Глава 4.1 Почему, почему, почему
«Выжить любой ценой» — это известный как в Китае, так и за рубежом фильм о выживании, рассказывающий историю нескольких исследователей, оказавшихся в бескрайнем лесу после крушения вертолёта. Под руководством непобедимого главного героя Бэй Гэ они в течение 40 дней преодолевают горы и леса и, следуя по реке, в конце концов дожидаются спасения.
Крайняя опасность, изнуряющее путешествие, эффект подвесного моста...
Разве это не идеальная возможность, чтобы сломить психологическую защиту И Ваня, допросить его и заложить в его подсознание установку «нельзя раскрывать секрет Чи Цзися»?
Только когда И Вань будет психологически полностью измотан этим сценарием, он сможет воспользоваться уязвимостью и активировать систему «сюжет во сне», чтобы воздействовать на его подсознание.
Гениально, просто гениально.
Чи Цзися подумал, что он просто непобедимый маленький гений.
Он пролистал список актёров и в итоге решил сам вселиться в универсального бога выживания — главного героя Бэй Гэ. А И Ваня он отправил на роль третьего мужского персонажа — слабого и болезненного учёного.
Третий мужской персонаж — археолог в команде, эрудированный, но занимающийся исключительно интеллектуальной работой. Он хромой, слабый, а его знания в археологии никак не помогают выжить. Чи Цзися был уверен, что эти 40 дней во сне оставят у И Ваня яркие воспоминания.
Он слегка улыбнулся, переполненный уверенностью.
И удовлетворением от шалости.
План завершён. Чи Цзися поднялся, чтобы почистить зубы и умыться, но обнаружил, что Дин Бехан стоит у двери общежития. Дин Бехан пристально смотрел внутрь, уголки его рта были холодно поджаты.
— Откуда у тебя этот горшок с орхидеей?
И Вань проследил за его взглядом и слегка удивился.
— На обочине подобрал, — сказал он.
Говоря это, И Вань провёл пальцами по листьям растения. Он заметил, что, когда он прикасался к ним, взгляд Дин Беханя на него изменился: от настороженности и удивления — к какому-то сдержанному и мрачному раздумью.
В этой задумчивости постепенно начали угадываться еле заметные признаки гнева, вызванного обманом, и ещё более холодный, пронзительный взгляд.
И Вань: А?..
Он обернулся и посмотрел на своё растение. Цветущее белыми когтистыми цветками, оно выглядело совершенно спокойно. Безмолвно купаясь в лунном свете, оно казалось одновременно пугающим и прекрасным — словно зловещая, но чарующая улыбка.
— И Вань, — в этот момент заговорил Дин Бехан, — Брат Лю предложил нам вместе поучаствовать в одной программе на выходных. Реалити-шоу про выживание на природе, будет прямой эфир. Мы пойдём вместе — заодно разберёмся с недоразумениями, которые появились в горячих темах. И Цзян Бэй тоже будет там.
Его голос больше не звучал раздражённо и искренне, как раньше. Теперь он стал вежливым, но словно за маской.
— А, Цзян Бэй, — услышав это имя, И Вань никак не отреагировал.
— Насчёт вас с Цзян Бэем, брат Лю хочет, чтобы вы уладили недоразумения в эфире. Он уже согласовал с агентом Цзян Бэя сценарий для примирения, — сказал Дин Бехан.
Тут И Вань слегка нахмурился, но в итоге ответил:
— Спасибо. Я завтра сам поговорю с братом Лю.
— Угу, — коротко ответил Дин Бехан.
Он вновь бросил взгляд на ту самую орхидею, к которой прикасался И Вань. Когда он снова посмотрел на него, в уголках его губ появилась холодная улыбка:
— Надеюсь, мы хорошо сработаемся на шоу о выживании.
И Вань кивнул. В этот момент Чи Цзися, уже умывшийся, подошёл к ним:
— Сяо Дин, не приставай к Сяо И, уже одиннадцать.
Внезапное обращение по прозвищу. Если что-то кажется странным — значит, тут что-то нечисто.
Сказав это, он обнял И Ваня за плечи и с многозначительной улыбкой посмотрел на него:
— Пошли, нам бы сегодня по-ра–нь–ше лечь спать.
Дверь закрылась перед глазами Дин Беханя, скрыв за собой и бледные, почти призрачные цветы. Но он не ушёл в свою комнату, а остался стоять, прислонившись к стене, не сводя взгляда с комнаты И Ваня.
Спустя долгое время он холодно усмехнулся.
— Если бы не эта зловещая орхидея, которую я только что увидел, я бы чуть не попался на удочку И Ваня.
Какой ещё «невинный прохожий»? Разве наивные обыватели заводят чёрную орхидею, да ещё и прикасаются к ней... без малейшего вреда?
Чёрная орхидея — зловещее растение, произрастающее в местах, пропитанных тьмой и злом. Она любит тень, питается страхами и амбициями. Она разжигает в человеке жадность, подталкивает к стремлению к власти, соблазняет обещаниями силы — и в итоге питается его душой и кровью.
Ведь быть человеком — значит почти наверняка иметь амбиции. А если они есть — она тебя рано или поздно ранит и подчиниит себе.
Как человек может быть полностью без амбиций? Разве только если он абсолютная «солёная рыба» — тот, кто мечтает только о стабильной работе с девяти до пяти и бездумном существовании.
Но в этом мире не бывает одновременно и полностью пассивных, и при этом осторожных людей.
А И Вань спокойно гладил эту орхидею, будто это просто послушный питомец... Существо, которое в бесконечных копиях мира выживания могло подчинить себе всё живое, сейчас безвольно лежало у него под рукой, будто давно и жестоко им приручённое, и даже не осмеливалось его укусить или соблазнить.
В туалете он был обманут. И Вань обвёл его вокруг пальца. — подумал Дин Бехан.
И был в этом абсолютно уверен. Он сдержал раздражение и начал хладнокровно продумывать дальнейшие шаги.
А может, использовать реалити-шоу про выживание, чтобы избавиться от него?
Он не потерпит, чтобы им кто-то манипулировал. Его судьба принадлежит только ему, а не каким-то силам.
Но... получится ли?
Этот вопрос так и остался без ответа, затаившись в глубине его души в эту тёмную, зловещую ночь.
А в это время, с другой стороны, Ань Елинь, закончив телефонный разговор, вернулся в гостиную и увидел, как в коридоре Дин Бехан смотрит на комнату И Ваня. Его взгляд был холодным, с ноткой убийственного намерения.
Словно хищник, ведущий ночную охоту и выжидающий добычу.
Внутри у него мгновенно зазвенел тревожный колокол, он нахмурился.
Неужели...
Он недобро интересуется И Ванем?.. ♂
***
А И Вань в это время ощущал от Чи Цзися тепло — словно летнее солнце.
— И Вань, давай пораньше спать, — сказал Чи Цзися, помогая ему застелить кровать. Он сел на край кровати, болтая ногами, и улыбнулся.
Он заметил, что И Вань смотрит в одну точку в комнате, нахмурившись, словно размышляя о чём-то.
Он смотрел на расписание Чи Цзися.
Чи Цзися нахмурился.
Неужели И Вань догадался, что у меня есть скрытые мотивы?
Но И Вань отвёл взгляд от листа с планом. Хотя слова Дин Беханя и тревожили его, он знал, что завтра днём Чи Цзися уходит на съёмки.
Чи Цзися даже во сне готовится к работе. А брат Лю просил его больше думать о командной работе... Как товарищ, он не может стать обузой для человека с мечтой.
— У тебя ведь впереди много работы, да? — сказал И Вань Чи Цзися.
Тот замер на секунду, его глаза с поволокой опустились, и он с натянутой улыбкой ответил:
— Хе-хе, да какая у меня может быть работа?
— Съёмки. Разве не так? — сказал И Вань. — Я тоже пораньше лягу, чтобы лучше вписаться в твой график.
Когда он лёг, то заметил странное выражение на лице Чи Цзися — будто что-то в нём надломилось.
«Неужели это лицо... такое у Чи Цзися, когда он растроган?» — с удивлением подумал И Вань.
Он добавил эту мысль в свой мысленный блокнот, а перед тем как закрыть глаза, повернулся к Чи Цзися и с улыбкой сказал:
— Удачи на съёмках, постарайся.
Он почувствовал, как Чи Цзися снова вздрогнул.
Похоже, Чи Цзися и правда очень чувствителен к доброте и легко ею тронут.
Но, впрочем, это даже хорошо — с таким человеком, как Чи Цзися, которого легко растрогать, отношения в команде наверняка будут теплее. А значит, и его собственная работа в Iris5 может продлиться подольше.
Он просто хотел спокойно жить в группе.
Хотя... участие в реалити-шоу с Дин Беханем всё же вызывало у И Ваня лёгкое беспокойство.
Он почти не имел опыта выживания на природе. Единственные два случая — участие в соревнованиях по спортивному ориентированию и второе место на городском турнире по альпинизму во времена средней школы.
Может, стоит в ближайшие дни почитать немного материалов, чтобы не опозорить команду.
К тому же, там будет и Цзян Бэй.
***
Когда И Вань уже крепко уснул, Чи Цзися смотрел на его спину, укутанную в одеяло.
Этот силуэт должен был быть тонким, пушистым — словно маленькое беззащитное животное. Но сейчас в глазах Чи Цзися он казался горой.
— Ну и пусть, — сказал Чи Цзися системе. — Какая разница, что он там думает? В системе...
Он главный герой сна. А И Вань — всего лишь хромой второстепенный персонаж.
Он закрыл глаза и при помощи щупалец системы втянул сознание И Ваня в мир сновидения.
Сознание И Ваня ощущалось как комок ваты: мягкий, пушистый, слегка отстранённый. Когда Чи Цзися «тянул» его, это походило на то, как если бы тянул за ушко кролика — тёплого и безвредного.
Это даже заставило Чи Цзися, готового к столкновению с чем-то неведомым, почувствовать себя так, будто он ударил кулаком по вате.
Хотя... в самой глубине этого пушистого комка будто бы скрывалось что-то тёмное... Но Чи Цзися лишь мельком это заметил и тут же втянул его в свой сон.
***
И Вань очнулся от холода, почувствовав, как по лицу его бьёт холодный ветер.
Он открыл глаза и увидел, что находится у подножия обрыва. Рядом с ним лежали ещё двое. Вдалеке виднелись ещё две расплывчатые фигуры, что-то обсуждавшие. Ещё дальше — обломки вертолёта, разбившегося при крушении.
Он моргнул, и в его голове вдруг вспыхнули воспоминания и навыки — будто бы его, но в то же время чужие.
Он — археолог, специалист по оценке живописи и каллиграфии, знаток исторических артефактов. Настоящий интеллектуал, стопроцентный теоретик. Из-за несчастного случая с детства слаб и болезненный, хромает, а характер у него резкий, с другими в команде ладит плохо.
Он очень чувствительный, завистливый по отношению к здоровым и более успешным людям. Стоит кому-то его превзойти — даже если это совершенно логично — он теряет равновесие, начинает завидовать, страдать и впадать в мрачные мысли.
Если кто-то затмевает его, он готов возненавидеть этого человека, в крайних случаях даже начинает желать смерти сопернику — и полностью погружается в самобичевание, разочарование в жизни и тягу к саморазрушению.
И Вань, в чью голову система Чи Цзися сейчас с силой вдавливает это «прошлое», мысленно: Что?..
Что это за чувство — зависть?
Он не понимал, почему, но чувствовал, что эта история не должна быть его. Слегка растерянно он думал:
Он ведь просто хочет спокойно работать в институте, жить по графику с девяти до пяти, и главное — чтобы институт не закрыли.
Если же институт и правда окажется под угрозой, возможно... он и применит кое-какие методы.
Даже внутри фильма Чи Цзися, даже в этом вымышленном мире, И Вань не мог заставить себя превратиться в одержимого завистью карьериста. Он по своей сути — «солёная рыба», а не завистливый борец.
Человек не может сыграть то, чего никогда не чувствовал.
Тем временем золотой палец (магическая система, внедряющая сценарий в сознание) дрожала от усилий. Она никогда раньше не сталкивалась с актёром с такой нулевой способностью к сопереживанию.
Хотя у него был самый высокий показатель актёрского мастерства из всех, что система когда-либо видела. Настолько высокий, что казалось — актёрское мастерство и реальная жизнь у него слились в одно целое.
Стиснув зубы, золотой палец продолжил внедрение, теперь просто вталкивая базовые навыки и знания. Эмоции просто невозможно было «загрузить»!
Тем временем Чи Цзися, в образе главного героя «Бэй Гэ», обсуждал сюжет с главной героиней фильма. Но в голове раздался голос системы:
— Похоже, с загруженным миром что-то не так... Он расшатывается, нестабильный. Такого ещё никогда не было.
— Ничего страшного, запускай, — беспечно сказал Чи Цзися. — Впервые используется режим «двойной совместной игры», вот и нестабильность. Я своей выдающейся актёрской игрой заставлю И Ваня полностью вжиться в этот мир.
...А потом — полностью сломаю его изнутри, и посею в его сердце семя... нет, установку на то, чтобы хранить мой секрет!
Чи Цзися был уверен: у него получится.
И Вань потирал голову, слегка ошарашенный, и наблюдал, как к ним идут мужчина и женщина, проснувшиеся раньше. Они уже о чём-то говорили, а теперь приближались к нему и двум другим. Он поднял взгляд — перед ним стоял красивый молодой человек с мечтательными, слегка лукавыми глазами. Прищурившись, И Вань машинально пробормотал:
— Чи...
Чи кто?
Он замер. Не мог вспомнить оставшиеся два иероглифа.
Чи Цзися, наблюдая, как И Вань держится за голову, внезапно почувствовал, как в нём пробуждается лёгкое, зловещее удовольствие.
Сейчас, оказавшийся в его мире И Вань, выглядел растерянным, мягким, чуть заторможенным.
И... немного простодушным.