль не лезла в голову, зато вместо них пришли слёзы...

    Слёзы покатились по щекам Киана. Он не знал, как их остановить; он вообще не знал, что ему делать. Эмоции, которые он пытался скрыть от других, вышли сокрушительной пеленой горьких слёз. Его тело вздрагивало от напряжения, руки тряслись в попытках вытереть солёные дорожки на щеках. Голова начала кружиться, принося невыносимую боль. Но эта боль была маленькой каплей того, что происходило в его душе.

    Тошнота подступила к горлу, создавая огромный ком. Киана вот-вот вырвет. Его живот скрутило, тело трясло, он попытался встать, но мышцы в один миг ослабли, и он упал на деревянный пол. Каким-то невероятным чудом он дополз до мусорки, и всё содержимое его желудка вырвалось наружу.

    Когда ему полегчало, он попытался встать. На ватных ногах вернулся домой, но сознание снова подкосилось, и он упал без чувств. Когда он проснулся, за окном было светло. Оглядевшись, Киан понял, что находится в своей комнате.

    "Значит, меня кто-то нашёл". 

    Он попытался встать, но голова закружилась. Слабость не отпускала, а голова болела так, будто готова треснуть. Попробовав снова, он еле как удержался на ногах. Держась за стену, Киан направился вниз. В доме было тихо, даже слишком. В зале никого не оказалось, на кухне тоже. Даже не представляя, где могут быть его друзья с самого утра, Киан осушил залпом два стакана воды. Руки дрожали, ноги ослабли настолько, что казалось, Рейн вот-вот упадёт.

    Тошнота, которая подкатила к горлу, позволила Киану добежать на ватных ногах до туалета прежде, чем всё содержимое желудка вышло наружу. После этого Киан начал проклинать слабоалкогольные напитки близнецов. Доползая до зала, он закутался в плед и включил что-то, что могло заглушить шум и мысли в голове.

    С того момента прошло около двух часов, когда в коридоре послышались приглушённые голоса. Первыми вошли Равен и Виэлла, за ними — близнецы, а только потом — Морана. Увидев Рейна, Карсоновы встали как вкопанные. Их испуганные глаза говорили многое вместо слов. Киан уже не удивлялся. А что он хотел, когда самолично начал загонять себя в пропасть, таща за собой их всех?

    Близнецы лишь кивнули, пройдя между братом и сестрой. Они ушли на кухню разбирать огромные пакеты. Но когда вошла Морана, даже Карсоновы ретировались к близнецам. Увидев Киана, она слабо улыбнулась. Её улыбка не сулила приятного разговора, и Киан, как никто, это знал. Она закрыла дверь на кухню и уселась в кресло рядом с диваном, на котором разместился Киан.

    Тишина, повисшая на некоторое время, давила на голову, заставляя массировать виски. Морана подалась вперёд, убрав руки от висков, и взяла их в свои ладони, легонько сжав. Такой жест провёл ток по всему телу Киана. Он ненавидел прикосновения, но это была Морана; ей иногда было можно. Таков был уговор: всего пять прикосновений в год. Это было четвёртое.

    Подняв свои голубые глаза в сторону девушки, Рейн забыл, как дышать. Её пронизывающие глаза наполнились слезами. Она не отводила их, давая Киану увидеть свою боль. Он прекрасно понимал, что виноват только он и только ему должно быть за это стыдно. Сжимая его ладони, Морана плакала. Слёзы просто катились из её глаз, но тело не подавало ни малейшего признака истерии.

    Внутри груди что-то больно сжалось. Он потянулся к щеке подруги, и та уткнулась в неё, словно котёнок. Этот успокаивающий жест был очень личным для обоих; он значил глубокое доверие и уважение к чувствам друг друга.

    — Киан...

    Убрав руку со щеки Мораны, Киан показал на место рядом с собой. Когда Нориф удобно села и устремила на него свои глаза, он произнёс:

    — Прости, что так получилось...

    Морана нервно поджала губы.

    — Я даже не знала, что всё так плохо...

    — Теперь всё будет хорошо, просто верь мне.

    Он крепко обнял её и выдохнул в белокурые волосы:

    — Простите меня, я слишком жалок.

    — Мы даже представить не могли, что ты пережил такое. Это мы должны просить прощения. Если бы ты не молчал, мы бы убили его ещё тогда...

    Киана передёрнуло. Он быстро отстранился от подруги, обведя беспокойным взглядом её бледное лицо, и истерично зашептал: 

    — Ч-что я вчера говорил?! Морана! Что я вчера говорил?! 

    Девушка была немного испугана, но, проглотив весь страх, всё же ответила: 

    — Прости, пожалуйста, Киан... Мы виноваты, прости, родной... 

    Сердце бешено колотилось. Глаза бегали по виноватому выражению лица подруги, стараясь найти подтверждение тому, что его мысли ложны. Что то, о чём узнали друзья, — это не та боль, которую он скрывает. Он просил Бога, чтобы это было так. Но, похоже, даже сейчас Бог не слушал его мольбы.

    — Я даже не знаю, что я наделал вчера. Но чтобы это ни было, мне очень стыдно, - тихо произнёс Рейн. — Я делаю вам больно, и за это ненавижу себя. Простите меня.

    — Киан, заткнись наконец со своими извинениями! Они уже поперёк горла стоят.

    Киан обернулся к двери кухни и в проходе увидел Кайзу. Блондин опёрся на стену, наблюдая за всей сценой. Смотря на Киана, близнец будто пытался выжечь в нём дыру. Он одним движением показал остальным забрать Морану и смотаться. Нориф не особо жаловала действия друзей, но и не сопротивлялась.

    Когда они остались наедине, Лорд заговорил первым. Усевшись на ковёр рядом с диваном и склонив на него голову, он покосился на Ки. Его зелёные глаза сверлили Рейна, заставляя чувствовать себя не в своей тарелке.

    — Сколько лет он делал это с тобой?

    Раз, как удар. Киана будто окатили холодной водой. Он поджал губы и отвёл глаза.

    — Я не понимаю, о чём ты говоришь.

    — Всё ты понимаешь, не строй из себя дурака, ты им всё равно не являешься.

    — Я тебя не понимаю.

    Кайза громко вздохнул и тихо спросил:

    — Сколько тебе было лет, когда он тебя изнасиловал?

    Весь мир обрушился на Киана. Он метнул на Кайзу встревоженный взгляд и быстро отстранился. Паника накрыла его с головой. Тяжело дыша, в голове промелькнули те воспоминания, которые Киан так отчаянно хотел забыть. Он хотел сбежать, но Кайза схватил его за локоть. Пытаясь вырваться, Рейн бился с таким отчаянием, будто от этого зависела его собственная жизнь.

    Его попытки были смешны и до невозможности глупы. Кайза притянул друга к себе и крепко обнял, чтобы Киан перестал дёргаться. Учащённое дыхание обоих переходило в нечто другое — страшное и до боли знакомое чувство животного страха. Когда Киан наконец перестал брыкаться и просто поник на плече одного из Лордов, Кайза немного ослабил хватку, но всё равно продолжал сжимать его в объятиях.

    Киан больше не мог плакать: вчера он выплакал все слёзы. Кайза не был человеком, который мог поддержать, когда это было нужно, но сейчас это было совсем неважно. Младшего Рейна волновало только одно: неужели в опьянённом состоянии он выдал то, что скрывал долгие и мучительные годы?

    — Кайза...

    Лорд немного вздрогнул. После приезда компании Кайза был единственным, кто немного сторонится Киана, что тот сам не мог не заметить. Но у Киана было слишком много проблем, чтобы пытаться понять своего приятеля.

    — Кайза, я... 

    — Прекрати, мне не нужны оправдания. Единственное, что я прошу тебя, — это рассказать, что значили те слова, когда я нашёл тебя в зале. 

    — Я... я не понимаю, о чём ты. 

    — Сколько тебе было тогда, когда он сделал ЭТО с тобой?

    Желудок Киана снова закрутило. Он сжал кофту Кайза на спине и тихо, почти неразборчиво прошептал: 

    — Мне было 15. Я... 

    — Не надо, можешь больше ничего не говорить. Я не хочу заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь. Спасибо, что доверился мне. 

    Объятия превратились в утешение. Кайза успокаивающе гладил спину Киана, пока тот старался собрать себя воедино. 

    — Сколько людей знает об этом? — осторожно спросил Ки. 

    — Только я. Никто не узнает, я клянусь тебе. 

    — Я верю.

    Хотя на самом деле Рейн уже никому не верил. Столько боли было в его жизни, и её приносили только те, кого он любил. Раны на теле давно зажили, но внутри они кровоточили ежесекундно, не давая забыть даже самую малость.

    Этот разговор наконец пробил образовавшуюся стену между Кианом и его друзьями. Морана старалась делать вид, будто того разговора и вовсе не было. Равен и Виэлла перестали уходить по вечерам и стали проводить время рядом со всеми. Коен всё так же помогал Киану с некоторыми предметами, и иногда у них получалось по-дружески поговорить. С Кайзой же всё было совсем по-другому. Кин перестал замечать косые взгляды близнеца, они будто исчезли. На смену им пришло спокойное и уверенное выражение лица. В компании он вел себя как обычно, но когда они иногда оставались одни дома, то просто сидели рядом, Кайза в какой-то степени стал заботиться о Рейне.

    Когда Кин с головой ушёл в учёбу, забывая нормально поесть, Кайза приносил ему что-то съедобное, дабы Киан не умер с голоду. Либо, когда Ки засыпал на диване, именно Кайза приносил плед, чтобы его друг не замёрз. Такая забота была заметна только Ки, и он был очень благодарен за неё.

    С приходом пятницы даже немного пасмурная погода казалась для Киана ужасом. С утра его трясло, а под обед страх чуть ли не съедал. К счастью, друзья были рядом и как могли утешали его. Встреча с дедушкой наконец наступила.

    Возвращаться в тот дом ему категорически не хотелось, но на кону была свобода Реми. Он до сих пор не знал, почему помогает этому парню, но, раз начал, он это завершит.

    Старинный особняк его семьи находился в 200 километрах от города в красивом месте. Сколько бы противных воспоминаний у Киана ни осталось, эти холмы и берега рек всегда вызывали в нём трепет и желание находиться здесь чаще.

    Сразу с порога его встретила прислуга и проводила в дом. Тишина, обрушившаяся на него, давила на виски. Сердце стучало так, будто ещё секунда — и оно разорвётся. Прождав в холле 5 минут, его наконец отвели на 2-й этаж. За 2 года его отсутствия здесь ничего не изменилось: будто время остановилось там, где закончился его самый страшный кошмар.

    Отвратительный запах мужских духов вбивался прямо в ноздри. Такие духи использовал только один человек — он был рядом. В голове завыла сирена, всё его нутро кричало: «бежать, бежать и не оглядываться». Страх постепенно накрывал, грудь сжималась и разжималась с такой быстротой, что казалось, рёбра вот-вот сломаются. Кто-то дотронулся до плеча. Отскочив в сторону, Киан испуганно покосился на человека.

    Его дедушка стоял во всём домашнем, с кружкой чая, и в недоумении таращил глаза на внука. Облегчённо вздохнув, Киан наконец расслабился.

    — Дед...

    Лицо старика быстро изменилось. Он мягко улыбнулся и, отхлебнув чаю, произнёс:

    — Рад тебя видеть, мальчик мой. Прости, что раньше не мог принять тебя. Пойдём, выпьешь со мной чаю, и в спокойной обстановке поговорим.

    Киан лишь неуверенно кивнул. Дед открыл дверь, и, пропустив Рейна вперёд, тихонько её закрыл. Указав на большое кресло, он достал ещё одну кружку и, закипятив воду, заварил душистый чай. Тишина, которая царила всё это время, очень напрягала. Наконец, усевшись, глава семьи обратился к Ки:

    — Как ты? Так мой сын и Валенсия?

    Киан даже не притронулся к подвинутой кружке с чаем.

    — С ними всё нормально. Ты же прекрасно знаешь, они все на работе. Ездят постоянно в командировки и редко бывают дома. 

    — А ты сам как? 

    — Как всегда, я в норме. Мои друзья, как ты уже, наверное, знаешь, живут со мной. В последнее время я им очень много хлопот задал, но они терпят. 

    — Не скучаешь по родному дому? 

    Этот вопрос немного обозлил младшего Рейна, но, сжав кулаки, он лишь пробормотал: 

    — Это не мой дом. У меня не так много времени на пустые разговоры с тобой. Я здесь совершенно по другому делу.

    Отпив ещё глоток, старик вздохнул. Его немного печальное и задумчивое лицо, побитое временем, отражало тоску. 

    — Что ж, тогда не буду тебя отвлекать. Какую просьбу ты хочешь, чтобы я выполнил? 

    — Мне нужно 10 миллионов. Я знаю, это много, но они очень нужны мне. 

    — Могу поинтересоваться, зачем тебе столько? 

    Киан сжал конец толстовки, вспоминая давно заученный текст. Но, как оказалось, голова совсем перестала функционировать. Поэтому он решил выдать всё как есть. 

    — Я хочу выкупить одного человека. 

    — Человека? Неужели ты... 

    – Нет! – злобно отчеканил Киан. – Я хочу, чтобы он был свободен.

    Лицо дедушки смягчилось. Может быть, он и понимал, о чём говорит его внук, но огласки не собирался.

    – Он тебе дорог?

    – Не знаю, но я хочу помочь ему.

    – Если ты этого хочешь, ладно. Я дам тебе эти деньги, но учти, через несколько недель возвращается твоя тётя и глава. Он, скорее всего, захочет выйти с тобой на связь.

    – Я сам решу.

    Дедушка согласно кивнул. Достав из сейфа ноутбук, он быстро что-то напечатал, и вскоре на телефон Киану пришёл чек из банка.

    — Это пока всё, чем я могу тебе помочь. Береги себя и береги его, мальчик мой. 

    — Спасибо. Я верну, когда родители вернутся. 

    — Нет, не нужно. Эти деньги с самого начала принадлежали тебе. 

    Киан как можно быстрее вышел за пределы особняка, сел на байк и на большой скорости вырулил на дорогу.

    Когда он вернулся, было за полночь. Друзья должны были уже спать. Киан тихо зашёл и, быстро взбежав по лестнице, закрыл за собой дверь в свою комнату. Он пережил этот день. Сердце громыхало, но ему было хорошо, ведь этот кошмар закончился. Совсем скоро Реми будет свободен, и Арнард больше не потревожит его.

    Быстро приняв душ, он заснул. Ещё никогда в жизни утро не казалось Ки настолько хорошим и светлым. Проснувшись в хорошем настроении, Киан спустился вниз. На часах было около восьми, поэтому он не ожидал увидеть кого-то, кроме Мораны. Но, к его удивлению, на кухне собралась вся его компания.

    Завидев Рейна, они все подняли глаза и заулыбались.

    — Доброе утро, — мягко улыбаясь, сказала Морана. 

    — Доброе. Я думал, вы ещё спите. 

    — Решили сегодня пораньше встать, у нас планы, — отхлебнув газировки, ответил Кайза. — Мы собираемся сходить в парк развлечений. Виэлла и Морана давно его заприметили, вот и пойдём.

    Улыбка сама по себе расплылась на лице. Заварив себе чашку чая, он поинтересовался: 

    — Вы надолго? 

    — Думаю, да. Они хотят на все аттракционы, к тому же есть желание пострелять ради игрушек, — пожал плечами Кайза. 

    — Виэлла сказала, что я её не перестреляю, — добавил Равен. 

    Морана уселась рядом, закинув ноги на стул. 

    — А ты разве с нами не пойдёшь? 

    — Нет, к сожалению, у меня есть неоконченные дела, которые не ждут отсрочки.

    — Это насчёт Реми? — тихо спросила Виэлла. — Он скоро будет с нами? 

    Киан, улыбаясь, кивнул. Реми сегодня будет свободен. Допив быстро чай, Рейн сходил в душ и, переодевшись, набрал номер Арнарда. После третьего гудка в трубке послышался голос: 

    — Оу, Киан! Не ожидал, что ты сам мне позвонишь! 

    — Я достал деньги, хочу сегодня забрать Реми. 

    Образовавшаяся тишина на другом конце не особенно радовала Киана. Он поставил телефон на громкую связь и продолжил: 

    — Я скоро подъеду к твоему дому, надеюсь, ты будешь более гостеприимным, чем в прошлую нашу встречу.

    — Приезжай, он как раз тебя заждался. Даже не давал притронуться к себе, надеясь, что ты выполнишь то, что обещал. 

    Киан повесил трубку. Выгнав байк, он вырулил на главную дорогу, на большой скорости, объезжая большинство машин. 

    Арнард выслал ещё в тот день адрес, который Киан заучил наизусть, дожидаясь момента, когда Реми будет у него. На небе сгущались тучи, скоро пойдёт дождь.

    Когда он оказался около дома Леофа, начался дождь. Дверь открылась после первого же звонка. На пороге появилась женщина лет пятидесяти. С суровым взглядом она отворила дверь и пропустила Киана внутрь. Внутри было тепло, вдалеке тихо трещал камин. Тишина, царившая в доме, немного тревожила младшего Рейна, и он обратился к женщине:

    — Простите, а где хозяин дома? 

    Она быстро взглянула на него и, подняв руку, позвала за собой. Её полноватое тело с одышкой поднималось на второй этаж. Коридор освещали только три тусклые лампы.

    — Зря ты сюда приехал, — вдруг обратилась к нему женщина. — Ой, зря. 

    — Почему? 

    — Этот ребёнок не знает границ. Я с детства его знаю, а этот мальчик, что постоянно с ним, ох, и не легка же у него судьба. 

    Киан ничего не ответил. Подойдя к нужной двери, женщина быстро попрощалась и ушла. Тишина давила на него, в ушах стоял гул, а сердце бешено билось. Картина, открывшаяся перед ним, заставила его упасть на колени и закрыть рот рукой, чтобы не закричать.

    В комнате, на холодном каменном полу, лежал окровавленный Реми. С его рук стекали темно-алые струи крови. Длинные порезы тянулись от локтей, прорезая руки до подушечек больших пальцев. Огромная лужа крови всё больше и больше расползалась.

    Дрожащими руками Киан заставил себя сдвинуться с места и подползти к Реми. Весь окровавленный, он ощупал пульс. Небольшие толчки сообщали, что парень ещё жив. Схватив телефон, он набрал номер скорой, и после первого гудка трубку сняли.

    — Скорая помощь, вас слушает, — послышался нежный женский голос. 

    — Быстрее приезжайте! Здесь человек с глубокими порезами! Адрес: ****. Господи, только быстрее! 

    Рейн положил трубку, прижимая Реми ближе к себе. Сжимая руки Реми, Киан отчаянно плакал. Впервые он снова молил высшие силы. Истеричные мольбы разносились по холодной комнате, отбиваясь от стен. Одной рукой он прижимал Реми к себе, проверяя пульс каждые несколько секунд, а другой зажимал раны изо всех сил.

    Вся одежда пропиталась кровью. Кровавые следы покрывали лицо в попытках вытереть слёзы. 

    — ПОЧЕМУ СКОРАЯ ЕДЕТ ТАК ДОЛГО?! — истеричный рёв вырвался из глотки с такой силой, что Киан охрип. — Реми, прошу, умоляю тебя, останься со мной! Господи! Умоляю тебя, умоляю! Прошу, оставь его мне! Я больше не позволю ему мучиться! Исполни хоть одно моё желание! Пусть он живёт!