Kim

ТЭХЕН

— Мистер Ким, последний вопрос, обещаю.

Красивая женщина улыбается мне, и я заставляю себя улыбнуться в ответ.

Я даже не помню, какой журнал она представляет.

Тренер, несколько парней из команды и я уже час отвечаем на вопросы, и я на грани того, чтобы выбежать из этой чертовой комнаты.

Я всего лишь футболист... Мне не нравится быть «говорящей головой».

— Так вам нравится Лос-Анджелес?

Я моргаю, откидываясь в кресле.

— Мне здесь нравится. Это мой родной город, здесь моя семья. И у меня потрясающая команда, одна из лучших, за которую я когда-либо играл.

— Приятно слышать. Желаю вам всего наилучшего в следующей игре.

Ее взгляд медленно пробегает по моему лицу, и она облизывает губы.

Я видел этот взгляд слишком много раз.

Я могу читать знаки, узнавать язык ее тела.

Трахаться с репортером — это то же самое, что трахаться с няней моей дочери.

Этого никогда не случится.

— Спасибо, мисс Данн. — Говорит тренер. — Было приятно пообщаться с вами, но завтра нам нужно выиграть игру. Мне нужны мои ребята на поле.

Болтовня заполняет комнату, стулья скребут по полу, и несколько прерывистых вздохов исходит от меня и вратаря команды, Марека Вавро. Мы обмениваемся взглядами и хихикаем, вставая со своих мест.

— Интересно, наступит ли день, когда мне действительно понравится с ними разговаривать. — Говорит Вавро.

— Я занимаюсь этим уже четырнадцать лет, и все еще ненавижу. — Говорю я, когда мы выходим за дверь.

— Ты не помогаешь, знаешь это?

— Правда? — Я смеюсь, и он подталкивает меня локтем. — А я-то думал, что помогаю.

— Ни в малейшей степени. — Вавро оглядывает меня с ног до головы, его рот кривится в ухмылке. — Мисс Данн пускала на тебя слюни. Просто так.

— Я не интересуюсь. Просто говорю.

— Не знаю, она точно умеет двигаться. Всегда такая чопорная и правильная, на сто процентов профессионал. — Говорит он, вздергивая брови. — Но не сегодня. Мне кажется, она запала на тебя.

— Ты все не так понял, приятель.

Я качаю головой и открываю дверь в раздевалку.

У меня нет времени на это дерьмо; мне нужно сосредоточиться на завтрашней игре.

Она должна быть идеальной.

— Я знаю эту схему, Ким. Такие девушки, как Аутум Данн, напоминают мне акул. Они видят свою добычу, преследуют ее, а потом, блядь, заглатывают целиком. Ты даже не заметишь этого, пока она не набросится на тебя, поверь мне.

— Ну, я тоже знаю эту схему. Так же я знаю, чего хочу. И это не она.

Вавро задумчиво смотрит на меня, а потом начинает ухмыляться.

— Справедливо. Мне нравится, что ты уравновешенный. Огромное отличие от некоторых, которые были у нас в команде. Ты мне нравишься, Ким.

— Ты мне тоже нравишься.

Дверь с грохотом закрывается за нами, и мы расходимся к своим шкафчикам.

Может, Вавро и прав насчет репортера, но моя голова уже слишком занята тем, что в моей жизни появилась еще одна женщина. От которой я не могу убежать, просто выйдя из комнаты.

Как теперь все будет? Этот вопрос закрался в мою голову вчера вечером, и я не смог от него избавиться, хотя и пытался.

Я ее босс. Я отец ребенка, за которым она присматривает.

Я брат ее лучшего друга. Последнее — просто помеха, я бы не стал принимать это во внимание, если бы решил ее преследовать.

Но я не буду. Мне придется разбираться с последствиями траха с няней моего ребенка.

Ту самую няню, которая живет в моем доме и которую я должен видеть каждый день.

Это подтолкнет ее к увольнению, а я не хочу этого для своей дочери.

Бездумный трах не стоит того, чтобы разрушать счастье Нини.

***

— Твой стадион такой большой. Он большой и такой красивый. — Говорит Ниннин, как только я вхожу в дом. Она бежит мне навстречу. Я ставлю свою спортивную сумку на пол, ловлю ее на руки, крепко обнимая. — Не могу дождаться завтрашнего дня, чтобы вернуться.

— А я не могу дождаться, когда ты увидишь, как я играю. — Я целую ее в щеку, отчего она хихикает. — Но я немного запутался. Когда ты это видела?

— Дженни отвела меня туда после школы. — Восклицает моя дочь, обвивая руками мою шею и прижимаясь щекой к моей. — А еще она купила мне мороженое. С клубникой.

— Конечно. Ты обвела свою няню вокруг пальца.

— Нет.

Нини внезапно надулась, сведя брови вместе. Она наклоняется к моему уху и понижает голос.

— Дженни чем-то расстроена. Она говорит, что это ерунда, что она просто плохо спала, но я не думаю, что это правда. Может, мы сможем ее развеселить?

Развеселить ее? Я понятия не имею, как она теперь будет вести себя рядом со мной, но, думаю, я могу рассчитывать, что она сдержит свое обещание и не будет говорить со мной ни о чем, что не касается моей дочери. И это отстой.

— Папочка? — Две теплые ладони обхватывают мое лицо, и я встречаю взгляд Нини. — Мы можем развеселить Дженни? Пожалуйста?

— Конечно. У тебя есть что-то на примете?

Потому что я уверен, что мои предложения никому не понравятся.

— Ты лучший. — Шепчет она, а потом целует меня в щеку.

Если бы она знала, что причина плохого настроения ее няни — я, она не была бы такой доброй.

Возможно, она бы тоже перестала со мной разговаривать, просто чтобы преподать мне урок.

Мне следует научиться держать свои руки при себе.

Будем надеяться, что это не будет неловко. Меньше всего мне хочется, чтобы Нини что-то заподозрила, почувствовала напряжение между мной и Дженни.

— Боже мой, Нини, ты не должна была этого делать.

Чем ближе я подхожу к гостиной, тем отчетливее их слышу.

Еще один неуверенный шаг, и мой взгляд падает на Дженни, сидящую на диване с Ниннин на коленях.

Моя дочь играет с волосами Дженни, накручивая ее локоны на пальцы.

В ее глазах столько обожания, что это сбивает меня с толку.

Неужели я готов рискнуть ради того, чтобы увлажнить свой член?

— Я хотела заставить тебя улыбнуться. Папа помог мне в этом. — Нинр смотрит на меня с милой улыбкой, а затем возвращает свое внимание к Дженни. — Мне нравится, когда ты улыбаешься, и я уверена, что мой папа чувствует то же самое.

Взгляд Дженни на мгновение переходит на меня, притворяясь абсолютно равнодушным. Она кивает и тут же отводит взгляд. Значит, я буду получать молчаливое обращение. Ну и жизнь.

— Что мы будем смотреть? — Спрашиваю я, опускаясь на диван.

— Может, посмотрим «Frozen II»? Пожалуйста? — Нини сжимает руки в кулаки, округляя глаза. — Пожалуйста, папочка?

— Сколько раз мы уже его смотрели?

Я ухмыляюсь, придвигаю коробку с пиццей поближе к себе и открываю ее.

— Пять. — Она ухмыляется, заставляя Дженни фыркнуть. — Но я так люблю Эльзу.

— Как хочешь, малыш. — Говорю я ей, а потом смотрю на Дженни, которая уже держит в руке пульт. — Можешь, пожалуйста, включить его?

Она встречает мой взгляд и снова просто кивает. Я должен быть счастлив, что она держит дистанцию, но я не хочу, чтобы все было так. Я не хочу, чтобы между нами был такой ледяной холод. Я не хочу, чтобы она меня игнорировала.

Позже в комнате появляются две плачущие женщины. Нини сидит между мной и Дженни, опираясь на мое плечо и всхлипывая. Ее няня ведет себя более сдержанно, вытирая пальцами слезы на лице. Я кладу руку на плечо дочери и притягиваю ее ближе.

— Ты ведь знаешь, что с ними все в порядке?

— Я знаю... но это все равно соооооовсем плохо.

Она всхлипывает громче, пряча лицо в моей футболке.

Я улыбаюсь и качаю головой, переводя взгляд на Дженни.

Она чувствует это и украдкой бросает взгляд в мою сторону.

— Ты впервые смотришь это? Дженни?

На ее ресницах блестят слезы, но по тому, как расширяются ее зрачки, я понимаю, что ей не нравится, что я навязываю ей разговор.

Не то чтобы меня это волновало.

Я хочу, чтобы она поговорила со мной.

— Нет.

Она снова сосредотачивается на экране.

— Тогда какое у тебя оправдание для слез?

В следующий раз, когда наши глаза встречаются, она смотрит на меня.

Ее румяные губы складываются в очаровательную гримасу, и она в отчаянии щелкает языком.

— Мне очень жаль, что я такая... эмоциональная. — Это ее укол в мой адрес. Наверное, она думает, что у меня камень на месте сердца. — Я постараюсь лучше скрывать свои чувства.

— Я этого не говорил.

— О, ты, конечно, сказал. — Ее губы дрожат, и вдруг она улыбается. — Ты был очень убедителен... в душе.

Я сузил глаза и уставился на нее в замешательстве. Я ожидал, что она упомянет о прошлой ночи, на кухне. Но не это. Что она имеет в виду?

— Тебе стоит подумать о звукоизоляции. Это может пригодиться, когда ты будешь принимать душ.

Она слышала меня? Знает ли она, что я дрочу? Называю ее по имени? Ее нужно отшлепать, чтобы преподать ей урок. Все, что происходит в стенах моей спальни, остается там, Дженни.

— Ты говоришь загадками. — Бормочет Нини, отодвигаясь от меня и скрещивая руки на груди. — Может, хватит? Я не понимаю.

— Конечно, милая. — Дженни улыбается мне, наслаждаясь моим шокированным состоянием. — Мои губы закрыты.

Ее губы закрыты?

Они будут закрыты, когда она будет сосать мой член, умоляя дать ей еще... Иисус, блядь, Христос.

Мне нужна куча льда, чтобы остыть.

Последнее, что мне нужно, это чтобы Нини заметила мой стояк.

Я встаю и без лишних слов направляюсь на кухню.

Я прислоняюсь к стойке и смотрю перед собой. В голове всплывает образ Дженни с прошлой ночи, и мои вены мгновенно нагреваются. Она чувствовалась невероятно в моих объятиях; ее кожа была такой мягкой и шелковистой, а эти чувственные бедра и ее запах полностью ослепили меня. Я хотел только одного: попробовать ее на вкус, заставить ее захлебнуться моим членом, а затем утопить его в ее соках. Я так сильно этого хотел, но... не мог.

Вернувшись в гостиную, я смотрю на Нини и Дженни на диване. Моя дочь прильнула глазами к телевизору, держа в руке кусок пиццы. Ее няня наблюдает за мной, и довольная ухмылка на ее губах говорит обо всем. Ей нравится доводить меня до раздражения и чертовски возбуждать. Я испытываю искушение вернуться в свою комнату и заняться собой. Я просто хочу отпустить все, как пела гребаная королева Аренделла. Просто двигаться дальше и отбросить все в сторону.

Но ее образы в моем сознании делают это абсолютно невозможным