19 Глава-Если бы всё было проще
Иногда легче простить других, чем разобраться в себе.
Сузанна смотрела в окно, наблюдая, как медленно движутся облака над городом. В голове — каша. Не злость. Не обида. Скорее — глухая усталость и бесконечное количество "если".
Если бы он сказал раньше… Если бы она не пришла… Если бы у меня было больше уверенности в себе.
Она хотела верить. Но вера — штука тонкая. Особенно после признаний, которые слишком похожи на предательство.
Звук дверного звонка вырвал её из мыслей. Мама.
— Одна ты, как всегда, — с улыбкой сказала та, войдя. — Даже чай не поставила. Удивительно, как ты мужа не потеряла с таким приёмом.
Сузанна улыбнулась в ответ, но не рассмеялась. Мама, кажется, почувствовала.
— Что-то случилось?
Они сидели на кухне, и Сузанна рассказала. Не всё — но главное. О женщине из прошлого. О ребёнке. О том, как правда оказалась ближе, чем она думала.
— А ты его любишь? — спросила мама просто.
Сузанна кивнула.
— Тогда не спеши с выводами. Женщины из прошлого — это не всегда угроза. Иногда это просто напоминание, через что человек прошёл, чтобы стать тем, кого ты теперь любишь.
— Но он молчал.
— Потому что боялся. А кто не боится? Ты боишься сейчас? — Мама смотрела пристально.
— Очень.
— Значит, вы в равных условиях.
Сузанна опустила взгляд, почувствовав, как тепло слов проникает в самую суть её боли.
Может, быть сильной — это не значит отвернуться. Может, быть сильной — это остаться, несмотря на страх.
С того дня прошло больше пятнадцати лет, но Сузанна всё ещё помнила тот разговор за дверью.
Ей было всего семь. Мама тогда плакала, а отец — тот самый спокойный, всегда надёжный — впервые повысил голос. Слова она запомнила не все. Но одно врезалось в память навсегда:
— Если бы ты просто сказала мне правду сразу…
Потом была тишина. Потом — хлопнула дверь. И мама долго сидела на кухне с пустым взглядом.
В тот вечер Сузанна впервые поняла: молчание может разрушить дом. Даже крепкий.
И с тех пор она остро чувствовала ложь. Даже завуалированную. Даже когда человек просто не договаривал.
Теперь можно вернуться к настоящему — к разговору с Ибрагимом вечером. Вот плавное продолжение:
Ибрагим вернулся домой поздно. Он нарочно дал ей время — и себе тоже. Не знал, как она отреагирует. Но всё равно боялся.
Сузанна встретила его на кухне. Уже не в обиде, но и не в прежнем тепле. Просто — ровно. Честно.
— Скажи, если бы она пришла снова… завтра, — тихо сказала она, — ты бы опять не сказал мне?
Ибрагим покачал головой.
— Нет. Я больше не буду решать за тебя, что тебе знать. Это было неправильно.
Она кивнула. Потом подошла ближе.
— Я не хочу, чтобы между нами была тень. Ни Лейлы, ни кого-то ещё. Только мы. Или никак.
Он коснулся её руки.
— Только мы.
На этот раз она не отдёрнулась. Но и не улыбнулась. Просто осталась рядом.
Это было начало. Новое. Не простое. Но честное.
Иногда легче простить других, чем разобраться в себе.
Сузанна смотрела в окно, наблюдая, как медленно движутся облака над городом. В голове — каша. Не злость. Не обида. Скорее — глухая усталость и бесконечное количество "если".
Если бы он сказал раньше… Если бы она не пришла… Если бы у меня было больше уверенности в себе.
Она хотела верить. Но вера — штука тонкая. Особенно после признаний, которые слишком похожи на предательство.
Звук дверного звонка вырвал её из мыслей. Мама.
— Одна ты, как всегда, — с улыбкой сказала та, войдя. — Даже чай не поставила. Удивительно, как ты мужа не потеряла с таким приёмом.
Сузанна улыбнулась в ответ, но не рассмеялась. Мама, кажется, почувствовала.
— Что-то случилось?
Они сидели на кухне, и Сузанна рассказала. Не всё — но главное. О женщине из прошлого. О ребёнке. О том, как правда оказалась ближе, чем она думала.
— А ты его любишь? — спросила мама просто.
Сузанна кивнула.
— Тогда не спеши с выводами. Женщины из прошлого — это не всегда угроза. Иногда это просто напоминание, через что человек прошёл, чтобы стать тем, кого ты теперь любишь.
— Но он молчал.
— Потому что боялся. А кто не боится? Ты боишься сейчас? — Мама смотрела пристально.
— Очень.
— Значит, вы в равных условиях.
Сузанна опустила взгляд, почувствовав, как тепло слов проникает в самую суть её боли.
Может, быть сильной — это не значит отвернуться. Может, быть сильной — это остаться, несмотря на страх.
С того дня прошло больше пятнадцати лет, но Сузанна всё ещё помнила тот разговор за дверью.
Ей было всего семь. Мама тогда плакала, а отец — тот самый спокойный, всегда надёжный — впервые повысил голос. Слова она запомнила не все. Но одно врезалось в память навсегда:
— Если бы ты просто сказала мне правду сразу…
Потом была тишина. Потом — хлопнула дверь. И мама долго сидела на кухне с пустым взглядом.
В тот вечер Сузанна впервые поняла: молчание может разрушить дом. Даже крепкий.
И с тех пор она остро чувствовала ложь. Даже завуалированную. Даже когда человек просто не договаривал.
Теперь можно вернуться к настоящему — к разговору с Ибрагимом вечером. Вот плавное продолжение:
Ибрагим вернулся домой поздно. Он нарочно дал ей время — и себе тоже. Не знал, как она отреагирует. Но всё равно боялся.
Сузанна встретила его на кухне. Уже не в обиде, но и не в прежнем тепле. Просто — ровно. Честно.
— Скажи, если бы она пришла снова… завтра, — тихо сказала она, — ты бы опять не сказал мне?
Ибрагим покачал головой.
— Нет. Я больше не буду решать за тебя, что тебе знать. Это было неправильно.
Она кивнула. Потом подошла ближе.
— Я не хочу, чтобы между нами была тень. Ни Лейлы, ни кого-то ещё. Только мы. Или никак.
Он коснулся её руки.
— Только мы.
На этот раз она не отдёрнулась. Но и не улыбнулась. Просто осталась рядом.
Это было начало. Новое. Не простое. Но честное.