Пролог
Князь Тихомир сидел во главе большого стола, задумчиво потирая переносицу мозолистыми пальцами. Мужчине было лет 30 от роду, но после недавних событий, голубые глаза потемнели, а в волосах появилось несколько седых прядей. Он был словно старец, в чужом, еще молодом, теле. Плечи, облачённые в тёплый темно-синий кафтан, резко вздрагивали, когда из его лёгких вырывался сдавленный кашель. По телу вновь прошёлся спазм от острой боли после сегодняшнего падения.
Князь обязан слышать свой народ, особенно тогда, когда их голоса кричат о помощи. Порой, эти крики были сродни болезни- где вспыхивала одна горячая точка, так рядом вспыхивала другая. По княжеству быстро разрастались слухи о том, что смерть на их земли повадилась. Лесу тому, уже ни одни лета насчитывают, тих был, и ребёнка не обидит. Да в последнее время, люди стали в большом количестве пропадать. А кто искал их, не воротились вовсе. Кто то утверждал, что это проделки старухи-травницы, что живет на окраине леса. Мол, девицы тревожили ее тем, что не переставая аукались да песни напевали, до тех пор, пока лукошки не будут до краев полны ягодами-грибами. А кто иной, утвержадал, что этот все Леший пакостит. Не любо ему, что княжеская дружина в его лесу порядок наводит. Вот и губит народ, отравляя землю-матушку. Много люди говорят, много слез льют, но никак изловить ирода не могут. Уж и посылали дружину к старухе и к Лешему- не нашли никого. Словно, ничего не происходит в лесах княжеских. Но когда ты вырос среди этих могучих сосен, с матушкой и батюшкой за дровами ходил, да землянику собирал, то слышал, как лес поёт. Звонко, протяжно. Крона деревьев, словно пропитавшись солнцем летним, пела сказания свои о зверушках, сказочных реках и яблочках-молодильных. А сейчас, поди в лес тот и услышишь, что лес по другому речи свои молвит. Раньше, песни он пел, а сейчас не поёт боле. Стонет, словно жгут его изнутри, да без огня. Топят его, но без воды. Лес продолжал расти, мертвой изгородью продвигаясь по землям княжеским. Уж и вырубали его, и колдунов посылали- тщетно, а люди все гибнут. Народ днями и ночами плачет, выйти из домов боится. И все на князя глядят, помощи просят.
А Тихомир и рад бы помочь, но как избавить от того, чего никто не видел и не слышал. Как иголку в стоге сена искать.
Отправился он с дружиной в поход . Лес весь обошли, а нет ничего. Деревья все также стоят, трава растёт. Но смутило князя то, что птицы петь перестали и деревья илом поросли. Болел лес. Почва стала другой: появились растения, которых не было раньше, плоды антоновки выросли до размера мужского кулака, а речка, что текла рядом, потекла в обратном направлении.
— За что ж так земля гневается...— сухо произносит князь, перетирая меж пальцев фиолетовые листочки диковинного растения. Стебля у цветка нет. У самой земли растут фиолетовые листья, размер с ладонь, а чуть выше, на мизинец, парит маленький желтый цветок с красной ягодой в середине.
Знахарь, который всегда ходит в составе дружины, сел рядом и достав из дорожной сумки небольшой ножик, принялся собирать растение в льняной кулёк.
Последовав за руслом реки, путники вышли на большую поляну. В самом сердце леса оказался огромный дуб. Дерево не росло ввысь. Ветви его раскинулись в разные стороны, словно волны омывают верхушки других деревьев. Листья не пропускали солнечные лучи, в которых поляна и не нуждалась. Река перетекала в озеро, в котором плавали чудные зеленые рыбки. На глубине ярко мерцали золотые кристаллы, свет которых, освещал всю округу. Подул лёгкий ветерок и с дуба, плавно спустился листок на гладкую поверхность чудного озера. Стоило листку дубовому коснуться воды, как обратился он в рыбку. Среди княжеских людей повисла гнетущая тишина. Любой их них знал- ничего прекрасного в этом обращении нет и так быть не должно. После осмотра местности оказалось, что внутри дерево пустое и пустота его, уходит глубоко в землю. Тихомир осторожно провёл ладонью по коре могучего дерева. Там, где только что была рука мужчины, один за одним вспыхивали золотые прожилки. Словно вены, вились они от самых корней, уходя в ветви. За спиной послышался всплеск, и из вод озера показалась девица. Волосы ее были белокуры, как снег, а глаза черны и бездонны. Свет в них не отражался, и в какой-то момент, можно было подумать, что глазницы пусты. Девица улыбнулась, обнажая ряды острых зубов. Пристальные взгляды ей нравились.
— Гости пожаловали. Да не простые. Что княже, люба я тебе?— вытащив на берег руки и подперев молодое личико, она обвела глазами всю дружину, понемногу задерживая взгляд на каждом. На одном из молодцев оскалилась, чуть шипя, поморщилась, высовывая иссине-чёрный язык длинной в одну пядь. Вспомнив о важном госте, сразу же заулыбалась, рассматривая князя.— Что ж...— промолвила девица, убирая ниспадающие волосы чёрными когтистыми руками.— Правду народ молвит. Князь красив. Черны волосы, румян, губы красны. Живой... А я красива, княже?
Девица опёрлась на руки и одним лёгким движением, вылезла на берег. Чёрные когтистые руки, как болезнь, тянулись к белоснежному девичьему телу. Нагую грудь прикрывали волосы, которые паутиной вились к рыбьему хвосту.
— Люба я вам!— Восторженно захлопала в ладоши русалка, попутно ударяя хвостом о водяную гладь. Оцепенение войска княжеского дорогого стоит. —Князь, хочешь сказочку послушать? О том как сгинешь ты и весь род твой.
— Молчи русалка. Нет ничего красивого в роду нечисти вашей! Не были бы вы под защитой водяного, давно бы весь ваш народ рыбий истребил.— Тихомир кривится, чуть отходит от берегов озера. Всем известно- с нечистью вводиться не стоит.
—Водяного...—Русалка усмехается, а после еще больше заливается ядовитым смехом.— Да в гробу ваш водяной! Смерти не подвластны лишь мертвые, а вижу я, что ты ее как огня, князь, боишься! А еще, вижу, что будешь ты всю жизнь молить о смерти, будет она тебе слаще жизни твоей и умрешь от руки нечистого! Умирать будешь ты с улыбкой на своих красивых устах, а волосы твои, что были раньше черны как ночь, поседеют от ужаса, в которым будешь доживать свой век!— она вновь засмеялась, наблюдая за реакцией князя. Мужчина побледнел, скулы были крепко сжаты, а взгляд неотрывно смотрел на ее хвост.
Все молчали. Было лишь слышно, как от движений в озере, вода ударяется о каменистый берег.
Неожиданно, девица вскидывает руки вперёд, словно приглашая принять объятия. Ласковые слова слетают с ее уст, мелодичные и обволакивающие разум. Замолк весь мир, погружаясь в туман, в котором была только она- любящая, готовая дать ласку и покой.
— Да будет тебе известно, княже, что за все стоит платить. За правду своя цена и считай, за это мы в расчёте.— Тихомир приходит в себя уже в тот момент, когда до вод озера остаётся шаг. Цепкие когти хватают его за икру и резким движением опрокидывает на земь. Удар вышел болезненным, тяжёлое тело плашмя падает на берег, усыпанный камнями и острыми палками. Одну из них, более острую и увесистую мужчина схватил для защиты. Но стоило ему взглянуть в ее лицо, все стало ясно. Русалка и не стала бы атаковать князя. Она не на столько глупа, чтобы охотиться за крупной рыбой.
— Князь!— юнец, один из дружинников, подбежал сразу же, пытаюсь поднять мужчину.
—Назад!— выкрикнул Тихомир, но было поздно. Как только отрок оказался в зоне досягаемости, русалка схватила его за руку и утянула в воду.
Дружина среагировала моментально, разом выходя из под действия колдовства. Достав мечи они двинулись к русалке, но та лишь крепче вцепилась в тело служивого, который барахтался в ее смертельных объятиях.
—Пусти его нечистая!— вперёд выходит Илья-богатырь, князь соседних земель. Приехал он с сыном своим, к брату названному, в горе поддержать. Богатырь грозно поднимает свой меч, а русалка все глаз не сводит с его лица, нервно мельтеша хвостом по озёрной поверхности. Мужчина делает еще шаг вперед и нечисть заливается шипением.
—Равноценный обмен. Я правил не нарушила. Жизнь за жизнь.— девица резким движением впивается в шею юноши, который не переставал бороться за свою жизнь. Раздаётся противный хруст и вода постепенно приобретает алый оттенок. Мужчина обмякает, его грудь опускается, душа покидает тело, которое теперь дёргается в судорогах. Кажется, что он еще жив, что ему можно помочь. Но это лишь тело, мышцы которого сокращаются в ледяной воде.— Он вам все еще нужен? Совсем позабыла, что мы так не играем. Вы, княже, так расстроили меня своими словами, что я совсем запамятовала с ним поиграть! Могу вернуть, мне он больше не нужен.
Она улыбается кровавыми зубами, среди которых остались кусочки плоти.
— Да чтоб ты сгинула, исчадье тьмы! Матушка земля не возьмёт твоё тело, а душа будет обречена на муки и страдания!— знахарь на секунду замолкает, глядя в чёрные глаза. Ее не страшит смерть. Она уже мертва. Утоплинеца. Конечности русалок были чёрными, потому как после смерти в воде, кровь переставала в них циркулировать. А потом и все тело становилось иссине-чёрным. Эта же, умерла совсем недавно- еще походила на человека.
— Все свидитесь на калиновом мосту.— сухо молвит русалка, глядя снизу вверх из под белоснежных волос. Если не видеть, что произошло, можно было подумать, что пару застали за купанием в озере, а юнец поранился о камень, торчащий с глубин. Но все понимали, внешность- обманчива.— Пора тебе княже. Колокола звонят, а ты мысли бутылкой глушишь.
С этими словами она нырнула в озеро, утягивая за собой тело.
Суматоха поутихла, а князь не двигался с места. Он все еще сидел на каменистой гальке, сжимая кровоточащую рану на ноге. Во время падения боль была не такой резкой, но теперь, нога горела. Когда его взгляд переметнулся с водяной ряби на место ранения, казалось, что в глазах потемнело. Острыми ветками оказались осколки человеческих костей, а в руке он до сих пор сжимал человеческое ребро, на котором остались фрагменты плоти крестьянских людей.
Тихомир медленно открыл глаза, когда ко лбу прикоснулась детская ручка. Старшая княжна была маленькой копией отца. Порой,князь ловил себя на мысли, что уж сильно она на него похожа. И лучше бы она родилась мальчиком.
В отличии от младшей дочери, Марья не могла вовремя промолчать. В ней была женственность, но она все никак не могла понять, почему к Мирославе все тянутся. Все было просто- старшая княжна была слишком взрослой. Когда их матери не стало, мир будто пошатнулся. Марья была первым ребёнком и не было ясно, как ее воспитывать. Не хотелось, чтобы она хлебнула горя в своём будущем, поэтому, приходилось вдалбливать ей с первого раза. Но что-то, все таки раздражало князя, когда он видел, как Марья спокойно читает книгу, сидя в углу своей комнаты. Он любил ее, безусловно, но все же...
А Мира была улыбчивым солнышком, она была податлива, не спорила. Слушалась любого слова отца не переча, в то время как Марья была полной противоположностью. Мира грезела о любви и совсем не думала о княжестве, а сестра, в ее возрасте, постоянно изучала своды законов и владение мечом. Марье пришлось слишком рано повзрослеть. Улыбка на ее лице появлялась все реже. У неё был характер отца. Тянулась к справедливости, была слишком упёртой для женщины. А князь знал, что в малой степени здесь есть и его вина. Марья постоянно ходила за ним. На военном собрании- старшая княжна уже изучает карту. Верхом на лошади- ее белоснежный конь уже запряжен. На тренировки с мечом- Марья уже машет им во всю. И каждый раз смотрит на отца с таким обожанием, словно он для неё герой. А он и хотел быть героем, и уж точно не хотел, чтобы его девочки жили в страхе перед тем, что повадилось в их лес.
—Папочка...— Марья вновь коснулась кафтана мужчины, отчего тот вздрогнул, отделавшись от нахлынувших воспоминаний.
Князь устало улыбается своей десятилетней дочери, когда та сообщает, что время ночной сказки.
Они следуют по большим коридорам в горницу, где стоят две детские кроватки. Мирослава уже давно спит, отвернувшийся носом к стене. Сказки отца для неё были как посторонний шум, мешавший спать. Поэтому, младшая княжна старалась уснуть раньше, чем сестра отправиться в комнату отца за сказкой на ночь.
—Устроилась хорошо?— мужчина получает положительный кивок головы, а после, начинает ведать о своих приключениях в детстве, о том, как он с Ильей выслеживал Лешего и как им за это, от самого же Лешего, попадало.
Марья то и дело хмурилась, расспрашивая отца, как же изловить хранителя леса и как он выглядит. Когда отец рассказывал о своём детстве он часто приукрашал, чтобы позабавить старшую дочь. В такие моменты она заливалась смехом, а ее темно-синие глаза озарялись маленькими задорными искорками. Марья походила на отца, но в такие моменты казалось, что они были совсем разными. Он никогда не смеялся так заливисто и простодушно.
—Какой мы можем сделать вывод из моего рассказа?— Тихомир всегда спрашивал об этом, укрывая дочку пуховым одеялом.
— Что не нужно злить Лешего!— Марья сияла. Для неё сказка на ночь была глотком свежего воздуха, когда она могла смеяться и чувствовать себя любимым ребёнком. Отец добавлял смеха только тогда, когда повествование не доходило до нечисти. После этого он был серьёзен.
— Сказка ложь, да в ней намёк, моим девицам урок.— Именно такой фразой князь заканчивал свои истории.
— Пап, а если я увижу нечисть, как лучше всего его победить?
Мужчина оторопел, провалившись в сегодняшнее воспоминание. Он мог помочь тому дружиннику, но глядя в глаза той русалки, мелькали лишь слова о его смерти. А тот юноша... если бы на его месте была его Марья? Его воинов обучают быть самоотверженными. Быть воинами. Они- мечи их княжества. Они, а не его Марья, которая совсем недавно путалась в подолах его кафтана.
— Если увидишь нечисть- беги.
—Я люблю тебя, папочка.— старшая княжна сильнее кутается в пуховое одеяло, взглядом провожая уходящего отца. Смотрит на него и надеется, что князь ответит тоже, что отвечает Мирославе. Но нет. И в этот раз, Тихомир ничего не говорит, закрывая за собой дубовую дверь.
Единственное, что успокаивало князя, так это то, что лес находился на расстояния суток верхом. На следующее утро пришли вести о том, что недалеко от озера видели огромного волка на задних лапах, тащившего овец из деревни неподалёку. Местные этим же утром обьявили охоту. Через пару часов стало известно, что дюжина крепких мужиков сгинуло, а вой волка стало слышно все громче и чаще у домов местных жителей. Если деревня осуществит еще одну вылазку в лес, это может обернуться катастрофой. Поэтому, снарядив коня и собрав дружину, князь поцеловал еще спящих дочерей и отправился в путь.
Уже вечерело, когда они зашли в лес. Минуло несколько часов. Как бы не шли поиски, но найти нечисть не получилось. Илья то и дело бранился, пиная очередной цветок марозницы. Это растение появилось совсем недавно, но уже все знали- встретить его на пути к несчастью. Этот цветок был посланником смерти, что рос на мертвой земле. Там, где растёт марозница была пролита кровь. Белоснежный бутон, отдалённо напоминающий прострел раскрытый имел яркие красные вкрапления. Словно капли крови на снегу.
Деревья встретили Тихомира лёгким приветствующим покачиванием, тишина растворилась топотом мужских сапог и громкой брани, когда на середине пути кто-то из дружинников наступил в вязкую субстанцию. Князь опустился на корточки, собрав немного грязи меж пальцев, растер принюхавшись.
— Можем заканчивать поиски людей.— сухо произносит он, указывая на небольшой участок земли впереди. Вся поляна была покрыта марозницей, но больше всего она вилась у небольшого покатого холма, который отдавал смердящим трупным запахом.
Стоило приглядеться и стало ясно, что деревья качались из-за глубоких следов, разламывающие ствол насквозь. Трава, до сели имеющая ярко зелёный цвет, стала чёрной с багровым оттенком. Среди белоснежных в красную крапинку цветов, текли маленькие багровые ручейки. В некоторых местах, ручеёк изгибался, оббегая рванные куски плоти. Смердящие, они лежали абсолютно везде.
— Глянь... шевелиться плоть то!— один из дружинников отшатнулся, указывая пальцем на кусок тела. Но стоило ему приглядеться, как лицо позеленело и мужчина, зажав рот рукой, удалился в сторону. Мясо уже кишит личинками-падальщиками. Чуть поодаль, там, где марозница белеет интенсивнее, возвышается гора из тел крестьянских мужиков. Точнее, того что от них осталось. Такое зрелище и врагу не пожелаешь. На самом вверху трупов, раскинув руки лежал совсем юный малец. Лет 15 от роду. Рыжие волосы пропивавшись кровью, приобрели ярко-винный оттенок, лицо застыло в немом ужасе, а глаза закатаны так, что и радужки не видно.
За спинами послышалось лёгкое шуршание подола юбки, а затем, топот сменяющийся на бег.
Тихомир в последнюю секунду хватает женщину за плечи. Откуда появилась, почему слышно не было- не ясно. Она не молода, глаза уставшие, плечи покатые, а волосы рыжие.
— Откуда?! Звать как? Что тут забыла?!— Тихомир встряхивает хрупкое тело в руках, привести в чувство, а она тянется вперёд. К чаду своему. Кричит, вырывается. Руки к мертвому тянет, рыдает навзрыд. Нет слов таких, чтобы описать горе матери, потерявшей своего ребёнка.
— Добрыня! Сыночек! Да что ж это делается-то!— причитает та, вырываясь из рук княжеских. Ногти ее впиваются в кожу на щеках своих, оставляя кровавые полосы. Раздаётся истошный крик, разрывающий сердце на кусочки. Только спустя время она обмякает, трясясь всем телом.
Тихомир медленно поглаживает ее за плечи, осторожно передавая в руки дружинникам. Только хотел князь указание дать, в деревню отправляться, как слышит голос детский и в жилах кровь его стынет. Резко обернувшись, он замирает, забыв как дышать. На трупах лежит истерзанное девчачье тело Марьи и кличет его. Жалобно и протяжно. Стоило сморгнуть и видение пропало. Только княжна ни куда не делась. Стоит позади него, дышит тяжело, детскими ручками обхватив меч кладенец.
— Что ты здесь делаешь?— срываясь на крик, Тихомир быстрым шагом приближается к дочери. Как она пришла сюда, зачем, чем думала. Но одна ее фраза рассыпает его гнев мгновенно, пробирая до ужаса.
— Ты меч свой забыл...— мямлит княжна, трясущимися руками протягивая холодный металл.
Тихомир ударят ладонями по бокам и замирает. И вправду, кладенец-то дома оставил. Но стоило князю взгляд перевести на дочь свою, как гнев и страх захлестнули его разум с новой силой. Перед глазами все стоял тот дружинник, который просто хотел помочь, а после, видение сменялось на новое. Старшая княжна среди горы смердящих трупов.
— Ты знаешь, что нельзя ходить за мной! Ты прекрасно знаешь это и ослушалась!— кричит он, а после хватает ее за локоть и тащит в сторону деревни. Княжна не упирается, а волочится следом, тихо всхлипывая.— Как ты добралась сюда? Как нашла нас?!
— Я сразу за тобой поехала. Мирослава дома осталась, нас дожидается. По деревням слух ходил, что ты с дружиной в лес направился. Вот я и пошла по следам коней наших. Случайно с женщиной этой столкнулась, мы и пошли вместе.
Она мямлит, а князь взрывается от гнева.
— Не пристало княжне мямлить! Да и как посмела ты сестру одну оставить?!— он резко дёргает дочь вперёд и они выходят из леса. Дружина стоит, не шелохнётся, головы опустив- не вмешиваются и слова сказать бояться.
— Я волновалась за тебя.
— Тут могло быть опасно!
— Ты ничего не сказал нам об этом! Я думала, что ты просто объезжаешь свои земли! Ты сам говорил, что первая полоса леса, что ближе к деревне, безопасна! Да и как ты без меча своего?!— Марья еще громче хнычет, с силой закусываю губы. Не пристало женщине голос на мужчину повышать.
Не знает княжна, что давно уж лес не безопасен. Знала бы, может и дома бы осталась. Да запретил князь во дворе своём о лесе говорить. Не хотел он, чтобы дочки от кошмаров мучались.
— Я не обязан перед тобой отчитываться! А ты должна была сидеть дома, да за сестрой смотреть! Тебя никто не просил мне помогать. Непутёвая девка. Своевольничать...— князь отпускает дочь, быстрым шагом удаляясь к своей дружине.
— Папочка, я же люблю тебя! Прости, прости меня пожалуйста! Да глупа, но я места себе не находила!
Старшую княжну нельзя было назвать глупой. Она была юна. А ещё она была маленькой женщиной, которая любила. В тот момент не думала Марья, что свита князя и есть меч его, а отправляется он не на смотр княжеских территорий. Она просто искренне любила и так же искренне волновалась. А когда любишь, в трудную минуту о себе не думаешь.
Она стоит на опушке леса со слезами на глазах, часто моргая и судорожно втягивая носом воздух. Князь оборачивается к ней вполоборота и сухо произносит то, от чего сердце старшей княжны ломается на кусочки.
— Не нужна мне любовь твоя. Только уважение. Ты моей любви, Марья, не заслужила. Как научишься князя своего слушать, так и поговорим о любви твоей.
Старшая княжна вся дрожит, словно ее ударили хлыстом. Мир в этот момент погас, а звуки растворились, оставив только тишину. Она быстро трет красные глаза, сдерживая поток слез. Не пристало княжне плакать.
Не слышит она глухого рычания за спиной. Не слышит как зовет ее отец. Весь мир заглушает острая боль в сердце, котора сменяется на тяжёлый удар по позвоночнику.
Воздух пропитан затхлостью и кровью, а земля покрывается инеем, в надежде что этот смрад не коснётся ее владений. У самого уха княжны раздаётся глухое рычание. Она в ужасе оборачивается, не в силах сдвинуться с места. Горло сдавил ужас. Рыжеволосый парень, волосы которого приобрели винный оттенок. Тело уже начало разлагаться, плоть отваливалась, обнажая кости и внутренности. Вместо человеческих зубов торчали острые клыки в несколько рядов. Когти, грязные от запекшейся крови, рассекающим движением прошлись в пяди от лица княжны.
—Упырь...— только и смогла вымолвить Марья, как на ее кафтан упал кусок мяса кишащими опарышами. Живой мертвец, нечисть, что никогда не выходила за окрестности леса.
—Марья, беги!— Тихомир за считанные секунды оказался рядом.
Рубящий взмах мечом пришёлся упырю по латеральной области шеи, разрывая сухожилия и с хрустом пробивая ключицы. Мертвец согнулся, рухнув на четвереньки. Княжна очнувшись от оцепенения, кричит, интуитивно прикрываясь руками. Тихомир отталкивает дочь в сторону как раз в тот момент, когда нечисть протягивает к ней когти. Дружина подбегает вовремя, оттаскивая княжну и направляются к живому мертвецу.
Весь мир смешался... детский плач, крики дружины и женский голос, полный надежды.
—Сыночек! Добрыня!— женщина бежит к своему мертвому чаду с распростертыми руками. На лице ее блаженная улыбка, слезы счастья бегут по материнским щекам. Она все ещё верит. Она мать. Она любит.
Дружина перехватывает ее, но рука, все ещё тянется к своему детищу. Раздаётся хруст и громкий крик. Женская кисть остаётся зажатой меж острых зубов юнца, который одаривает всех присутствующих окровавленной улыбкой.
—Добрыня! Это я, милый! Радость моя, пусти маму свою!— она улыбается, умоляюще смотрит на сына и лицо ее теряет рассудок. Чёрная вязь, как паутина, растёт от места укуса по ее руке, тянется к локтю. Трупный яд, от которого нет лекарств. Стоит ему достигнуть сердца, как быстрая смерть становится спасением.
Любовь ее погубила.
Воздух рассекает лезвие кладенца, прорубая локтевой сустав. Обрубок женской руки постепенно исчезает во рту полным острых зубов, который не перестаёт улыбаться. Он улыбается и тогда, когда его тело обволакивают языки пламени.
—Свидимся на калиновом мосту...—мертвец рычит, как зверь, что захлёбывается в своей крови. Земля от его крови чернеет, отравляясь от своего же детища.
Княжна стояла в стороне не шелохнувшись. Глаза ее неотрывно смотрели на пожирающее пламя. Пальцы ее побелели от того, с какой силой она сжимает кладенец. После того дня, старшая дочь князя стала отрешенной, не разговорчивой. Она запиралась в тереме и подолгу читала книги, прячась от всего мира. Под ее пуховыми подушками не лежали боле бусы для гаданий. Теперь там лежал небольшой резной нож, за который княжна хваталась от каждого шороху.
Но что больше всего беспокоило Тихомира - она не смеялась. Марья потеряла свой детский звонкий смех. Взрослый в детском теле.