неАнгел

— Малыш, просыпайся, — звучит ласково над ухом.

Я только сильнее кутаюсь в одеяло и прячу ноги, прижимая их к груди. Из лап Морфея не так просто выбраться, особенно когда наконец долгожданный выходной, а на кровати ортопедический матрас.

— Сколько времени? — спрашиваю, не разлепляя глаз.

Макс просовывает руки внутрь моего одеяльного кокона и гладит ладонями мои бёдра. Аккуратно лаская нежную кожу. Выгибаюсь кошечкой и тихо постанываю, поощряя его действия. И гоню прочь неуместные мысли о совсем других руках. Чужих. Требовательных. Неделикатных.

Яр мучил меня эротическими кошмарами весь остаток ночи. Я буквально чувствовала его присутствие рядом. Ощущала бешеную порочную энергетику, которой он меня заразил. Впрыснул распаляющее удовольствие в мою кровь. Поселил в голове развратные мысли. Конечно, я его не послушала и не стала давать выход возбуждению под струями воды. Наверное, поэтому неумелые и несмелые касания Максима распаляют меня очень быстро. Именно поэтому, а не потому, что вместо его зелёных глаз я представляю другие: лучистые, светлые, серо-голубые с греховной поволокой.

— Ты куда-то торопишься, малыш? — шепчет Коломейцев.

Откидывает с моей головы одеяло и присасывается влажными губами к нежной коже на шее.

Это так совершенно непохоже на Коломейцева. Он наконец решил дать нашим девственным отношениям зелёный свет? Не хочу его торопить, мало ли какие у него там тараканы в голове. Но сейчас вряд ли можно найти хотя бы одного парня нашего возраста, который просто спит, находясь в одной кровати со своей девушкой.

Его руки перемещаются мне на живот, минуя развилку у ног.

— Я — нет, — облизываю пересохшие губы и прикусываю нижнюю, чтобы скрыть разочарованный стон.

— Отлично, малыш.

Как можно не потрогать меня внизу? Коломейцева там ждёт тёплый и влажный приём, несмотря на его хаотичные дёрганые движения, которые начинают меня раздражать.

Порочный и искушающий моё нутро образ Ярослава я стремлюсь вытолкать из своих мыслей прочь. Бесплотный Дронов из моих фантазий растягивает губы в дьявольской, хитрой, коварной улыбке и никуда не спешит уходить. Он потешается надо мной даже у меня в голове! Это клиника!

Коломейцев задирает мою тонкую спальную маечку, и я в предвкушении закрываю глаза.

Жду несколько секунд… но ничего не происходит. Слюнявые поцелуи в шею тоже заканчиваются. Возмущённо распахиваю глаза и стремительно сажусь, отбрасывая в сторону одеяло.

— Ты куда? — я готова поругаться прямо сейчас, не вылезая из постели и не чистя зубы.

Макс безразлично перекатывается на другой край кровати размера кингсайз и, встав, направляется к двери, ведущей из комнаты.

— Скажу ребятам, что мы все остаемся. Колян предлагал доехать до «Маяка», там у его бати небольшой катер на ходу. Умеешь кататься на вейке, малыш? — спрашивает мой парень и берётся за дверную ручку.

— Нет.

— Это просто. Я тебя научу.
Спускайся минут через тридцать, все ждут только тебя, — говорит Макс и выходит в коридор, оставляя меня одну.

На первом этаже слышатся приглушённые голоса и смех около бассейна.

— Лучше б ты меня кое-чему другому научил, — бормочу, опуская лицо в ладони.

Между ног влажно, тело напряжено и требует разрядки, а всё, что я сейчас могу, — это посыпать проклятьями блондинистую голову Ярослава Дронова. Почему его? Потому что в своём чёртовом неудовлетворении я виню именно его! Пока он не появился, мои мысли не были перегружены сексом двадцать четыре на семь.

Такой взвинченной и злой мегерой появляться на людях нельзя. Я же хочу произвести хорошее впечатление на всех этих мажоров и мажорок? Заручиться дружескими связями, на долгие годы вперёд. Может быть, я даже выйду однажды за кого-нибудь из них замуж? Хотя бы за того же Макса. У него много положительных качеств, если отбросить в сторону страх физической близости.

Или может… он меня просто не хочет? Со мной что-то не так?

Только вот Дрон ночью у бассейна продемонстрировал мне обратное. Его член чуть дыру в моём купальнике не проделал, таранил и пытался вырваться из трусов своего владельца.

Нервный смешок срывается с моих губ.

Ладно.

Откинувшись обратно на подушки, я просовываю руку под одеяло и, отодвинув в сторону липкое тонкое кружево, прикасаюсь к себе.

Первое касание растекается покалыванием и сладкой истомой по венам. Упираюсь пятками в матрас, шире разводя колени. Я сейчас очень чувствительна там, мне хватит буквально нескольких движений. Даже медленных. Вверх. Вниз. По кругу. Второй рукой касаюсь груди и сжимаю между пальцев напряженный ноющий сосок. До чувственной боли, которая только усиливает накатывающие одна за одной волны наслаждения.

Пальчики ног поджимаются, и я приподнимаю бёдра, мечась по подушкам.

— Боже…

Скрип двери практически вырывает меня из лап оргазма.
Широко открыв глаза, смотрю на застывшую в дверном проёме фигуру Дронова. Его всегда спокойный и надменный взгляд мечется между моим лицом и рукой, которая всё ещё находится у меня между ног. Спешно достаю её оттуда, радуясь, что одеяло скрывает всё остальное. Но… Яр, конечно, догадался о том, чем я здесь занималась.
‍  ‌ ‌     ‌ ‌ ‌     ‌   ‌ ‌   ‌       ‌   ‌ ‌ ‌   ‌ ‌       ‌ ‌     ‌ ‌   ‌   ‌       ‌   ‌ ‌‍
Жар опаляет мои щёки, окрашивая их в цвет перезрелых томатов.

— Ты… — выдыхаю, пытаясь найти подходящие слова.

— Продолжай. Я не буду мешать, просто посмотрю. Тебе нравится, когда на тебя смотрят? — хрипло спрашивает Яр, опуская подбородок вниз.

Его прищуренные глаза почти чёрные а не серые.

— Выйди вон! — произношу хрипло.

— А то что? Позовешь сюда своего парня, который не смог дотронуться до тебя даже пальцами? Пришлось это делать самой? Ты кончила?

Никто и никогда в жизни не задавал мне таких вопросов! Никто и никогда в жизни не разговаривал со мной так, а он делает это уже не первый раз.

— Проваливай!

Вместо этого Ярослав медленно, как дикий и опасный хищник, приближается ко мне, не потрудившись даже прикрыть за собой дверь.

Он упирается в матрас кулаками и не сводит с меня серо-голубых глаз. Волосы тонкими светлыми, короткими прядями спадают на его высокий лоб. На предплечье отпечаток моих зубов. Пометила чужого мужика.

— Яр, — еле шевелю губами, его кадык дёргается при звуке имени, а глаза ещё больше темнеют. — Пожалуйста. Уйди.

Натягиваю одеяло до подбородка. Его, кажется, это только веселит. Перед тем как знакомо улыбнуться, он проходится языком по нижней губе, и я сглатываю. Мои нервы как оголённые провода. Если дотронется, завизжу на ультразвуке. Обещаю. И всё равно, что обо мне подумают его друзья.

— В следующий раз вместо своих пальчиков представляй мой язык, Ангелок.

В ответ на эту наглость и похабщину мой собственный язык просто отнимается. За кого он меня принимает? Судит по той девчонке в прошлом, у которой не было никакого выбора и пришлось пойти на отчаянный шаг? Просто так люди не торгуют своим телом. Не делают этого ради развлечения.

Молча смотрю в дьявольские порочные глаза и хватаю ртом воздух. Отпускаю на мгновение одеяло, перестав прикрываться и вскидываю вверх руку. С громким хлопком моя ладонь встречается со щекой Дронова.

Его волосы комично подпрыгивает вверх. Глаза расширяются и становятся совсем чёрными. Широкие крылья носа подрагивают в бешенстве, а на губах появляется злобный оскал. Не ожидал? Только — вот досада! — в данный момент я его совсем не боюсь и замахиваюсь ещё раз.

Яр успевает перехватить моё запястье и больно дёргает на себя. Скольжу по простыне, путаясь в одеяле.

— Какого хуя ты творишь? — вкрадчиво интересуется блондин, встряхивая меня, как тряпичную куклу.

Голова дёргается. Волосы, взметнувшись вверх, хлещут по лицу не только меня, но и Ярика.

— Не понравилось? Не нравится, когда врываются в твоё личное пространство и творят там всякую дичь, а? — Трепыхаясь, пытаюсь вырваться из стального захвата.

— Не забывай, с кем ты имеешь дело, малыш.

— Думаешь, вспомнил про Коломейцева, и я сразу уползу обратно в свою скорлупу? Испугаюсь? Я ничего не сделала. В отличие от тебя.

Ярослав делает рывок и подтягивает меня ещё ближе к себе. Сталкиваемся носами. Мои глаза округляются. Теперь его волосы касаются и моего лба. Изучаю взглядом перекошенное злостью красивое лицо и напряжённо улыбаюсь, зная, как это его бесит. Сердце бьётся то ли в испуге, то ли от избытка чёртова адреналина как припадочное.

На его бледной щеке начинает алеть красный отпечаток моей руки. У меня даже пальцы покалывает от силы удара. Надеюсь, ему было ещё больнее. В душе разливается что-то похожее на удовлетворение. Хочу ударить его снова.

— Знаешь, что такое нарушение личного пространства? Если бы я хотел нарушить твоё, я бы сделал так…

Дронов поддевает пальцем лямку моего топа и, скользя пальцами по коже, медленно стягивает её вниз. Тонкая ткань несколько секунд остаётся болтаться на напряжённом соске, а потом соскальзывает вниз, на талию.

Он обнажил мою грудь и теперь таращится на неё, пуская слюни, как какой-то пятнадцатилетний подросток!

— Что ты творишь? Отпусти! — взвизгиваю, выкручиваясь змеёй.

Дёргаюсь, стараясь прикрыться, но вместо этого делаю только хуже. Кожа покрывается мурашками, волоски на руках встают дыбом. Жар между бёдер и не думает прекращаться, только нарастает. Дронов ворвался в комнату за несколько секунд до моего оргазма, и сейчас всё моё тело крайне чувствительно реагирует на каждое чужое прикосновение. От знающих, как и что делать, прикосновений Яра легче не становится.

Он, будто издеваясь, задевает большим пальцем напряжённый сосок снова и снова. Из моего рта вырывается еле слышный стон. Яр довольно улыбается, подтягивая меня ещё ближе. Мне приходится отклонить голову назад, чтобы между нашими губами всё же было какое-то пространство.

Яр склоняется к моей шее и оставляет на коже влажный след от своего языка. Меня начинает потряхивать. Он продолжает терроризировать мой сосок, и я готова кончить лишь от этого прикосновения, лёгкого и почти невесомого, словно меня касается крыло бабочки.

— Показываю тебе, что значит нарушать личное пространство. Я могу сейчас повалить тебя на постель, сдёрнуть твои микроскопические шорты и войти в тебя. Мне даже проверять не нужно, влажная ли ты. Потому что ты настолько мокрая, настолько сильно хочешь секса, что тебя трясёт от возбуждения. Ты в курсе, что твои пальчики до сих пор пахнут тобой? — тихо произносит Яр, наклоняется и проводит кончиком языка по моему указательному пальцу, прикусывая кожу.

— Ты…ты…— бормочу сдавленно, пораженная его действием.

— Сожми ножки, Ангелок.
Его бархатным голосом должны говорить гипнотизеры.

Он трогает мою грудь снова и снова. Палец, не прекращает двигаться туда-сюда. Задевает подушечкой острый ноющий сосок. Туда-сюда. Вверх-вниз. Напряжение, сжимающееся пружиной внизу живота, нарастает в геометрической прогрессии.

Глаза сами собой закатываются, сопротивляться накатывающей неге почти невозможно. Быстрым движением облизываю покалывающие губы, ловля кончиком языка чужое частое дыхание.

— Попроси, Регина. Я люблю, когда меня просят трахнуть, — шепчет Ярослав, в опасной близости от моего рта.

Давление на чувствительные точки сбивает с меня с мыслей. С важных и правильных мыслей.

Я должна сопротивляться. Не ради Коломейцева, о котором я и думать забыла, а ради себя.

Ведь если я сдамся напору, кончу прямо здесь, при нём, от его касаний… Ярослав Дронов будет иметь надо мной власть. Будет пользоваться, как пользуется остальными своими игрушками, до тех пор, пока новая кукла ему не надоест и он не захочет поискать себе кого-то ещё.

«Он ни с кем не встречается, только трахается. На его условиях.»

— В следующий раз предложи свой язык своим шлюхам, думаю, они будут рады сделать на нём несколько бальных па, — выплевываю слова ему в лицо, пытаясь подавить очередной чёртов стон.
‍  ‌ ‌     ‌ ‌ ‌     ‌   ‌ ‌   ‌       ‌   ‌ ‌ ‌   ‌ ‌       ‌ ‌     ‌ ‌   ‌   ‌       ‌   ‌ ‌‍
Натуральным образом плююсь от злости, потому что капельки моей слюны приземляются на криво изогнутые губы Яра. Он без промедления слизывает их языком, а я прикрываю от отвращения глаза. Всего на секунду, но в следующий миг мне приходится их широко распахнуть. Потому что лечу обратно на матрас.

Дронов буквально отшвыривает меня от себя и резко поднимается на ноги. Поправляет свой выпирающий пах и не отрываясь смотрит мне глаза. Мои в ответ мечутся между его лицом и ширинкой, а он… он накидывает на меня одеяло, скрывая частичную наготу.

— Прикройся, — хрипло командует он и дергает головой в сторону коридора.

Там слышаться чьи-то неспешные шаги. Ужас ситуации обрушивается на меня, как ведро ледяной воды.

— Малыш, я сделал тебе завтрак. О, ты ещё не встала? Яр? Доброе утро.

Макс с подносом в руках застывает в дверях и переводит взгляд с меня на Дронова. Улыбается, сияя как монетка на солнце. Его лучший друг и девушка поладили!

Боже. Какой. Позор.

Я омерзительна. Цепляюсь за одеяло, натягивая его до подбородка.

— Доброе, — сухо произносит Ярослав и, не говоря больше не слова, нахмурившись, выходит за дверь.

Макс растерянно смотрит ему вслед. Я тоже смотрю, очередной раз за утро пребывая в немом шоке. Яр только сделал все для того, чтобы Коломейцев не понял, чем мы тут занимались.

Плотнее сжимаю губы, морща нос.

Аромат свежесваренного кофе щекочет мои ноздри, а желудок скручивается узлом, но аппетитный запах еды здесь совсем ни при чём.

— Спасибо, Макс. Ты самый… лучший, — говорю, проглатывая болезненный ком в горле. — Мне нужно в ванную.

Встаю с кровати, продолжая кутаться в одеяло. Моя грудь всё ещё оголена, а сосок покалывает от чужих прикосновений. И я влажная. Черт. Я чудовищно влажная.

— Что Дрон хотел, малыш?

— А?

— Яр. Зачем он приходил?

— Не знаю. Поздороваться. Или тебя искал. Я так и не поняла. Он только пришёл, и тут ты… а я, кажется, опять задремала, — сочиняю на ходу, борясь с отчаянным желанием ускорить шаг и с грохотом закрыть дверь.

Вместо этого не могу сдвинуться с местом, наблюдая за Коломейцевым.

На мою удачу Макс не ревнивый. Он расставляет завтрак и с улыбкой подходит ко мне. Берёт моё лицо в ладони, собираясь поцеловать. В последний момент уворачиваюсь и подставляю ему щеку.

Это неправильно. Мне нужно помыться. Стереть с себя желание другого.

— Тогда я вернусь вниз, поболтаю с ним. Позавтракаешь одна? — спрашивает он, обнимая меня.

— Угу, — мычу в его плечо, не сводя взгляда с измятой постели.