3. Надежда на жизнь (зарисовка чтобы вы не умерли)
Искалеченное лицо, озарённое безжалостным светом. Прерывистое дыхание, судорожно вздымающее грудь под тонким одеялом. Чёрные пряди, печально рассыпавшиеся по белоснежной подушке. Глаза, навеки сомкнутые в непроглядной тьме. Бинты, скрывающие изуродованные черты, напоминали о титанических усилиях врачей, собиравших ее по осколкам, словно разбитую фарфоровую куклу. Лишь монотонные звуки больницы подтверждали Мише, что она еще жива, что искра жизни еще теплится в истерзанном теле, изрезанном ножами, покрытом уродливыми шрамами – клеймом поражения. Они догнали ее... Догнали... Догнали...
Он не успел... Не успел спасти...
Не успел... Не успел... Спасти...
Глаза, переполненные слезами, горем, страхом, отчаянием. Капли мучительной тревоги стекали по его щекам, срываясь вниз тихим, трагическим звоном. В одном лишь взгляде этого истерзанного мужчины читалась невыносимая боль, нестерпимое страдание от вида ее изувеченного тела. Ее страдания терзали и его душу. В ней жила частичка его самого, которую он ощутил вчера, когда ножи вонзались в ее плоть. В памяти – лишь отчаянное стремление вырваться из рук, удерживающих его от нее, от бездыханного тела, оставшегося лежать на окровавленном асфальте. Следы от успокоительного укола, насильно введенного в вену, жгли кожу на руках – свидетельство его безумного отчаяния, его превращения в дикого зверя, рвущегося на волю.
Рыдания, крики, мольбы...
Разбитые колени, исцарапанные в кровь, – плата за полтора часа, проведенные на холодном полу рядом с ее остывающим телом. Звуки его безутешного горя привлекали любопытные взгляды соседей, встревоженных санитарок, вырвавшихся из стен больницы, куда он сбежал, повинуясь неистовому порыву. Тревога оказалась не напрасной.
И вот, всю ночь он провёл, наблюдая за ней, всматриваясь в изувеченное тело, которое когда-то было его надеждой на жизнь. Буря внутри него не утихала, цунами ужасных мыслей захлёстывало его с новой силой. Что с ней сделали?
Она была в сознании! Это было самым страшным. Более сотни раз изуверы оставили кровавые отметины на ее теле, сломали бесчисленное количество костей, надругались над ее честью. Вырвали волосы.
А на её несчастном лице было кровью выведено послание, которое Миша запомнит на всю жизнь:
«Ты сама виновата».
Лишь спустя часы до него дошло, что за зверствами стоят марионетки Аполлона, бывшего директора интерната.