Последняя мелодия

Настоятельно рекомендуется к прослушиванию:

Nothing is Lost — Luca Fogale

***

1

«Когда хочешь в кого-то влюбиться, узнай мелодию его сердца. Не всегда ей суждено удачно совпасть с твоей».

Ванс слышал эти слова с детства. Бабушка часто делилась с ним историями молодости, приплетая безумные приключения и любовь с первого взгляда. Она играла на скрипке, потом садилась возле Ванса и, отдав ему музыкальный инструмент, просила что-нибудь исполнить.

Сначала он плохо справлялся: то поднимал скрипку не так, то неудачно проводил смычком по тонким струнам, то забывал ноты и начинал заново. Бабушка его не ругала. Она только смотрела на внука водянистыми глазами, трепала его по светлым волосам и просила не расстраиваться...

И однажды у него наконец получилось. Музыка полилась из-под пальцев, выныривая и танцуя вокруг, словно ласковая птица. Ванс помнил тот день как наяву и вспоминал до сих пор.

Он сидел на веранде коттеджа, где провел с бабушкой последние четырнадцать лет за игрой на скрипке и беседами, листал нотную тетрадь и записывал новые идеи для музыки.

Ванс любил ее сочинять. Придумывать песни для тех, кто часто заказывал их у него. Порой то были друзья или знакомые из музыкальной Академии. И Ванс соглашался. Его музыка парила в воздухе, будто солнечный луч. Невесомо искрилась нотами и струнами. Но он понимал, что никогда не сможет вложить в музыку столько души, сколько могли бабушка и... Ненси.

Та самая скрипачка, которую он видел в Академии чуть ли не каждый день. Когда здание пустело, и студенты разбредались по домам, Ванс убегал к Музыкальному залу, где она играла по вечерам. Он сжимал в руках старую скрипку, — любимицу бабушки, — с которой он не смог расстаться.

Деревянная, тонкая, покрытая лаком, она блестела в лучах уходящего солнца, пока Ванс следил за Ненси, мечтая когда-нибудь вложить в души людей то, что могла вложить она.

Ненси носила только платья. В горошек, клетку, полоску; с кружевами, оборками, воротничками, — он любил их все до единого, как и ее саму. Ванс хотел поделиться с ней скрипкой, вернуть ее академическую на место, — их меняли часто, сдували все пылинки. 

Но его, родная и особенная, так легко лежала в руке и красиво пела, что невольно хотелось попросить Ненси сыграть что-нибудь душевное и теплое, чтобы музыка обрела душу, как человек.

Однако Ванс не решался подойти к ней. Казалось, Ненси ускользнет от него сквозь приоткрытое окно музыкального зала, не оставив и шанса даже на крошечный диалог. Он мечтал, наблюдал за ней с безопасного места; глаза его искрились от восхищения, а смелости на большее не хватало.

На веранде было тихо. Птицы шебуршились над головой в изумрудной листве, колокольчики колыхались над дверью, и по округе разливалась «музыка ветра». Тихая и спокойная, отдаленно напоминающая его скрипку. Ванс скосил на нее взгляд. 

Скрипка стояла в углу, на металлической подставке и поблескивала в свете уходящих солнечных лучей. Вансу не требовалось слов, чтобы рассказать окружающим, насколько она хороша, — скрипка начинала петь высоким, ярким голосом, и все вопросы отпадали сами собой.

Ах, если бы он только мог отдать ее Ненси и послушать ту музыку, что она сможет сыграть на его старой «подруге»! Но ему оставалось лишь наслаждаться отдаленным, ненавязчивым общением без слов и мечтать о том, чтобы Ненси когда-нибудь его выслушала.

2

В тот же самый вечер, — когда солнце готовилось заползти за горизонт, как большая рыжая кошка, — Ненси сидела на диване в гостиной и переключала каналы на телевизоре.

По ее сжатому, сморщенному выражению лица, прищуренным глазам, сухим губам, бледным щекам, все обитатели дома понимали, что ее лучше не трогать. В пустоватой комнате эхом разлетались булькающие щелчки пульта.

Пока домочадцы суетились на кухне, занимаясь приготовлением ужина, Ненси обдумывала последнее выступление на сцене Академии. Вспоминала, как галдела толпа, как громадные прожекторы освещали темно-бордовые шторы, а за кулисами тревожились перед дебютом участники.

Она не помнила, каким по счету этот концерт числился в ее жизни. Зато почти для всех, кто тогда шебуршился за тяжелым занавесом, такой прорыв стал первым. 

Какая ирония судьбы! Новички позволили мастеру продемонстрировать им ее решающий, последний рывок в карьере скрипачки. 

Сердце ухало в пятки при одной мысли о завершившемся жизненном этапе. Чем заниматься дальше? В какую сферу деятельности пойти? Все только усугубилось, а времени оставалось так мало, пока Ненси была еще нужна зрителям, работодателям, да даже себе самой.

Очередной канал оказался пустышкой. Ненси щелкнула по упругой кнопке, и на экране возникли два лица в саже, осунувшиеся, среднего возраста. В глазах сияла радость. Прочитав новостную строку, Ненси в ужасе отшвырнула пульт и забралась под плед с головой, чтобы ее рыданий не услышали близкие.

«Пожар на N-стрит. Пламя охватило комплекс за считанные минуты. Пострадавших нет. Пожарные оперативно спасли всех, находящихся в тот момент в здании».

Как жгло внутри, стоило ей увидеть, что кого-то ожидало счастье в конце туннеля!

В конце туннеля, поглощенного огнем и болью.

Она не смогла выбраться из такого. Ее не успели спасти. Но почему?! Что она сделала не так? Забинтованная рука отдавала покалыванием, жжением, пульсацией кожи.

— Вам просто восхитительно повезло! — пел ей дифирамбы лечащий врач. — Все заживает быстро, да нет же, стремительно!

Куда там, заживает... Как он мог нести такую чепуху?

Приподняв край пледа, Ненси сделала дырочку со стороны спинки дивана. Ей стало нечем дышать. Легкие стягивало от колючей боли. Она заплакала. Навзрыд. Громко и тревожно. Дрожащими пальцами прижала к себе плед и почти зарычала.

— Ненси, о-о, моя милая!

Услышав, что в гостиной появилась мама, она вскочила с дивана и помчалась на второй этаж. Поврежденная рука болталась сбоку. Ненси захлопнула дверь собственной спальни и почувствовала, как спина покрывается потом.

Как они могли оставить ее здесь?.. Почему не убрали?!

У длинной дверцы шкафа стояла скрипка. Ничем не прикрытая, протертая от пыли и, казалось, совсем новая. Слезы душили. Комок жгучей ярости подступал к горлу. Хотелось лезть на стену и выть. 

Ненси подхватила скрипку левой рукой и с ожесточением стукнула ее о шкаф. Дерево заскрипело, пошло трещинами, часть музыкального инструмента отвалилась и болталась на струнах, как марионетка в лапах создателя.

Ненси тяжело дышала. Она знала, что позже поймет, какую глупость сотворила, как знала и то, что в те минуты кроме этого ничто не спасло бы ее от безумия. 

3

Ранним утром следующего дня Ванс спешил в Академию. Ненси должна была играть часов с девяти в том же музыкальном зале. Его занятия начинались позже, и свободное время как раз позволяло немного послушать пение скрипки Ненси. Однако напротив зала не было прежней толпы, никто не глазел сквозь стеклянную дверь, стоя на цыпочках. 

Войдя внутрь, Ванс так и стоял один посреди полупустого помещения. Инструменты закрыты в чехлы, стулья расставлены на своих местах.

Возможно, у Ненси изменилось расписание? Странно, что об этом не говорили в коридорах, не шептались, передавая друг другу свежие сплетни. Обычно более «преданные» поклонники следили за каждым шагом Ненси и были готовы даже прогулять занятия ради того, чтобы лицезреть ее игру. Ванс же предпочитал наслаждаться музыкой и не вызывать дискомфорта у той, от кого захватывало дух.

Он сел на один из стульев возле входной двери, достал из чехла любимую скрипку и вышел в центр невысокой платформы. Повернушись к панорамному окну, что выходило на цветущий сад во внутреннем дворике Академии, Ванс поднял скрипку. 

Ненси тоже так делала: в интервью она часто рассказывала, что такой подход помогает ей сосредоточиться. Услышав об этом в первый раз, Ванс попробовал сам и больше не пользовался душными аудиториями как раньше.

В музыкальном зале было светло и тихо, занавески колыхались от прохладного ветра. Скрипка Ванса наконец зазвучала. Поначалу робко, затем все смелее и смелее, — звонко, живо, ярко, словно цветок, пробудившийся от ночного сна.

Ванс увлекся музыкой настолько, что не заметил тихо хлопнувшую дверь и легкий скрип стула. Он погружался в мелодию и трепетал от предвкушения, как покажет ее полному залу зрителей, своим друзьям и... Ненси.

Не в силах устоять на месте, Ванс начал пританцовывать. Он развернулся на ходу и открыл глаза, чтобы не споткнуться. Тогда-то его взгляд и выловил наблюдающего за представлением посетителя. Ванс сразу прекратил играть и опустил скрипку в недоумении. 

На него смотрела Ненси. Та самая скрипачка, чью музыку он любил столь сильно и нежно. Она сидела на пластмассовом стуле, облокотившись на спинку и расслабленно съехав с нее. На плечах чернел пиджак, не подходящий ей по размеру. Но ее, кажется, это не заботило.

— Извини, Ванс, я не хотела тебе мешать, — сказала она, откинув волосы назад.

Неужели он не спит, и Ненси зашла послушать его музыку и даже не ушла? Она наверняка считала ее не до конца удачной и хорошо написанной, в сравнении со своей. Но Ненси молчала, ожидая, пока Ванс очнется и заговорит.

— Ненси?.. — Он вдруг понял, зачем она скорее всего ждала, пока он пританцовывал по округе. — Я сейчас уйду. В зале никого не было, и я подумал, что смогу занять его на полчаса.

— Не нужно, Ванс, — пробормотала Ненси.

Она была в привычном платье. Белом, легком и воздушном, — словно спустившееся с небес облако. Только черный пиджак портил нежность ее повседневного образа.

— Ты замечательно играешь. Верю, что у тебя все получится с большой сценой. — Ненси улыбалась, но в глазах плескалась печаль.

Ванс спустился с платформы и зашагал к ней, сжимая в руке скрипку и смычок. Ненси съежилась и будто эмоционально отдалилась с его приближением.

— Что-то не так?

— Спасибо, что ценил мою музыку и ходил на мои маленькие сольные концерты в этом зале.

Она обвела глазами помещение, словно всматриваясь в детали и пытаясь запомнить любую мелочь.

— У тебя грустный вид, и говоришь ты как-то по-другому. Что случилось, Ненси?

Она вздохнула.

— Я забираю документы сегодня.

Ванс опешил. Сел рядом с ней, но спросить что-либо теперь боялся.

— Я пока никому не говорила, — призналась она. — Можешь так не смотреть? Я не подопытный кролик, чтобы пожирать меня с потрохами.

— Прости. Я не хочу лезть в душу или вдруг ранить тебя.

Ванс сделал паузу на секунду. Глаза Ненси метались по залу в поисках того, за что можно зацепиться.

— Я не знаю, что побудило тебя уйти из Академии, но... Правильным ли решением это будет для тебя? Что ты чувствуешь?..

Ненси вдруг посмотрела на Ванса. Их взгляды врезались друг в друга, словно два неумелых птенца. Воздух между ними блестел от солнечных лучей и золотистой пыли. Было тепло, но в душе Ненси застыл холод.

Она глянула на скрипку Ванса и крепче сжала ручку сумки здоровым запястьем. Слезы душили, сжимали грудь, но Ненси не позволяла себе давать слабину и показывать настоящие чувства. Ей становилось от них некомфортно, будто то были не те ощущения, что она хотела бы испытывать сейчас.

— Я много чего чувствую... — бросила она. — Но знаю, что решение неизбежно.

— Надеюсь, у тебя все сложится благополучно. Твоя музыка — глоток лекарства для моего сердца.

Стоило ему признаться в столь очевидном, как Ненси открыто заплакала. Отчего-то казалось, — Ванс не осудит ее. Поймет ее боль и разочарование, пустоту, что осталась в душе зиять черной дырой.

Пока она вытирала слезы платочком, Ванс молчал и наблюдал за ней с волнением.

Что могло вывести ее на такие эмоции? Что произошло в жизни известной скрипачки?

— Прости... — шепнула она. — Дело в том, что...

— Ненси! Ты не обязана рассказывать мне об этом! Пожалуйста, не заставляй себя.

Ванс без стеснения сжал ее ладонь. Ненси дернула спрятанной под пиджаком рукой.

— Нет, все хорошо... — Она выдавила улыбку, но получилось неважно. — Я... я больше не смогу играть. Не смогу взять скрипку. Не смогу выступить на концерте. Не смогу услышать собственную музыку вживую. Не смогу, не смогу, не смогу...

Ванс почувствовал, как ее боль отражается от стен и проникает в самое его сердце осколком печали. Он потянулся к Ненси и обнял крепко-крепко, словно мог унять страдания и забрать часть из них себе.

— После пожара моя рука дрожит, пальцы не сгибаются, как раньше, мне больно держать смычок...

Внутри Ванса все похолодело. Вот почему Ненси не появлялась в колледже, вот почему больше не давала интервью, хотя обожала делиться опытом...

— Мне так жаль, Ненси, — произнес он, боясь причинить еще больше мучений.

Что-то порывалось помочь ей, но... как он мог это сделать? Он не вернет ей уверенность и здоровье руки, так что он должен предпринять, чтобы Ненси снова почувствовала себя небесполезной?

Он вспомнил слова бабушки в детстве. В голову пришла первая мысль. Как Ванс подумал, — она была самой удачной из всех, что пришли бы позже.

4

На площади по утрам серые дома казались оранжевыми от недавно проснувшегося солнца, что целовало их, будто собственных детей.

Ванс держал руку Ненси, нес скрипку в чехле и взглядом скользил по округе, пытаясь найти подходящее место. Люди собирались в кучки, пили кофе в кафе перед работой, ели выпечку или завтракали на открытых пристройках. Но Ванс хотел отвлечь их всех от привычных дел и удивить тем, что покоряло его до глубины души.

— Куда мы идем? — робко поинтересовалась плетущаяся позади Ненси. Она еле поспевала за его бурным нравом и быстрыми решениями.

Ванс не ответил. Его идея станет для нее сюрпризом.

Он наконец увидел нужную лавочку. Посадил на нее Ненси, открыл чехол и достал скрипку, что заблестела в лучах красивым отполированным деревом.

— Какая твоя самая любимая песня из созданных тобой? — спросил он у Ненси. Та лишь хлопала покрасневшими глазами.

— Что ты собираешься делать, Ванс?

Он ждал ответа.

— «Последняя мелодия», — шепнула Ненси и поджала губы от понимания, как абсурдно это прозвучало.

— Хорошо.

Ванс поднял скрипку, смычком провел по струнам, и музыка полилась так же естественно, как и всегда.

Легкая, воздушная, но обремененная печалью на этот раз. Она порхала ласточкой, танцевала и пела голосом девушки, что выступала в местном кафе на праздничном вечере. Она оживала и искрила, дышала и кричала, плакала и смеялась. Улыбалась, прямо как Ненси, услышав собственно сочиненную мелодию.

Люди собирались вокруг. Сначала несмело. Потом стали подтягиваться дети, что вели за руку родителей. Все слушали с интересом и рассматривали Ненси и Ванса, явно гадая, почему он играет один. Они молчали, но на лицах сменялись десятки эмоций.

Ванс закружил на месте, прикрыл глаза, отдавшись музыке. Скрипка не подвела его вновь. Стала самым лучшим другом и помощником. Поддержала и позволила помочь израненной душе.

Мир замер. Лишь солнце поднималось все выше и выше, то скрываясь за облаками, то танцуя вместе с остальными на площади.

Ванс не видел людей. Не видел, как те дышали в ритм с музыкой, слившись с ней воедино. Он хотел показать «Последнюю мелодию» такой, какой показала бы ее Ненси, если бы стояла сейчас на его месте.

Ванс открыл глаза, когда понял, что увлекся и может потерять равновесие.

Ненси смотрела на него, улыбаясь сквозь слезы, текущие по ее розовым щекам. Ей больше не было больно, а печаль растворилась в дивной, родной музыке, что превратилась во вторую душу.

И люди прикоснулись к этой душе своими: кто-то разбитой, кто-то счастливой, кто-то потерянной. Скрипка все пела, а Ванс скользил смычком по тонким струнам, увлеченный неожиданной радостью Ненси. Они рассматривали друг друга, словно впервые. Словно раньше не пересекались и не слышали мелодии своих скрипок и сердец.

Когда музыка погасла в уличном шуме, на секунду повисла тишина. Люди ожидали продолжения, но убедившись, что оно не последует, разразились аплодисментами.

Один из мальчиков, стоящих в первом ряду, подбежал к Вансу и тыкнул указательным пальцем на Ненси.

— А почему эта девочка не играла с тобой? — спросил он хлюпающим от восторга голоском.

Ненси выдохнула и напряглась. Ванс улыбнулся и громко крикнул всем собравшимся:

— Прозвучавшая композиция называется «Последняя мелодия», и ее автор — эта девушка — Ненси. Мой учитель, мой друг, мое вдохновение. Она позволила мне понять, что я готов бороться и совершенствоваться, чтобы однажды, прямо как она, выйти на большую сцену. Ненси удивительная, прекрасная. И, знаете, сегодня она сказала, что верит в меня. Это было лучше любого подарка. О большем я и не мечтал.

Ванс улыбнулся Ненси, а та плакала, не сдерживая рыданий и эмоций. Душа расцвела, а сердце трепетало в груди. И пусть она не могла играть, сказанные Вансом слова тронули ее глубже бесконечных концертов, гастролей и выступлений.

В нее давно верили все, но когда ее карьера рухнула, они сдулись, как воздушные шарики. Ванс же был рядом, смотрел на нее и до сих пор верил. И Ненси теперь тоже начала верить.

— Это потрясающе! — выкрикнул кто-то.

— Восхитительная музыка! Мой искренний восторг для Ненси! С этого момента вы мой кумир! — И множество других пожеланий.

Кто-то подбежал за автографом. Ненси кое-как выводила их левой рукой, но Ванс все время стоял неподалеку. Не портил момент, что растопил лед и уничтожил холод в ее душе.

— Ваша музыка прекрасна. Как долго вы ее писали?....

Ненси дрожала от счастья. Она еще долго отвечала на вопросы, принимала похвалу, но когда люди побежали по своим делам, и толпа разбрелась по площади, она подошла к Вансу.

— Сегодня лучший день в моей жизни. Спасибо тебе. За все.

Ненси поцеловала его в щеку, взяла за руку и достала свою, правую, из-под черного пиджака, перебинтованную и больную. Она больше не боялась казаться уязвимой, ведь поняла, что сила в ней самой.

— Моя бабушка всегда говорила, что сердца людей поют собственные песни. Некоторые совпадают, некоторым — не по пути. Но в твоей музыке я нашел островок спокойствия. Она навсегда останется внутри меня, как нечто светлое и прекрасное.

— Ты сыграл даже лучше меня. Думаю, никто бы так не смог.

Они посмеялись с теплотой.

— Как считаешь, у наших сердец одна и та же мелодия? — спросил Ванс, волнуясь услышать ответ.

— Похожей точно не найти.

В ту минуту он понял, о чем именно рассказывала бабушка, и что она хотела до него донести.

И влюбился сильнее прежнего.

________

2784 слова без учета оформления