Глава 13
Русалка улыбается, обхватив меня в крепкие объятия. Ее тело обмякает, в то время как руки, цепко держат спину. Я закрываю глаза. Острые капли пресной воды ударяют по лицу, вытесняя весь воздух из груди. Рыбий хвост задевает мои икры, а когти русалочьи щекотят руки.
—Цена его смерти твоя жизнь. За все нужно платить княжна. И за то, что расскажу я тебе заплатишь ты годами. Смотри же княжна... смотри, как умер в нем человек и как породил он в себе чудовище.
Вдох вырывается из моей груди и в ту же секунду, наполняется она водой озерной. Жжет область сердца, острая боль пронзает ребра. Распахнув очи, устремляется мой взгляд в темные воды, где плавает русалка. Кружит она вокруг, щиплет остывающую кожу. Пеленой затуманен мой взгляд, не видит он света белого.
Я делаю еще один вдох и в эту секунду, сердце мое делает гулкий удар. Быстро начинает стучать оно, встретившись взглядом с медовыми очами.
«Мальчишка сидит на берегу, с любопытством заглядывая в воды проклятого озера. Карие глаза его с любопытством наблюдает за чудом, о котором столько твердили в северном княжестве. Дубовый листочек плавно опускается на водную поверхность, превращаясь в маленькую золотую рыбку. Мальчик замирает, забывая как дышать. На его глазах свершилось самое настоящее чудо, а он все никак не мог в это поверить. Тянет детскую ладонь, лишь бы коснуться золотой чешуи.
—Глупый человек, зачем ты сюда пришел?— громкое шипение заполнило всю поляну. Детские руки закрыли уши. Зажмурившись, он сжался в комок, в надежде остаться незамеченным. Ведь, он не понаслышке знает о том, сколько нечисти водится в лесах Тихого омута.
Когда щиколотку коснулось нечто мягкое и пушистое, мальчишка взвизгнул, испуганно отпрыгнув в сторону. На него смотрела пара огромных, зеленых, кошачьих глаз. Моргнуло существо, дыхнуло в детское лицо затхлым дыханием.
—Глупый человек, что ты забыл на землях нашего леса?—заговорил кот низким басистым голосом, в котором проглядывалось шипение и иногда слышалось мяуканье.
—Вы...Вы кот Баюн? Верно?— мальчишка подскочил на ноги, низко поклонившись.
Кот ничего не ответил, лишь медленно облизнулся. В холку он был в несколько косых саженей, а зубы его были острее всех оружий мира.
Отошел он чуть поодаль, не сводит животного взгляда с ребенка.
—Не ешь меня, батюшка кот-Баюн. Я ...
—Знаю кто ты, —перебивает его кот, недовольно поглаживая усы,— и от того еще раз спрошу. Что ты здесь делаешь, глупый человек? Твое время еще не пришло, а ты в объятия к русалкам бежишь.
—Мой брат! Помогите ему, прошу вас! —Мальчишка снимает с плеч холщовую сумку, трясущимися руками доставая подношение. Несколько крупных рыбин аккуратно кладет он у самых лап величественного существа.—Он болен. Кашель не проходит, он все время мерзнет. Его кожа холоднее чем у мертвеца. Прошу вас, помогите, батюшка Баюн! Слышал я, что знаете вы, как мне ему помочь! У меня только он остался! Батюшка с матушкой прошлым летом погибли от той же напасти. У меня больше никого нет... возьмите у меня что хотите, да только спасите моего брата.
Трясется худое детское тело, сжимают подол дорогого кафтана. Молчит Баюн. Смотрит на мальчишку неотрывно.
—Посмотри на меня, глупый человек. Ничего мне от тебя сейчас не нужно. Потом я возьму свое. Да не от тебя, а от той, что всего злата тебе дороже будет. Поем я, глупый человек, посплю сладким сном, а потом и сказку тебе поведаю, как быть дальше.—молвил кот, принявшись за дары. Молчит мальчишка, стоит не шелохнется. Смотрят лишь детские глаза, как ест Баюн, мурлыча от удовольствия. Покончив с рыбой, заурчал кот, стал шерсть себе вылизывать.
—Не смей, глупый человек, с русалками разговаривать, пока сплю я. Уж эти рыбешки многому от меня научились, да только души губят на право и на лево. И брата не спасешь, и себя раньше времени погубишь.—молвил кот и свернувшись кольцом, задремал. Долго ли коротко, распахнул очи Баюн, стал вылизывать себя. Глядит, а юнец спит, облокотившись на могучий дуб. Там где соприкасается кожа с корой, тянутся золотые жилы. Искрится дерево.
—Глупый мальчишка. Совсем юный еще, первого десятка нет.—шепчет кот, недовольно качая из стороны в сторону мохнатой головой. Тяжело вздохнув, рычит он так, что земля под ногами ходуном заходила.—Вставай, глупый человек. Наелся я, отоспался, теперь и ты сказочку послушай.
Потирает мальчишка заспанные глаза, смотрит на кота с испугом и нескрываемым ожиданием.
—Иди сюда.—притягивает к себе кот мальчишку, вжимает в прогретый солнцем мех. Пахнет от Баюна затхлостью, мышами да полями пшеницы. Ходят сказки по народу, что обращается Баюн в обычного кота, да живет в деревнях, спит в хлеву, где мужики рожь хранят. Как зима приходит, так кормят люди Баюна, всем тем, что себе на стол поставят- как гостя долгожданного. А кот в ответ мышей ловит, да урожай хранит. Но быль все это. А явь вот она. Засыпает ребенок в пушистых объятиях, утопает в шерсти кошачьей.
Обмякает маленькое тельце, а кот знай все, мурлычет да голову детскую подглаживает. Проходит некоторое время, вот уж и солнце красное уходит за горизонт, а мальчишка все спит. Вот уж и сумерки спустились на остывающую землю, а очи детские все сомкнуты. Вот уж и звезды на небе зажглись, а кот только мурчать прекращает.
—Проснись, глупый человек. Пора тебе. Встретимся мы с тобой вновь, коль пожелаешь. Да больше окуня морского мне не неси, я больше мясо люблю.
—Но мой брат... он не продержится так долго! 20 лет для нас большой срок, хозяин полей! —По щекам мальчишки текут слезы, а он старается стоять не шелохнувшись, только трясущиеся руки выдают его с головой.
Молчит кот, сдвинув густые брови, думу думает. А как надумал, так распорядился, чтобы мальчишка дал воды братцу из озера испить. Искренние слова благодарности сыпались с детских уст, пока набирал он воду в маленький глиняный кувшинчик, который всегда носил с собой. Плакал малыш от счастья, обнимая хозяина полей, кота Баюна. Плакал он и благодарил кота за доброту его. Не видел мальчишка, что зелёные кошачьи глаза застилают крупные слезы. Не ведомо было ему, что видел кот в своей сказке тот день. Глупый человек не знал. Он просто верил и надеялся. Он улыбался и рассказывал младшему брату о том, каким добрым может быть нечистый. Он рассказывал и поил маленького мальчика из глиняного кувшинчика в котором плескалась мертвая вода.
***
Мужчина сидит у каменной печи, которую за морем прозвали камином. Неотрывно смотрит он карими глазами на то, что должно согреть его в студеную зимнюю пору. Живой огонь сыплет столб искр в воздух, пляшут языки пламени. Но не чувствует мужское тело тепло. Холодно ему лишь о мысли, что он должен сделать. В детстве, он был слишком доверчив и очень поплатился за это. Его младший брат до сих пор спит беспробудным сном в своей опочивальне не зная о том, что прошло уже 20 лет.
—Не соврал Баюн, неведомая болезнь отступила.—мужчина не отрывисто смотрит на горящий огонь, нервно дергая ногой. Время пришло. Он был глупый человек. «Тебе нужно забрать у Кощея иглу и принести мне. Тогда, я помогу полностью излечить твоего брата». Мог ли детский ум понять, что Кощей это не добрый дедушка, который выслушав его историю протянет ему раскрытую ладонь, в которой будет лежать швейная игла? В мальчишеской голове все выглядело именно так. Ведь, про Кощея, тогда, никто слышать не слыхивал. Сейчас же, имени его страшатся, стороной замок обходят.
В дверь постучали. Мужчина замер, тяжело выдохнув.
—Войдите.
—Ваше Величество, ваш конь готов к походу. Уверены, что вам не нужны сопровождающие?—служащий отчеканил вопрос, который, скорее, был риторическим. Приказ князя не подлежит повторному обсуждению.
Мужчина тяжело встал, мельком бросив недовольный взгляд на служащего. Юноша тут же вытянулся расправив плечи.
Князь медленно шел к самой дальней комнате своего замка, но с каждой секундой шаг его становился медленнее и нерешительней. В памяти раз за разом всплывали воспоминания о том, как разбился глиняный кувшин, как на долгие годы замолк маленький ребенок и как кричал юный князь. Он плакал и звал на помощь, захлебываясь в своих же слезах. С тех пор он никогда не плакал. По крайней мере, он так думал.
—Владимир, я вернулся,—с улыбкой произносит мужчина, отворяя двери спальни. Один шаг и ком встает у горла. Любимая деревянная лошадка потрескалась от частой уборки, которую князь пожелал проводить каждый день. Черные глазки потекли вниз, и казалось, что игрушка плачет. И все в этой комнате рыдало о долгом сне младшего князя. Именно сон. Князь отказывался принимать то, что его брат не дышит. Он был уверен, что спасет его от этого долгого кошмара.
—Братец, у меня так много новостей!—мужчина садится подле кровати, аккуратно взяв в руки детскую ледяную ладонь.—Ты представляешь, совсем скоро твой день рождения! В этом году тебе исполнится... двадцать четыре... брат, прошу, открой глаза. Я подарю тебе табун заморских лошадей. Ты же так любил их, помнишь? Но только если ты откроешь глаза перед своим праздником. Или хоть что-то скажешь... Прошу, Владимир.
А в ответ тишина. Только ветер гуляет по каменному полу, словно перешептываясь с мышами.
—Братец, а я еду туда, где море. Но не переживай, в этот раз поход будет не долгим. Я вернусь к следующему утру и тогда мы с тобой закатим такой пир на весь мир, что все девушки мира будут выстраиваться в ряд, лишь бы поиграть с тобой в прятки!...прости...я не знаю, что ты будешь желать, когда проснешься. Девиц распрекрасных или новых оловянных воинов. Я правда не знаю, братец. Но я буду делать для тебя все, лишь бы ты не чувствовал себя плохо. Кстати, помнишь нашу нянечку Евдокию? Она за тобой присмотрит, когда я уеду. Будь уверен, эта женщина тебя в обиду никому не даст. Я скучаю.
Еще недолгое время, мужчина раздумывал, поцеловать брата в лоб на прощание или нет, но в конечном итоге, он ушел, так этого и не сделав.
***
С могучего дуба вновь слетел зеленый лепесток, плавно парируя на водную гладь. Только теперь это чудо не приводило князя в восторг. Наоборот, вызывало только отвращение. Сев на холодную гальку мужчина устало выдохнул, зачесав длинные темные волосы в небольшой хвост. Времени подстричься у него не было, а бриться и подавно. Отрастающая щетина только придавала ему мужественности и привлекательности, о чем ни один раз слышал он от своих подданных.
—О чем задумался, князь? Не уж то отражением своим любовался? Нет? А то ты так долго на воду смотрел, что я уж огорчилась, что такой красивый, да самовлюбленный!—Звонкий девичий смех вывел мужчину из задумчивости. Черные глаза глядят на него неотрывно, скалит острые зубы в отвратительном подобии улыбки. Черный хвост плашмя рухнул на камни, когда тело русалки показалось из воды.
—Чего тебе, русалка? Не уж то не страшишься меня? Ходит молва по народу, что много мы сестер твоих изловили.—улыбается мужчина, увидев отвращение на лице нечистой.
—Может оно и так. Да только, щука малька не боится, княже. Хочу я немного жизни твоей откусить, пока всю ее ты не потерял. К Кощею, князь, направляешься?—Когтистые руки медленно ведут по нагой груди, спускаясь вниз, оставляя за собой черную полосу.
Молчит князь, крепче мешок с мясом сжимает. Ждет Баюна, виду не кажет.
—Да, жаль тебя, молодца. Коль не победишь Кощея, помрешь молодым. Красивые же детишки у тебя могли получиться. Но тебе то что? Ты же выживешь. Убьешь Кощея, отдашь иглу Баюну, а он брата твоего излечит.—звонкий смех окутал поляну, а мужское лицо зарделось. Представлял ли он о том, как выглядит его невеста? По какой-то причине детская голова запомнила отрывок фразы Баюна - «та, что всего злата тебе дороже». Часто он ее представлял. Златовласую, с зелеными глазами. Да, он мечтал, что она будет именно с зелеными глазами. Как будет целовать его опухшими от поцелуев губами . Как будет он обнимать ее по ночам, целуя округлый живот. Он мечтал, а сейчас его мечта утекала сквозь пальцы. Он может ее не увидеть, если умрет.
«Хоть бы раз...хоть одним глазочком»...—сладкие мысли дурманят голову, а сердце уносится вскачь.
—Я хочу...Могу я посмотреть на нее? Одним глазком? Прошу.— князь сам не верит в то, что говорит, но тянет руку к русалке.
—Показать не покажу.
Рука замирает в воздухе.
—Но дам почувствовать эту любовь. Покажу, как любил ты ее, а как любила она тебя. Только та, что будет сострадать нечисти, полюбит такого как ты. И раз попросил ты, то вот тебе подарок от меня: покажу тебе, как достанешь ты ее из вод моего же озера. А еще покажу, как умрет она. —Молвит русалка, принимая княжескую руку. Смеется она, утягивая мужчину в воду.
Через какое то время сидит князь на земле, взгляд на Баюна не поднимает. С кафтана стекает вода, а сам мужчина молча выжимает мокрые волосы.
—Глупый человек. Говорил я тебе, не лезь ты в эти воды.
Молчит князь, рассматривает побелевшие пряди. Не успей Баюн его вытащить, всю жизнь бы высосала русалка. Поминай потом как звали.
—Прости меня.— как юнец извиняется князь, пододвигая к коту мешок с мясом.
—Понравилось то что увидел? —Усмехается Баюн, принявшись за угощение.
— И да, и нет. Я не видел ее. Только чувствовал. Она пахнет любовью и теплом, а волосы ее мягче щелка. Я чувствовал, как все мое тело тянется к ней, желая укрыть от всех напастей и бед. То, как любил ее, до беспамятства. Безрассудно и нежно. Но мне было безумно больно. Я видел, как она умирает. Не видел ее лица, но слышал как срывается мой голос. Я не успел совсем на пару минут. Всего на пару минут.—Князь поворачивается к Баюну, попутно вставая на ноги.— Я принесу тебе иглу. Только прошу, если я не вернусь, спаси моего брата и ее. Прошу.
—Ты ее даже не знаешь.
—Мне не нужно ее видеть, чтобы знать что она дорога мне. Предначертана судьбой, так ведь говорят? Просто пообещай, что спасешь их.
Баюн ничего не ответил, лишь сжал князя в объятиях, давая ему погрузиться в глубокий сон.
***
Ночью, когда тьма сгустилась над замком, князь вошел в покои Кощея. Это была не трудно, ведь жил чародей в самом обычном замке, какой свойственен всем людям высшего сословия. Но не все, кто жили здесь, знали, что смерть поселилась в главных покоях. А может и знали, поэтому делали вид, что не замечают крадущуюся тень.
Голова князя гудела от разговора с Баюном, но он был уверен, что поступит правильно.
«—Мне же нужно только войти, убить Кощея, найти иглу и вернуться, верно? Убить чародея, что может быть проще?
—Верно.—мурчание кота отдавалось в голове гулом.
—Обязательно убивать?
—Тебе нужно убить его, чтобы получить иглу.»
Старик лежал в постели, молча уставившись в окно. Даже скрип петель не заставил его повернуть голову. Князь думал, что ему несказанно повезло, застать Кощея спящим. Взять иглу и уйти. Мужчина не любил лишних кровопролитий. Да и молва ходит по народу, что без этой иглы Кощей станет самым обычным стариком. А как известно, людям свойственно умирать. Потому, если выкрасть иглу, то не долго ему жить останется. А то, о чем Баюн молвил... кровопролитие, которое можно избежать.
—Червяк, это ты? Долго же ты за водой ходил.—скрипучий голос принадлежащий Кощею пронизывал до костей. Князь быстрым движением прижался к каменной стене, скрывая лицо от лишних глаз. Планы поменялись. Уйти из покоев, не показав лицо Кощею. А в другую ночь вернуться, чтобы завершить задуманное.
—Ты еще долго будешь стоять у стены, глупец? Я устал уже ждать! Мне превратить тебя в жабу?! Или вновь раздробить твои хрупкие косточки?! Особенно мне нравится то, как раскалываются кости ног. Хочешь, начнем именно с них? Нет? Что ты молчишь, глупец?! Сколько я раз пожалел, что взялся тебя воспитывать! Неблагодарный свин! Иди сюда!
Крик Кощея сотрясал стены, но стихал от нагрянувшего кашля.
—Иди сюда немедленно или я встану сам! Если я встану, переломанными ногами ты не отделаешься! Я сверну тебе шею, а потом вновь воскрешу!
Кровь закипала в жилах князя. Думал ли он о том, что делал в этот момент? Нет. Он видел перед глазами, как этот старик мучает ребенка. Как ломает его тело, наслаждается его муками. Видел, как умирает мальчишка, превращаясь в бездыханное нечто. У него было лицо Владимира. Он видел перед глазами, как Кощей мучает его маленького брата.
Несколько быстрых шагов, занесенный клинок и один взгляд на это отребье.
Старческая кожа местами начала гноиться, белоснежные волосы редкими пучками торчали из лысой головы, а безумные голубые глаза таращились на молодого князя. Он лежал на шелковых простынях, обсыпанный золотыми монетами и драгоценными камнями. Роскошь и смерть запечатлелись на едином полотне.
—Ты! Как ты...—с придыханием начал говорить старик. Безумные глаза блуждали по лицу мужчины.
—Тебе сначала кости переломать или сразу шею свернуть?— прохрипел князь, надавив острым клинком на грудь. Старик молчал, с сумасшедшей улыбкой всматриваясь в лицо не состоявшегося убийцы. Его лицо выражало восторг, с которым выигрывают в пари. С восторгом, когда смотрят на кусок мяса, когда ты месяц во рту маковой росинки не держал. Это был животный восторг, оттеняемый блаженством.
—Глупец... ты ведь за иглой пришел? Да будет тебе известно, только Кощей может призвать ее. Это не какой-то обычный предмет, коим можно зашить твой кафтан. Тебя обвели вокруг пальца, а ты и не понял. Моя смерть не ходит за мной по пятам, щенок. Я сам решу, когда она придет ко мне. —шепчет старик и окутанный безумием делает резкое движение вверх. Кинжал входит в гниющую плоть словно в мягкое масло. Старик улыбается, не сводя взгляда с напуганного князя. —Кощея не убить обычным клинком, запомни это на будущее. Худшая смерть это наше существование. Так что, какую смерть ты выберешь в начале? Переломать кости или сразу свернуть шею? Гонимый своей целью, верящий в правдивость слов нечистых, готовый убить за желаемое... Мой идеальный приемник... нужно лишь подтолкнуть тебя на верный путь...
Обезумевший схватил князя за правую руку, с немыслимой силой тянув к себе. Но одно резкое движение и на перину падает мертвое тело. Безумная улыбка исчезла последней, пока тело не превратилось в скелет.
Сердце князя забилось стремительнее. Что-то пошло совсем не так. И только вариант, что старик не соврал подходил под действительность. Его обманули. Двадцать лет назад, кот Баюн поведал маленькому мальчишке, что тот должен добыть главное сокровище Кощея- иглу. Когда глупый человек вырос, он знал только о том, что игла важна. Юный князь не знал, где смерть Кощея. Никто не знал. Он думал, что нужно обокрасть обычного мага, каких много на белом свете. Но сам попал в ловушку, которую поставили нечистые.
Голова разрывалась от внезапного потока мыслей. Ему говорили правду, но обвели вокруг пальца. Сердце закололо. «Тук-Тук-тук-тук-тук». Руки начали неметь, отказываясь подчиняться. «Тук-тук-тук». Князь рыщет по комнате, ищет злосчастную иглу. «Тук». Мужчина хватается за грудь, без сил падая на землю. Он лежит в кромешной тишине, сглатывая подступающие слезы. Поднимая ладонь, он делает резкое движение в сторону, достав из воздуха тонкий металл. Крупные слезы блестят в медовых глазах. Он закрывает их рукой, сжимая в кулаке злосчастную иглу.
***
Кощей прижимает к себе окровавленное тело. Мужчина кричит во все горло, а магия кружится вокруг, светясь золотыми и серебряными искрами. Вокруг него горят сотни и тысячи огней, а он прижимает к себе, один затухающий, отдающий копотью и горелой плотью. А потом, он поднимает медовый взор, полной жестокости и безжалостности. И в этот момент, мир словно захлебывается в крови».
Я резко вздрагиваю от того, что в легкие попадает чистый ночной воздух. Кружится голова, плывет земля, вертится все под ногами. На трясущихся руках, практически ползком, выбираюсь я из озера, тяжело сплевывая озерные воды. Лихорадит тело покрытое красными кровоточащими душами, стучат девичьи зубы. Солнце красное давно села за горизонт, освещает водную гладь братец месяц. Я делаю тяжелый вдох и выдыхаю густые клубы пара. Слишком уж холодно для июльской ночи. Мокрое тело пробирает жуткий холод, а ноги отказываются вставать. Стоит мне приподняться на локтях, как тело рушится на землю.
Я неотрывно смотрю на рябящую гладь, где только что была русалка.
Горькие слезы текут по холодным щекам, а потрескавшиеся губы безмолвно шепчут то, что увидели мои очи.
Слабость начинает проходить, а тело постепенно согреваться. Собрав последние силы, я поднимаюсь на дрожащие ноги. Стуча коленями, пытаюсь поймать равновесие и устало опускаю голову, чтобы собраться с мыслями. Крик застывает в горле, когда на глаза ниспадает белоснежный локон. Волосы мои стали длинными до самых колен. Словно белоснежная паутина, окутывала она все тело.
—Я заплатила большей частью жизни, чтобы узнать о его смерти. — шепот слетает с уст словно зачитывая посмертный приговор. Обхватив плечи руками, девичье тело начинает качаться из стороны в сторону, нервно стуча зубами. Голова пуста, а страх увидеть морщинистую старуху накрывает с гулом в ушах.
Я припадаю к водам озера, вглядываясь в свое отражение. На меня смотрит все та же Марья. Да только, бледна она, как мертвец. Если бы существовала Зима, как девица в белоснежных одеяниях, то именно сейчас она была бы предо мной. Голубые глаза, которые раньше можно было сравнить с морем, стали почти хрустально голубыми. Теплая кожа стала холодной и мертвецки белой. А волосы... словно прожила я несколько десятков лет, сединой поросли мои локоны.
—Марья?
Передо мной, на коленях, стоит сама смерть. Напуганная, дрожащая всем телом, с облегчением сжимающая меня в объятиях. Кощей медленно гладит мои волосы, что-то нашептывая на ухо. Голос его раздается где-то вдалеке, а мужские руки сжимают чуть сильнее обычного.
—Я в порядке... все хорошо...—шепот мой нежен, а непослушное тело делает несчастные попытки при обнять Яра. Молчит мужчина, крепчают его объятия. Того и гляди, косточки переломает.
—Я так за тебя волновался... — шепчет он, монотонно поглаживая мою макушку. Не ведомо мне, от чего в груди все сжимается. Чувство, что я хочу схватить его, закрыть от всего мира и не отпускать. В голове всплывает сказка, которую показала мне русалка. Нет, то была не сказка, а воспоминание. Сказка ложь, да в ней намек. Порой, то что происходит с нами в жизни, ни в одной сказке ни сказать, ни пером описать. Маленький мальчик, который всей душой надеялся. Юноша, что до последнего ждал. И мужчина, что до последнего верил. Это все он. Человек, что лишился души. Кощей, живая смерть, что с нежностью целует мои щеки и глаза, плавно переходя на сухие потрескавшиеся губы.
—Княжна моя, идем домой... все будет хорошо...—с улыбкой произносит он, а сам не отводит взгляд от белоснежных волос.—Идем домой. Тебе нужно отдохнуть.
Только сейчас, замечаю я, что чуть дальше от нас стоят служивые, тихо ждут указаний. Вооруженные, они не шелохнутся, смотрят куда-то вдаль, стараясь не смотреть на нас.
—Берендей,—его распоряжение заставляет выпрямиться как генерала, так и других служивых,— осушить озеро.
Жестокие слова звенит в моих ушах. Его люди не медлят, сразу приводят приказ в исполнение. Чародеи чертят проклятые круги, шепчут заклинания от которых воздух наполняет паром и гарью. Служивые достают из походных мешков сети, закидывая невод.
—Яр, прошу! Не надо! Я сама за ней пошла! Давай поговорим! Прошу тебя, давай вернемся домой и сделаем вид, что ничего не произошло?— голос мой дрожит, а пальцы цепляются за его накидку.
—Мое слово закон, Марья. И даже с тобой, он не подлежит обсуждению.—тяжело выдыхает он, щелкнув меня по носу.
Шелковые простыни неприятно царапают кожу, оставляя после себя подобие мурашек. Шепот прислуг похож на скрип половиц, который все не смолкает. Только Дуняша все молчит, недовольно ставя на столик новую порцию горячего, унося уже остывшее. Роль прислуги домовой явно не по душе, но она терпеливо молчит, стараясь не обратить на себя гнева Кощеева. А он, в последнее время, и вправду, не в лучшем расположении духа. Это чувствуется по тому, как ведет себя замок. Постоянно снуют туда сюда нечистые, облаченные в обычных людей. Рябит в глазах и вижу я, как волоски они за собой хвосты змеиные. Слышу, как стучат свиные копыта и острые зубы. Но рябь спадает и передо мной вновь улыбающиеся люди, с легким румянцем на щеках и нежной улыбкой на устах.
—Вот только еду на тебя переводит, на непутевую! А ты все виду не кажешь, сильной притворяешься! Уже второй день пошел, а ты все с кровати не встанешь.— бронится домовая, меняя в вазе завядающий букет полевых ромашек.
—Дуня, а что стало с Владимиром?
Звонко бьется фарфоровая ваза, привезенная из-за моря. Волосы домовой, словно языки пламени, взметнулись вверх и через секунду, оказалась девушка на моей постели, с силой зажимая мне рот рукой. Озирается по сторонам, тяжело дышит домовая, мечется напуганный взгляд.
—Замолчи, дура! Запрещено нам говорить о том дне! Ох, омут, за что мне это?! Молчи, княжна, да не вздумай об этом спрашивать! Даже у стен есть уши, а они все рассказывают тем, кому это будет нужно! Потому, не доведи до беды!— гневно шепчет Дуня, аккуратно убирая ладонь с моих губ. Собирает она осколки, бормочет себе под нос проклятия, отворачивается от меня. Не заметно стирает слезы с пухлых щек, шмыгает носом.
—Дуня...
—Замолчи!
—Можно, я тебя обниму?
Вопрос мой вводит ее в ступор. Она так же молча подходит ко мне и так же молча заключает в объятия. От домовой пахнет теплом и деревом. Всхлипывания переходят в рыдания, а рыжие волосы медленно тускнеют, становясь тепло-медного оттенка.
—Мальчики...мои бедные мальчики...я не углядела... я...я так перед ними виновата... если бы я только знала, что так все получится!
Скребутся мыши в подполье, шумит бескрайнее море, разбиваясь о скалы. Крупные слезы высыхают мгновенно, как только в комнату входит он. И весь мир замолкает, ожидая его приказа.
—Марья, поужинай со мной.