Тайная секция
После нескольких часов безуспешных попыток обучить Арию хоть чему-то путному, Яра наконец перешла к более интересной теме.
— Яды. Они смертельны — но только в определённых дозах. Ты когда-нибудь задумывалась, что будет, если принять яд в меньшем количестве?
Сделав небольшую паузу, девушка продолжила, почти шепотом:
— На мёртвых яды не действуют, в отличие от живых. Но если начать с малых доз и постепенно повышать их... со временем яд перестанет тебя брать.
Она посмотрела на Арию, словно оценивая, поняла ли та суть.
— Это называется акклиматизация. Или, если хочешь красивее — приобретённый иммунитет. Смертельно опасное вещество превращается в пустышку. Не для всех, конечно, только для тех, кто знает, когда остановиться. И когда продолжить.
Яра встала, прошлась по комнате и, наклонившись к полке, достала крошечный стеклянный флакон. Жидкость внутри отливала синим.
— Смертельно в капле. Безвредно в пылинке. А теперь представь: если ты выживешь — станешь опаснее самого яда. Ведь ты уже неуязвима, а враг нет.
Она протянула флакон Арии.
— Начнём с этого.
Девочка взяла флакон с осторожностью, которую Яра тут же сочла излишней.
— Не трясись. Это не боевой яд, ты не умрёшь от капли, — отрезала она. — Пока что.
Ария опустила глаза. Возражать она не умела, а оправдываться не имело смысла — Яра всё равно не слушала, если не хотела.
— Сядь ровно, — добавила та, не оборачиваясь. — И слушай внимательно. Я не собираюсь повторять по сто раз.
Она расставила перед ней несколько флаконов, коробочку с порошками и тонкую иглу.
— Это не химия, это — привычка. Малые дозы делают тебя устойчивой. А устойчивость — это сила. Особенно там, где тебя будут пытаться сломать не мечом.
Яра говорила отрывисто, без пауз, без мягкости. Арию как будто не обучали, а инструктировали. Не ребёнка, а оружие.
— Ты не обязана понимать сейчас, — добавила она. — Понимание не всегда идёт первым. Иногда сначала идёт дисциплина.
Яра обернулась на неё впервые за всё занятие.
— Каплю на язык. Держи ровно. Не морщься.
Рия подчинилась — молча, без вопросов. Она сразу поняла: спрашивать у Яры бессмысленно.
Вкус у капли оказался странным — не горьким и не острым, просто... холодным. Как будто металл скользнул по языку, оставив после себя еле заметное покалывание.
Ария сглотнула. Яра ничего не сказала, лишь наблюдала. Несколько секунд — ни похвалы, ни укоров. Лишь молчаливое ожидание.
— Завтра — следующая доза. Не забудь, — сказала она наконец, убирая флаконы обратно. — Если пропустишь, начнём сначала.
На этом урок был окончен.
Позже, в своих покоях, Ария не сразу поняла, что чувствует. Мысли текли вяло, как вода в затхлом пруду. Всё вокруг будто потускнело, сделалось менее резким, менее важным.
Она пыталась сосредоточиться — на книге, на тени от занавески, на шаге служанки в коридоре — но ничего не держалось в голове дольше пары мгновений.
Лёжа на постели, Ария уставилась в потолок. Веки тяжело опустились, и она даже не заметила, как уснула. Без снов.
Наступившее утро тянулось плавно и размеренно. Ария завтракала в одиночестве.
Ещё ночью Авет в спешке покинул поместье — срочно потребовалось вмешательство в какие-то внезапно возникшие дела. Тренировок сегодня не предвиделось, и, томясь от безделья, Ариадна — или, как её чаще звали, Риа — вдруг вспомнила: где-то в доме прячется старая, всеми забытая библиотека.
Слуги, кажется, и сами не помнили, где находится библиотека. Одна из горничных нахмурилась и ответила неуверенно:
— Кажется, внизу, миледи... в старом подвале под западным крылом. Её давным-давно не открывали.
Подвал встретил Рию сыростью и тишиной. Каменная лестница вела вниз, спирально закручиваясь в темноту. На последних ступенях воздух стал плотнее, пахнул пылью, воском и чем-то древним.
В конце коридора стояла массивная дверь, почти сливавшаяся с каменной кладкой. Тяжёлое чёрное дерево, холодная, резная металлическая ручка — тонкая работа, покрытая налётом времени. Рия потянула её на себя: дверь открылась не сразу, с глухим, глубоким скрипом.
За порогом было совершенно темно. Свет не проникал сюда вовсе. Она нащупала спичку, чиркнула — и дрожащий огонь осветил первую свечу в кованом настенном подсвечнике. Пламя качнулось, отбрасывая тени по полу.
Девочка шаг за шагом зажигала остальные свечи по периметру — вдоль стен, на столах, в напольных канделябрах. В центре помещения, как внезапная диковинка, стоял чёрный рояль. Его лаковая поверхность была покрыта пылью, а сверху — в беспорядке — стояли свечи: одни уже прогорели до основания, другие так и не были зажжены.
Она подожгла и их тоже. Свет лег на крышку рояля мягкими отблесками, как будто инструмент помнил, что значит быть центром внимания.
Когда она подняла глаза, увидела под потолком объёмное паникадило — витую, тяжёлую, из чёрного металла. В ней тоже были свечи. Рия с трудом дотянулась до механизма, чуть опустила люстру и зажгла несколько огоньков. Они мягко загорелись, заливая зал янтарным светом.
Теперь можно было разглядеть всё: высокие, сводчатые потолки, обшитые тёмным деревом; ряды массивных чёрных книжных полок, уходящих в полумрак; грубые столы, покрытые книгами, бумагами, паутиной.
Библиотека была огромной — и явно забытой. Тихой не потому, что пустой, а потому, что хранила слишком много.
Рия наугад потянула одну из книг, вытащила её с усилием: корешок прилип к соседним. Переплёт был кожаный, без названия.Открыв первую страничку она провела пальцем по строчке, ощущая, как пыль липнет к коже.
Ариадна прошлась вдоль ближайших полок, медленно проводя пальцами по корешкам книг. Некоторые были покрыты толстым слоем пыли, другие — плотно перетянуты бечёвкой, как будто кто-то пытался удержать их от рассыпания. Она аккуратно вытянула одну — трактат о ядах, с трудом читаемым заголовком на старом языке. Следом — потёртый сборник речей и писем какого-то давно забытого политика.
Обе книги она отложила на ближайший столик рядом с роялем. Пламя свечей дрожало рядом, будто одобряло её выбор.
Она искала дальше, затянутая этим странным, почти завораживающим процессом. На одной из высоких полок, где тень ложилась особенно густо, её взгляд зацепился за небольшую книгу — чёрную, с гладким корешком и без всяких надписей. Никаких названий, никаких узоров. Но в ней было что-то... неотвратимое. Она буквально тянула взгляд к себе, будто шептала: возьми меня.
Рия потянулась — на цыпочках, осторожно, стараясь не задеть соседние книги. Её пальцы только коснулись обложки, как что-то щёлкнуло. Глухо, сдержанно, как будто внутри стены поворачивался замок.
Секунда — и часть книжной полки с лёгким стоном сдвинулась вбок.
Девочка резко отпрянула. Сердце забилось чаще. Там, за полкой, скрывался проход — узкий, тёмный, ведущий куда-то глубже в недра подземелий.
Из проёма пахнуло холодом и сырой землёй. Ни звуков, ни движения — только тишина, густая и вязкая.
Она не сделала ни шага, только стояла, вглядываясь в черноту. Рука всё ещё сжимала край той самой чёрной книги.
Любопытство, как всегда, оказалось сильнее осторожности. Рия оглянулась, будто проверяя, не следят ли за ней стены, и вернулась к роялю. Одна из свечей всё ещё горела — высокая, тонкая, с ровным пламенем. Она осторожно взяла её, прикрыв ладонью от сквозняка, и шагнула в раскрытый проход.
Туннель был узким, но вскоре расширился — и Рия оказалась в коридоре. Стены были выложены гладким, чуть влажным камнем, а высокие витражи в тонких металлических рамах прятались между арками. Через них не пробивался дневной свет — это был не наружный фасад, а скорее внутренние декоративные стёкла — но даже в тусклом свечном свете они вспыхивали цветом: тёмно-синий, бордовый, зелёно-золотой. На одном витраже были изображены птицы с человеческими глазами, на другом — человек, окружённый морскими существами с острыми зубами.
Пол под ногами был гладким, вытертым временем, шаги снова звучали глухо. Пространство казалось бесконечным — как будто шло под землёй далеко дальше, чем позволяла логика поместья.
Среди гладких стен, почти в самом центре зала, стояла одна-единственная книжная полка. Невысокая, широкая, покрытая пылью. На ней — книги, которые точно не лежали бы в обычной библиотеке.
Ариа приблизилась, прищурившись. Корешки были по большей части чёрные или тёмно-синие, без названий. Но некоторые всё же говорили сами за себя:
— «История магии воскрешения. Первый и второй том»
— «Сборник заклинаний теневого спектра. Не для распространения»
— «Живое и мёртвое. Краткая энциклопедия существ пограничной природы»
— «Водные порождения: русалки, лещи, утопленники. Биология, поведение, меры защиты» — «Упыри и другие твари кровососущие» — «Жемчужина жизни и концентрация тьмы»
Одна книга была особенно странной — вся чёрная, но с белым следом ладони, будто кто-то однажды прикоснулся к ней, оставив след, который не исчез.
Рия провела пальцами по корешку, но не решилась вытащить. Воздух вокруг полки казался... плотнее. Как будто книги знали, что к ним подошли, и ждали, кто осмелится тронуть первую.
Она отошла от полки, чувствуя лёгкое напряжение. Пространство казалось большим, чем должно было быть. Рия подняла свечу повыше, чтобы рассмотреть витражи вдоль стен. При их беглом осмотре всё казалось красивым и странным, но теперь... теперь стало не по себе.
На первом витраже — фигура, сидящая на корнях поваленного дерева. Лицо не видно: скрыто под густыми, черными волосами. Руки слишком длинные, до земли, пальцы спутаны с паутиной. Вокруг — крошечные фигурки людей, застывшие в странных, неестественных позах.
Подпись гласила:
«Не зови лес — сам придёт.»
Второй витраж — болотная гладь, в которой отражались звёзды, но не небо. Из воды выглядывает лицо: округлое, девичье, с расширенными зрачками и улыбкой, тянущейся почти до ушей. На её голове — венок из мёртвой тины и утиных перьев. По воде плывёт белая рубаха.
Надпись под изображением:
«Пошла по воду — вернулась без имени.»
Рия сглотнула. Перешла к третьему витражу. Там сидело существо, похожее на ребёнка, но с морщинистым лицом и глазами старика. Оно держало в руках куклу — очень похожую на неё.
«Оберегать — не значит жалеть.»
Рия сделала шаг назад. Потом ещё один. Ощущение, что она не должна это видеть, навалилось внезапно.
Свеча чуть затрещала в её руке. Пламя задрожало, но не погасло. Она не обернулась к полке — не хотела больше видеть ни одну из тех книг. Всё внутри требовало уйти, не трогать, не вчитываться. Сейчас — пока ничего не ожило.
Рия зашагала прочь, быстро, но стараясь не бежать. В коридоре не было ни звуков, ни шагов, ни дыхания — только тишина, густая, как мрак за витражами.
Дойдя до выхода, она вернулась в библиотеку. Поставила свечу обратно на рояль. Провела рукой по деревянной раме тайного прохода и с усилием закрыла её. Механизм сработал сразу — полка задвинулась, будто ничего и не происходило.
Но ощущение чужого взгляда осталось. И витражи, хоть она их больше не видела, всё ещё стояли в памяти — резкие, пронзительные, как сны, от которых просыпаешься в темноте.
Рия вернулась в коридоры поместья, где всё было знакомо и просто. Она поднялась по ступеням, миновала старый портретный зал и свернула к комнате Яры.
Надо было отчитаться — за день, за занятия, за поведение. Таков был порядок, и даже если сегодня уроков не было, Яра ждала.
Усталость ощущалась в ногах и в голове, но Рия держалась — привычно, автоматически. Яра встретила её холодным взглядом, коротко кивнула, задала несколько формальных вопросов. Рия отвечала чётко, как учили. Ни слова о витражах, ни полуслова о потайной двери.
— Можешь идти, — сказала Яра, не глядя. — Ужин начнётся через полчаса.
Рия кивнула и, не прощаясь, вышла. Впервые за день ей захотелось уюта, тёплого света и простых вещей. Комнаты, в которой всё на месте. Стол, где ничего не шевелится. Она направилась в столовую — сдержанно, как положено, но внутри всё ещё звенело. Как если бы чья-то рука только что убрала с её плеча невидимую паутину.