✨Part one✨
Жизнь Антона никогда не была красочной: он не имел друзей; в школе его часто оскорбляли и насмехались из-за большого роста. Ведь это выглядит нелепо, если светловолосая макушка будет вечно биться о потолок, а такое с ним было часто. Единственным другом зеленоглазого был только озорной и смешной Димка, который всячески пытался поддержать его, когда это было так нужно. Они были лучшими друзьями со школы, с первого класса, да и остаются ими по сей день, даже когда видятся не так часто, ибо Шастун вечно на работе и почти не звонит ждущему звонка Позову. Он не обижается, так как понимает, что Антон переживает не самые лучшие моменты в этой жизни: его мать тяжело больна, а отец - моральный ублюдок, каким считал его Дима. Тот избивал его, было даже такое, что все доходило почти что до насилия, но Шаст сбегал из дома, укрывался как-то руками, чтобы его не тронули. Он был сильным. Не пожалуется, не расскажет о всем, что он переживает в своей жизни, но ему настолько сильно больно, что держать иногда в себе все невозможно. Он не расплачется, как девчонка, нет. Он - сильный мальчик, старается быть им, по крайней мере. Сейчас его отец не работает, он спился до конца, и вопрос зашел вплоть до того, что его отправляют работать на несколько месяцев удовлетворять папиков в самую большую компанию в Санкт-Петербурге. Он не хотел, он отбивался, всячески пытался отговорить: сказал, что устроится на несколько работ и будет от ночи до утра работать, только не туда. Антон прекрасно понимал, что происходит там. Там насилуют, избивают, да даже были случаи, когда все доходило до убийства. Но что полиция? Полицию выкупают, полиция работает на них, поэтому сейчас с этим все смирились. А что Антон? А Антон боялся. Боялся того, что его будут избивать, насиловать, оскорблять, заставят стоять на коленях и принимать в себя всю ту хуйню, которой обычно пользуются при изнасиловании. Шастун был девственником во всех планах, да и не скрывал этого. Ведь Антон представлял себе лишиться девственности по любви, по взаимному согласию, а не чтобы тебя привязали к стулу и начали трахать. Но, как говорит отец, за девственников дают еще больше, «Да и тем более, Антоша, это на пару месяцев, а потом матери твоей сделаем операцию и ты вновь будешь учиться в университете и позабудешь обо всем», — это были последние слова его отца перед тем, как тот поставил перед его ногами собранную сумку вещей, после чего пожал плечами и удалился из квартиры. Вновь бухать.
— Он сказал, что это на пару месяцев и что все скоро пройдет, но ты думаешь, я хочу терпеть все эти унижения и это долбанное отвращение, что я буду испытывать, когда они будут ко мне прикасаться?! Я не хочу, Дима! Не хочу! — кричал Шастун тому в лицо. У него истерика, и Позов это понимал, хотя останавливать он его не собирался. Прекрасно понимал, что это его не остановит. Он будет биться в истерике и кричать, что не хочет. Он не плачет, Антон сильный мальчик.
Х
— Шаст, но ты же понимаешь, что это для того, чтобы спасти твою маму? Она не выживет без этой операции, а другого выхода я, так же как и твой отец, не вижу. Прости, Антон, но для матери ты должен, — тихо пробубнил Позов и положил руки на стол, скрещивая их между собой и исподлобья смотря на паренька, который поджал губы и откинул голову назад, закрывая руками лицо, тихо хмыкая.
— Они меня будут трахать... Я не хочу! Я хочу жить тут, с отцом, а не с этими ублюдками.
— Во-первых, Антон, не они, а он. Тебе дается твой личный хозяин, и ты будешь его личной, ну, игрушкой-шлюхой, так сказать. Во-вторых, тебе по-любому придется жить с тем, кто тебя возьмет. Да и в-третьих, это может быть спокойный и уравновешенный человек, необязательно же, что он будет тебя насиловать, избивать и оскорблять. Просто тебе стоит выполнять все приказы, что тебе скажут.
— Ноги раздвигать, блять, перед ним и называть его хозяином?! Сосать у него? Слушать унижения? Принимать избиения? А вдруг он захочет меня убить, если я сделаю что-то не так, и он достанет нож или пистолет?! Покорно стоять на коленях и принимать пулю в лоб?! Я не хотел лишиться девственности с каким-нибудь богатым папиком, который меня трахнет, как шлюху, даст бабло и нахуй пошлет на следующий же день. Да и от пули в голову я бы не хотел умереть, — паренек резко встал из-за стола и быстро подошел к окну, упираясь ладонями о белый подоконник, смотря на большое здание в центре города.
— Антон... Через двадцать минут тебе нужно быть там, — тихо прошептал Позов, кладя руку тому на плечо, чуть оглаживая. Парень чуть напрягся от такого жеста, но все же послушно кивнул и оглядел комнату.
— Это всего лишь на пару месяцев, просто слушай его и выполняй указания. Послушай меня, все будет нормально. Ради своей мамы, — протянул Дмитрий и положил рядом с парнем две пачки сигарет, на что тот слабо улыбнулся и, повернувшись к тому лицом, крепко обнял, утыкаясь носом в темную макушку.
— Спасибо тебе, Поз, — эта тихая фраза быстро слетела с уст Шастуна, а после он отстранился и подошел к сумке, беря ее в руку и пряча в кармане джинсов сигареты, шагая к выходу.
— Антон, я с тобой, подожди, — протараторил Дима и, сорвав джинсовку с крючка, побежал за пареньком, чуть оглядываясь назад.
Не сказать, что всю дорогу они прошли молча, просто Дима не хотел тревожить Антона, ибо понимал, что ему сейчас и так нелегко, да еще и он будет со своими разговорами навязываться. Несколько сигарет уже успело побывать в слякоти от недавно прошедшего снега, который сразу же оттаял из-за вышедшего солнца, а парни уже подходили к зданию. И буквально через несколько минут ребята стояли напротив большой автоматической двери, откуда выходили люди и нервно кидали взгляды на стоящих парней.
— Дим... Мне страшно... Не хочу... — тихо проговорил Антон и вцепился длинными пальцами в запястье того, с мольбой смотря на собеседника, который лишь глубоко вздохнул и подошел ближе, слабо обнимая.
— Шаст, того, что мы соберем, работая, не хватит на содержания твоей матери. Давай, Тош, ты сильный, ты справишься, — Позов подавил в себе слабую улыбку и, похлопав того по плечу, отстранился, выставляя кулак вперед, после чего получил широкую улыбку со стороны того и паренек, слабо ударив кулачком в ответ, прошел вперед, оставляя Димку стоять внизу с сумкой вещей. Шастун вошел в двери здания, где сразу же в глаза бросился яркий свет, который готов был ослепить кого угодно. К нему подошла на вид опрятная девушка, которая сразу же окинула его взволнованным взглядом, после чего, поправив воротник белой рубашки, слабо вздохнула, обращаясь. «Ирина Кузнецова, секретарь», — гласил бейджик, прикрепленный булавкой к рубашке.
— Молодой человек, я могу Вам как-то помочь?
— А? Ну... Да... Мой отец звонил сюда по поводу того, чтобы устроиться на работу. — неуверенно проговорил Антон и начал перешагивать с ноги на ногу, слабо глядя на девушку, которая поначалу задумалась, а потом открыла большую книгу, которая больше походила на школьный журнал, и начала перелистывать страницы, что-то высматривая и ища.
— А кем работать-то пришел? — спросила девушка и подняла взгляд на паренька, который распахнул глаза и отвел взгляд, не зная, что ответить.
— Ну, как у Вас там они... Шлюхи...
— Серьезно?
— Д-да, не смотрите на меня так, будто я по своей воле это сделал.
— Да я вроде как не намного старше тебя, чтобы ты со мной на «Вы». Так вот, Антон Шастун, тебе на последний этаж, там вдоль коридора, самый большой кабинет, только аккуратнее, там не стоит вести себя похабно, иначе тебя либо выгонят, либо к самому злому отошлют. И поаккуратнее, там сейчас Арсений Попов и Матвиенко. Попов не такой, но шанс малый к нему попасть, а вот если попадешь к Матвиенко, то выбраться не сможешь. Слышал о случаях с убийствами? — протянула девушка и уверенно зашагала вперед, маня рукой Антон, который, недолго суетясь, начал идти за Ириной.
— Ну да, слышал, что тут избивают, насилуют и все такое, а органам ФСБ совершенно наплевать...
— Ну, не то чтобы наплевать, они работают на эту фирму. Их заработок зависит от того, что происходит тут, а по поводу убийств, это дело рук Матвиенко, поэтому старайся быть паинькой, может, выделят не его, буду кулачки держать за тебя. Давай лучше тогда сама проведу, ну, чтобы не так страшно было. — девушка слабо улыбнулась и зашла в лифт, в котором, на удивление, было совершенно пусто, хотя по всему первому этажу ходило большое количество людей. Антон зашел вслед за девушкой и вжался в стенку, смотря на свое отражение в другом конце лифта.
— Да ладно тебе, места много, не сжимайся ты так, а то зеркала разобьешь, — девушка слабо вздохнула, как только лифт поехал, и потянула того за плечо на себя, дабы он отстранился.
— А-а, если я попаду к этому Матвиенко, он меня убьет?
— Ну, Антон, слушать надо было. Он не убьет тебя, если ты будешь его слушать, да и вряд ли ты попадешь именно к нему, у него есть на примете уже один парень, но тот вроде как не работает здесь, не всех выучила за столько-то лет.
— А ты была здесь в качестве, ну? Ты поняла...
— Я? Я не была здесь в качестве раба, да и тем более шлюхи. Я племянница владельца, поэтому мне не составило труда получить здесь должность секретаря сразу же. Да и Арс говорит, что я неплохо справляюсь со своей работой, — проговорила девушка и лучезарно улыбнулась, поглядывая на того и выходя из лифта, шагая и грубо стуча по кафелю, вдоль которого был расстелен белый чистый — А Арсений, вот этот вот. Он кто?
— Арсений? Ну, это глава, владелец этой фирмы, очень серьезный и влиятельный мужчина. В его ряды можно даже не становиться, он хоть раньше и относился ко всем своим игрушкам хорошо, то сейчас он вообще их не имеет, да и, как сказал сам он мне по секрету, он не хочет себе никого, надоело. Тут шанс равняется почти что нулю, вот так вот, — Кузнецова пожала плечами и остановилась около белой двери, за которой были слышны грубые голоса мужчин, что-то бурно обсуждающих между собой. Девушка постучала пару раз по белому покрытию и приоткрыла дверь, просовывая голову внутрь, когда все замолкли.
— Здравствуйте, я вам тут Антона Шастуна привела. Это тот, у которого отец в депрессии, еще и мать в больнице, разрешите зайти ему? — громко проговорила девушка и больше распахнула дверь, слегка подталкивая того внутрь, оглядывая присутствующих. Паренек аккуратно вошел и сразу же столкнулся вплотную с кем-то и, недолго думая, он поднял зеленые глаза вверх, смотря на мужчину, который вскинул бровью и, изучающе оглядев того, чуть отстранился, когда дверь захлопнулась, а Ирина покинула комнату, оставляя того стоять на пороге, даже не двигаясь. Голубые глаза вновь осмотрели того и, обойдя со спины, встали в дверном проеме, облокачиваясь и оглядывая уже спину мальчика, который сжался под десятком глаз. Человек в помещении находилось около пяти, и все они смотрели только на него, пожирая худощавое тело взглядом.
— Антон, как там, Шастун? Ты, я так понимаю, пришел сюда устроиться сосалкой для одного из нас? Карточку медицинскую давай сюда, — грубо скомандовал мужчина с небольшим хвостиком на затылке и уперся спиной в деревянный стол, с неким отвращением оглядывая стоящего перед ним паренька, который, в свою очередь, даже не шевельнулся и остался так же испуганно смотреть на кареглазого, который не на шутку грубо вздохнул и начал быстро приближаться.
— Какого хуя ты молчишь?! Я шутки с тобой шутить буду, что ли?! Карточку свою давай сюда, мелкий ублюдок! — выкрикнул мужчина, а паренек сделал несколько шагов назад, вновь врезаясь в того же мужчину, в которого врезался несколько секунд назад. Он испуганно зажмурил глаза, когда на него замахнулись, и ладонь должна была пересечь расстояние и с шлепком ударить по красной от мороза щеке, как тут же он услышал более спокойный, но массивный голос со спины.
— Матвиенко, не трогай его! — только тогда Антон раскрыл глаза и увидел прямо перед лицом ладонь, запястье которой было плотно пережато рукой. Паренек стыдливо опустил глаза, понимая, что уже сильно накосячил.
— Антон, пожалуйста, дай мне свою мед. карту, — тихо прошептали в самое ухо. Паренек чуть поежился от столь равнодушного голоса, но послушно кивнул и залез в небольшую папку, вынимая оттуда небольшой толщины книгу, чуть поворачиваясь и протягивая ее мужчине, который вскинул бровями, взял из рук того карту и протянул ее Матвиенко, который выхватил книжонку и, отвернувшись, прошел к столу, грубо открывая и просматривая страницы, на что получил слабый фырк со стороны Арсения (?)
«Это же вроде и есть Арсений», — пронеслось в голове у Шастуна, и он отстранился оттого, вставая напротив стола и смотря на то, как его карточку пристально изучают.
— Не имеет половых связей... — протянул кареглазый и, захлопнув книжку, встал на свое изначальное место, подбирая со стола кожаный ошейник.
— На колени вставай, девственник, — проговорил все тот же Матвиенко, а паренек начал быстро хлопать глазами, делая шаг назад, после чего по его плечам прошлись ремнем, а сам он невольно вскрикнул, послушно опускаясь на колени, опуская при этом голову вниз.
— Ну что же, добро пожаловать. Сколько там, пятьсот тысяч? Недешево, месяца не хватит, да даже и двух не хватит, тут явно не меньше полугода. Я готов взять тебя в ряды своих игрушек, детка, — проговорил стоящий напротив мужчина и наклонился вперед, цепляя на шею того ошейник и залезая в тумбочку стола. Паренек прошептал тихое «нет, только не ты», и, кажется, это услышал только Арсений, который сразу же забуршился сзади.
— А вот и цепь, шлюшка, — ухмыльнулся Матвиенко и достал из тумбы небольшую цепь, после чего развернулся к тому лицом, подходя ближе.