Время толерантности

Наконец, в Хогвартс прибыли гости. Мари-Виктуар Уизли, работавшая переводчицей-синхронисткой в отделе внешних связей Министерства, ненадолго вернулась в школу, чтобы водить экскурсии щебечущих шармбаттонок, среди которых смущённо топтались целых три мальчика, и показывать им «достижения Магической Британии».

Из Дурмстранга ни Стелла, ни её отец, профессор Ковальски, не приехали. Зато совершенно неожиданно появился брат Локи Нэша, о котором вроде бы и было что-то известно раньше, но никто не помнил, что именно. Они не были близнецами, – просто двойняшками, и сходство только подчёркивало различия. Такой же медноволосый, как брат, Фрейр Нэш был безусловным красавцем: спортивная, типично-дурмстрангская фигура и удлинённые, «волчьего» разреза, ярко-голубые глаза, обрамлённые длинными тёмными ресницами. Женская часть Хогвартса поняла, что все прежние манипуляции были только подготовкой к ЭТОМУ. А он, словно чтобы подогреть интерес ещё больше, с царским, холодным равнодушием взирал на кокетничающих британок, только изредка кидая многозначительные взгляды и намёки.

Скорпиус скорее с облегчением, нежели с завистью, воспринял ослабление внимания к своей персоне. Поэтому долго ничего не замечал. Конечно, его немного встревожило, как изменился с приездом Фрейра Локи: братья всё время проводили вместе, а Скорпиус всё чаще ловил на себе странные взгляды Локи, то испуганно-затравленные, то, наоборот, нахально-развязные. Впрочем, братья, судя по всему, давно не общались. С самого рождения, насколько было известно Малфою. Стоит ли удивляться, что сейчас они пытаются наверстать упущенное?

Когда он впервые прислушался к разговорам Фрейра?

Скорее всего, в один из вечеров в слизеринской гостиной, когда вошедший Скорпиус застал младшекурсников сидящими в кружок вокруг дурмстангского гостя и слушающими его рассказы… о Непростительных заклятиях и Пожирателях Смерти. Глаза слушателей горели неподдельным интересом: Фрейр был прекрасным оратором, его голос гремел и переливался под зелёными сводами. Кивнув ради приличия, Скорпиус молча поднялся в комнату старосты.

— Аксис, позови, пожалуйста, Елену, и выведите Фрейра.

Аксис, меланхоличный, как задремавшая гадюка, парень (занявший, впрочем, третье место в чемпионате по дуэлям на палочках среди юниоров), только переспросил:

— Проповедует, что ли?

— Так он делает это не в первый раз? – брови Малфоя сошлись на переносице.

— Мы его гоняем. Но так, чтобы не особо замечали. Всё-таки он – гость. Что подумают о нашем слизеринском радушии? Другие дурмстрангцы проблем не доставляют, так что можно и потерпеть чуть-чуть.

Аксис, всё так же не спеша, приколол к мантии значок старосты и постучал в стенку, смежную со спальнями девочек, какой-то особый ритм.

— А тебя не особо волнует, что он, во-первых, постоянно натравливает нас на другие факультеты, во-вторых, рассказывает младшим о Запрещённых заклятиях, а в-третьих, подтверждает всё худшее из репутации Дурмстранга, которую приезд гостей должен был, наоборот, улучшить? Пока он здесь, именно Слизерин несёт за него ответственность, – Малфой говорил спокойно, но в его интонации явно читалось осуждение.

Аксис приподнял брови.

— Ну, так останови его сам.

— Я не староста. Пока, — ехидно усмехнулся Скорпиус. – Так что иди, делай свою работу.

Из гостиной послышались крики. Мальчики сбежали вниз по лестнице. Но когда зашли в зал, там уже было тихо. Елена, маленькая, ростом с третьекурсников, хрупкая девушка, собирала повисшие в воздухе палочки. Студенты походили на скульптурную группу «Онемение плюс Окаменей после применения Экспеллиамуса». «Интересно, что такого они успели натворить, что всё это понадобилось?» — подумал Малфой. Елена, словно прочитав его мысли, пояснила:

— Учить второкурсников Империусу, к тому же в гостиной факультета, – это уже за пределами гостеприимства.

Однако даже тогда Фрейр остался со слизеринцами. Скорпиус не вступал в игру «приручи Дурмстранг», предоставив это законным старостам. Те в свою очередь, решив, что Фрейр всё равно скоро уедет, ограничились воспитательной беседой. И вот настал вечер, когда Скорпиус подслушал разговор в спальне братьев Нэш, за которыми (просто так, на всякий случай), следил с того самого вечера. Обычная бессюжетная болтовня, вращавшаяся вокруг того, кого пригласить на бал. Малфой уже решил закончить с этим и лечь спать, когда вдруг…

«…девчонка Поттеров…»

«…сама на меня вешается. Такой шанс…»

«…бал – самое удобное время. Почти никакой охраны и патрулей в коридорах…»

Издевательский, шелестящий голос Фрейра Нэша оставлял мало простора для фантазии. Сердце у Скорпиуса ёкнуло. Вертихвостка Лили. Дочь Поттера. Одуревшая от вседозволенности, купающаяся в восхищении. Глупый мотылёк-махаон. Идиотка, какая же она идиотка… Не придумала ничего лучше. Этот дурмстрангец пришёл, чтобы расшатать и разрушить всё, что ещё осталось у Слизерина. Такой провокации им никто не простит, а разбираться, что всё устроил чужак, не станут. Если с ней что-то случится, это будет конец.

Скорпиус выступил из тени. Фрейр замолчал, но не шелохнулся.

— Не спится? – голубые глаза дурмстрангца смотрели равнодушно, почти дружелюбно. Как у сытого волкодава.

— Нет. В шпионаже тренируюсь, – Скорпиус стоял, держа руки в карманах. Простой жест, помогающий не снимать руку с палочки.

— Есть успехи? – Фрейр явно забавлялся.

— Не трогай Гриффиндор. Особенно Поттеров и Уизли, – голос Скорпиуса был тихим и ровным. Он не собирался дать себя спровоцировать без достаточной на то причины.

Фрейр расхохотался:

— Какая прелесть! На тебе опробовали бракованное зелье, Малфой?

«Лучше бы ты сам выпил чьего-нибудь зелья, — подумал Скорпиус, — сидел бы сейчас в углу и сочинял стихи». Тонкие губы Малфоя сжались в презрительную ухмылку.

— Ты не живёшь здесь, Нэш. Ты только гость. Вот и веди себя прилично. Не трогай Поттеров, не добавляй всем проблем. Обидеть их дочь – это открытое объявление войны. Нам не нужна война.

— Да что ты говоришь, — Фрейр одним прыжком очутился на ногах. Между ними было не более трёх метров. – А с чего ты думаешь, что я хочу её обидеть? Может у меня самые светлые побуждения? Ты умеешь читать мысли?

«Какие здесь могут быть мысли, — думал Малфой, глядя в холодные, полные издёвки глаза Фрейра. – И так всё понятно. Жаль, что не умею, а впрочем… об этом никто не знает». Скорпиус улыбнулся хищной улыбкой и сделал шаг вперёд.

— А если да, что тогда? Мой отец владеет легилименцией, как ты, наверное, знаешь. Почему бы ему не научить меня? Я способный.

Он сделал ещё шаг. Фрейр невольно отступил. Они медленно закружились по комнате.

— Ах да, последний отпрыск Пожирателей Смерти, – Фрейр истерически расхохотался. – Так что же ты защищаешь эту девчонку? Бережёшь для себя? Боишься, что кто-то украдёт твою славу?

— Я не собираюсь никого убивать. Или издеваться любым другим способом. Тем более я не буду снова начинать вражду с Гриффиндором. Слизерину это не выгодно, – Скорпиус равнодушно пожал плечами.

— Какие мы дипломаты и миротворцы! Локи сказал мне, что твой патронус – лошадь смерти… Признайся, что тебе это нравится: убивать, мучить. Эта белоглазая кляча не может просто так стать тотемом. Так что не играй в хорошего мальчика, Малфой. Ты один из нас, – Фрейр продолжал ускользать от наступающего на него Скорпиуса.

«Лавгуд была права. Этот… дурмстрангец считает, что я – подлинный Пожиратель Смерти. И всё из-за боггарта и лошади из книжки. Как же вы все мне надоели…»

— Мой Патронус? – презрительно усмехнулся Малфой. – Экспекто Патронум!

Из палочки вырвалось сияние, и над головой Фрейра сделал круг огромный серебристый ворон.

— А как насчёт твоего Патронуса?

Фрейра, который было притих, увидев ворона, буквально взбесили эти слова.

— Моего Патронуса?!

Он взмахнул палочкой, но применил какое-то совсем другое заклинание. Скорпиус поставил щит, и оно улетело в сторону озера.

— Моего Патронуса… — Фрейр тяжело дышал, держа палочку в руках и продолжая медленно кружить вместе со Скорпиусом вокруг центра спальни. – Фамилия Нэш тебе ни о чём не говорит?

Скорпиус сделал движение палочкой и Фрейр инстинктивно дёрнулся. Но Малфой всего лишь применил заклинание Оглохни.

— Зачем это? – голубые глаза дурмстрангца смотрели мутно, как у бешеной собаки, голос охрип.

— Чтобы он не услышал, – Скорпиус кивнул в сторону Локи и выпрямился, демонстрируя нежелание драться, но руки с палочки не убрал. – Вы оба дети Пожирателей. Арсения и Коул Нэш пропали спустя месяц после открытого возвращения Волдеморта, оставив сына у бабушки. Потом авроры поймали их где-то на севере. Коул убит при попытке к бегству, Арсения заключена в Азкабан. Умерла через пять лет. Я знаю, кто такие Нэши.

— Да… — Фрейр провёл рукой по лицу. – Локи оставили, потому что он родился вторым. Он был хилым и болезненным, не вынес бы постоянных переездов. А меня родители взяли с собой. Год. Много это или мало? Их схватили у нас дома. Потом – приёмная семья волшебников. Они, эти люди из Министерства магии, позволили мне учиться. Даже сохранили имя и фамилию. Потому, что я был слишком маленьким… Они думают, мы ничего не помним.

Он запрокинул голову и снова захохотал, безумно, истерически, надрывно. Скорпиус смотрел на него со смесью ужаса, жалости и презрения. Сколько таких детей осталось после Пожирателей? Вряд ли много… многие были слишком молоды, у других детей не было, как у Беллатрисы, кто-то убил своих детей перед тем, как убить себя, когда выяснилось, что Волдеморт мёртв. А Фрейр продолжал свой безумный монолог:

— Но мы всё помним… Что можешь знать об этом ты, Малфой? Ты вырос в счастливой богатой семейке, которая удачно вывернулась и в первый раз, и во второй. Может, это вы шпионили на Дамблдора?

— Это был Снейп. Министерство публиковало отчёт, — машинально отреагировал Скорпиус.

— Ну как же… На мёртвого всегда можно свалить. А впрочем, неважно. Ты знаешь, как это – расти у чужих людей? Под радостные крики о «новом счастливом времени»? Которое наступило потому… — голос Фрейра дрогнул, на щеке появилась блестящая дорожка. Но он этого не заметил. – Потому, что твоих родителей травили, как гончие травят собак, не давая ни минуты на передышку, не зная покоя. Семьдесят! Семьдесят авроров, чтобы арестовать мужчину и женщину с маленьким ребёнком. Им не было даже тридцати… У них нет могил, а у нас не должно быть памяти. Но я благодарен этим тварям, за то, что они по глупости не использовали Обливейт… А ты предлагаешь мне смириться из-за жалкой факультетской стычки? Кем, кем я буду, если стану таким трусом, таким дипломатом, — Фрейр, казалось, вложил в это слово всё своё презрение, — как ты, Малфой? Мои родители отдали жизнь за идеи Тёмного Лорда. Сделать меньше – значит предать их…

Скорпиус Малфой был ошеломлён и оглушён этой речью. Фрейр был прав… Он не знает, что это значит. Не может знать. Может, он и сам поступил бы также. Во всяком случае, у Фрейра нет другой правды. «Что же делать с тобой, дурмстангец? Я не могу сдать тебя Хогвартсу, потому что буду чувствовать себя предателем. За один только случай с Империусом тебя заключат в Азкабан. Даже просто за рассказ о Тёмных заклятиях выгонят из всех магических школ и запретят пользоваться палочкой… То есть обрекут на сумасшествие, учитывая твой потенциал стихийной магии. Но я не могу тебя отпустить, потому что ты разрушишь жизнь всех нас. И свою тоже». Скорпиус устало покачал головой:

— Я не могу тебе этого позволить, Нэш. Не могу.

— А как ты меня заставишь? – казалось, Фрейр успокоился. Голубые глаза смотрели ясно и холодно. – Убьёшь гостя на дуэли? Тебе придётся сделать это сейчас. Только… ты умрёшь вместе со мной, Малфой. А никто и не узнает, какой ты у нас герой. Здесь только я, ты и мой брат. Испортишь отношения с Дурмстрангом на пару столетий. Не война, но тоже неплохо. Воевать всё равно кто-нибудь придёт.

— Я потребую Нерушимый Обет.

Фрейр издевательски усмехнулся:

— Ты спятил, Малфой! Даже если тебе удастся меня заставить. Знаешь, что бывает с тем, кто нарушает Нерушимый Обет? Он умирает, — здесь он не выдержал и опять расхохотался. – Я и так готов умереть. Я и так умру! Что мне твой Обет?

— Я потребую Нерушимый Обет, потому что это гарантирует, что ты умрёшь. А тогда твоего брата будет некому защитить, — голос Малфоя был абсолютно спокоен. В этот момент он вспомнил слова профессора Лавгуд: «Вы отличаетесь от «тех». Они так не могли», — и решился. Если слова о брате не остановят Фрейра, то Скорпиус пойдёт к ректору.

— Мой брат во всём со мной согласен, — Нэш нервничал и искал подвох в словах Малфоя, его взгляд перебегал от палочки Скорпиуса к его лицу и обратно. – Он будет рад биться за то же, что и я.

— Он не будет биться, — Скорпиус посмотрел на Локи, отделённого от них заклинанием и совершенно непонимающего, что происходит. – Он умрёт в любом случае. Особенно если рядом не будет тебя. Локи всегда был вторым. Он слабее. Ты сам понимаешь, что он не боец. В сущности, — Скорпиус горько усмехнулся, — было бы гуманнее убить его прямо сейчас, Фрейр. Убей его ты. Наверняка ты знаешь, как это можно сделать. Потому что когда его найду я…

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты имеешь право мстить. Но и я имею право, – Малфой сверкнул глазами. – За разрушенную жизнь, за новую войну. Ты говоришь, я люблю комфорт? И правда, люблю. Поэтому мне очень не понравится, если моя жизнь и карьера пойдёт дракону под хвост, равно как жизнь и карьера других чистокровок. Ты думаешь, я буду милосерден, Фрейр? О… Ты даже не можешь себе представить, на что я способен, — он посмотрел на Локи и улыбнулся так, что Фрейр отшатнулся. – Убей его сейчас, сам: прояви милосердие.

Сумеет ли он разоружить дурмстрангца? Ставить щит опасно: если Фрейр всё-таки решится, Авада, отрикошетив, улетит в неизвестном направлении. Надо успеть. Он не может позволить этому идиоту погибнуть, да ещё и от руки брата…

В течении нескольких секунд Малфою казалось, что Фрейр действительно кинет заклятие. Или в него, или в Локи. Но тот только смотрел на брата. Не близнецы, но всё-таки двойняшки, а значит – больше, чем братья… Медленно-медленно плечи Фрейра опустились.

— Хорошо, твоя взяла. Я не смогу. Что теперь? Потребуешь с меня Обет?

Скорпиус покачал головой. По спине скользнула капля пота. Он чувствовал себя усталым как никогда .

— Нет.

— Значит, ты меня просто выдашь? – Фрейр тоже держался из последних сил, его шатало, голос становился то громче, то тише, как ненастроенная радиоволна.

— Нет. ПРОСТО не приглашай Лили Поттер. Это несложно. Не трогай семьи героев. Даже не заговаривай с ними. Сходи на бал, чтобы не вызывать вопросов. А после бала – уезжай в Дурмстранг со всеми. Доучиваться.

— То есть, — брови Фрейра недоверчиво поползли вверх, – ты меня отпускаешь?

— Да. Потому что ты сделал для брата то, чего не сделали Нэши. Дело не в том, за что они отдали свои жизни. А в том, что они первыми не пожалели вас, своих детей. Не подумали, что с вами будет. Тот, кто любит хотя бы одного человека, не может быть настоящим Пожирателем Смерти.

— Ты сумасшедший, Малфой, – Фрейр устало опустился на кровать и выпустил палочку.

— Все нормальные люди сумасшедшие. Ты не знал этого? – с этими словами Скорпиус убрал заклинание Оглохни и вышел из спальни.

Поворачиваясь спиной к двум Нэшам, он был полностью уверен в своей безопасности. Эту дверь можно считать закрытой навсегда. В голове у Скорпиуса было гулко и пусто. Он не думал ни о себе, ни о Лили, ни о Слизерине. Единственное, чего ему хотелось, – это выспаться. Тем более что завтра должен был быть Бал.