Импринт

Лондон, Англия.

Призрак.

Если Виолетта сломала меня однажды, и если она думает, что может сделать то же самое, то ее ждет сюрприз.

Я уже не та восемнадцатилетняя Дарья Добренко.

Я изменилась. Разрослась шипами, обрела броню и храню свое разбитое сердце так глубоко, что уже начала забывать о том, что оно вообще существует.

Возможно я и готова собственноручно пойти на петлю, но только на моих условиях. В конце концов, два месяца это не такой уж и большой срок...

Черта с два.

Это огромный срок. Вероятно, я буду видеть ее дьявольское лицо целых два месяца.

И да, сегодня суббота.

Я еду на заднем сидении и наблюдаю, как силуэты зданий растворяются в сумеречном полумраке, приобретая мрачную и загадочную форму. Вечерний Лондон погружается в атмосферу меланхолии: небо теряет все краски, и все вокруг становится однообразным и туманным, как будто мир замирает в ожидании.

Весь вчерашний день я писала диплом и решала дела в клинике. Меня раздирали противоречивые чувства и тревога, которая отправляла на самое дно.

Как я уже говорила ранее, я не собиралась соглашаться на условия Малышенко без сбора всей необходимой информации. Или мчаться к ней подобно собаке, увидевшей свою хозяйку.
Виолетта мне не хозяйка, как бы не была сильны ее жестокие методы и тяга к тотальному собственничеству и доминированию. Поэтому, после того, как я отправила ей сообщение о том, что встреча состоится завтра, я спокойно легла спать и попросила мистера Морриса взять адрес у водителя Виолетты.

Конечно же, ее водитель приехал в пятницу, наплевав на мое мнение. И я также благополучно отправила его обратно.

Для вечера я выбрала самый темный и закрытый костюм из всех, что у меня были, высокие шпильки для уверенности и минимум макияжа. Если Виолетта надеялась на подарок с красивой красной лентой, то пусть подавится своими отвратительными требованиями.

"Ты просто поговоришь с ней, Даша, - успокаиваю я себя. - Недолгий разговор не убьет тебя".

Как только мистер Моррис начинает подъезжать к Хэтфилду, я чувствую, как у меня холодеют конечности.

В салонном зеркале отражается мертвец с темными кругами под глазами, сильным недосыпом и потрескавшимися от ветра губами. Утренняя пробежка не помогла успокоить разум, пусть я и преодолела по ощущениям весь путь от Вестминстера до Лондонского Сити.

В момент, когда мы оказываемся перед особняком Малышенко, я автоматически сжимаю ремень безопасности, желая избавиться от внезапного приступа покалывания и мурашек по коже.

Место выглядит совершенно угрожающе. Обычно я стараюсь не читать новости без лишней необходимости, но покупка нового дома Виолетты обсуждалась буквально везде. По слухам она приобрела это Хэтфилдское поместье у аристократа Блейка Аттвуда, заплатив тому неприлично огромную сумму денег.

Полагаю, даже слишком неприличную.

Она купила чертов замок.

К поместью ведет широкая подъездная аллея, а вид роскошного здания, раскинувшегося посреди ультра ухоженных газонов и леса, отражает его необъятное эго размером во всю Великобританию.

Богатый подонок.

- Мисс Добренко, мне следует дождаться вас? - уточняет мистер Моррис.

- Да. Я не задержусь надолго.

Надеюсь.

Тишина съедает меня. Я слышу лишь шелест листьев, свое прерывистое дыхание и колеса, тихо хрустящие по гравию. За час езды небо совсем почернело, и теперь мне кажется, что на меня вот-вот нападет какой-нибудь призрак.

Господи, Даша, успокойся.

Глубоко выдыхая, я благодарю мистера Морриса за поездку и принимаю руку дворецкого, который помогает мне выйти из машины.

Но это не дворецкий.

Это Виолетта.

За последние семь лет я видела Виолетту два раза - с тех пор, как она уничтожила мою душу и безжалостно вычеркнула меня из своей жизни. Один раз, когда я в спешке забирала документы из Кингстона, а она стояла в коридоре с друзьями.

Второй раз - в Ритце на благотворительном вечере.

Но третий раз оказывается самым разрушительным из всех.

Дрожь пробегает по моей спине, когда я встречаюсь с ее зелеными, жестокими глазами. Она изменилась. Черты лица огрубели, плечи стали гораздо шире, и от нее веет дикой силой, которая способна раздавить меня в мгновение ока.

Теперь она взрослая девушка. В ней и раньше не было мягкости, но сейчас мне требуется вся моя сила воли, чтобы отогнать чувство дискомфорта.

Я медленно перевожу взгляд на свое запястье.

Обжигающее ощущение распространяется от того места, где ее пальцы соприкасаются с моей кожей, и заканчиваются на ухе, в которое она говорит угрожающим тоном:

- Ты опоздала. На целый день.

Я отшатываюсь, запоздало сбрасывая ее руку. Виолетта стоит молча, в то время как все мои внутренности переворачиваются. Все это... слишком. Ее игры разума бывают довольно жестоки. Боже, я любила ее, кем она притворялась, только она испортила все, что между нами было.

Она унизила меня.

Заставила забиться в угол подобно напуганному до смерти псу. Я такой и была последние семь лет. Напуганной до смерти.

И что самое ужасное - я ни на миг не смогла забыть все вызванные ею чувства. Объятья ее сильных рук, успокаивающий шепот, опасность, которая пробудила во мне желание жить и также безжалостно его уничтожила. В глазах закипают слезы, но я стараюсь держаться. Мне бы хотелось снова ощутить ее руку в моей. Ее губы на моей коже.

Но я не могу. Мне достались лишь объедки в виде запаха ее парфюма, окутывающего заряженный воздух вокруг. Из-за выступившего пота моя рубашка липнет к коже. Выпрямив плечи, я поднимаю взгляд.

- Что с твоим дыханием, Даша? - произносит девушка тихим низким голосом. - Ты нервничаешь?

"Это не она, - приходится напоминать себе мысленно. - Она не та, в кого я влюбилась. За семь лет она стала другим человеком... И я стала другим человеком. Точнее своим жалким подобием."

Я сжимаю руки в кулаки, сдерживая рыдания. Виолетта запускает пальцы мне в волосы, притягивает мою голову ближе к себе, нагибается и, обдав дыханием мои губы, произносит:

- Сделай вдох. Сейчас же.

- Не надо... - шепчу я, закрывая глаза. Не знаю, кого я молю: себя или ее. - Пожалуйста, не надо...

Новый приступ медленно подчиняет себе мое дрожащее тело. Я не могу ни двигаться, ни дышать. Она так близко... Господи, она совсем близко. Мне даже кажется, что я сплю, что все это не может быть реальностью.

Но Виолетта стоит рядом. Гладит мои волосы. Мучает мою душу. Изводит. Душит, почти не касаясь.

- Вдох, - распоряжается Виолетта.

- Отойди, - бормочу я.

- Наладь дыхание, и я сделаю это, Даша.

Черт. Черт. Черт.

Мне нужно убираться отсюда.

Сейчас.

К черту соглашение. От него не будет никакого толка, если я умру в процессе. Эта беспомощность, которая поглощает, когда я оказываюсь так близко с ней, заставляет меня чувствовать животным, попавшим в ловушку.

Я тянусь к ручке двери, но Виолетта захлопывает ту быстрее, чем я успеваю спрятаться в салоне.

- Не рано ли убегать? - ее глаза изумрудного цвета мерцают чистым садизмом, когда она наклоняется еще ближе и прижимает к машине.

Мою спину охватывает боль от соприкосновения с жестким металлом, но это ничто по сравнению с ее близким присутствием.

Абсолютно ничто.

- Я не могу дышать из-за тебя, - говорю я, стараясь любым способом его ранить. - Я ненавижу себя, когда ты так близко. Ты - триггер. Я ненавижу тебя. Нас обеих. Отпусти меня, Виолетта.

Я не думала, что она послушается, но Виолетта ослабевает хватку на моем запястье, и не дожидаясь ее реакции, я выпрямляю спину и быстро иду в сторону поместья.

Очень быстро.

Не оглядываясь назад.

Чувство тревоги сменяется выбросом адреналина и врожденной потребностью бежать.

Так далеко, чтобы она больше никогда не смогла до меня добраться.

- Добрый вечер, мисс Добренко, - растерянно произносит дворецкий, когда я буквально влетаю в холл. - Вы...
Я не понимаю его слов. Не хочу понимать. Все, что я хочу, - это спрятаться на некоторое время, потому что я лучше умру, чем позволю Виолетте снова стать свидетельницей моей слабости.

Каблуки громко стучат по паркету, и мне приходится снять туфли, чтобы бежать босиком.

Проклятье, почему этот замок такой огромный?

Мое сознание практически растворяется, пока я бездумно несусь по всему поместью, благо не встречая при этом не единой прислуги.

Меня мучает жжение в грудной клетке и затрудненность дыхания, но я заставляю себя концентрироваться на окружающей обстановке. Холл, гостиная, еще одна комната, холл... пока на глаза не попадается широкая прозрачная дверь, ведущая прямиком в парк.

Я выхожу на улицу. Холодный осенний воздух пробирает до костей, несмотря на закрытый костюм, который я надела поверх черного белья.

Отличный вариант для похорон. И то что надо для Виолетты Малышенко.

Ек имя, произнесенное в моей голове, усиливает приступ, и я начинаю кашлять, пока глубокий, низкий голос не разносится в воздухе:

- Почему бы тебе не перестать выводить меня из себя, Дарья?

А затем я вскрикиваю, больше не чувствуя земли под ногами.

Потому что меня поднимают на руки и уносят.

- Что, черт возьми, ты себе позволяешь?

Мурашки бегут по моей коже с тех мест, где она сжимает меня. Тень на ее лице придает ей мрачный, смертоносный оттенок.

Она невозможно красивая девушка с пугающей красотой и физическим совершенством, которое спустя семь лет стало только лучше. Прошлая влюбленность вспыхивает во мне, как ураган, и я прикусываю губу, блокируя воспоминания.

Ее руки на мне.

Ее запах так близко.

"Ты моя, Дашп..."

Очнись.

- Успокойся, Даша.

Я стискиваю зубы.

- Отпусти меня.

- Нет.

Всего одно слово. Одно дурацкое слово, и я выхожу из себя.

- Я способна ходить сама, Виолетта. Отпусти меня, мать твою.

По спине пробегает волна дрожи, когда ее темный взгляд сталкивается с моим. Господи, почему это так... сковывает?

- Следи за словами, Даша, или твоя задница заплатит за это. Она также заплатит, если ты еще раз будешь бегать босиком или выйдешь на улицу практическая голая.

Я замираю, не веря в услышанное. Она только что сказала "твоя задница заплатит"?

- Я не твоя гребаная собственность. Не смей указывать мне что говорить, и тем более что делать.

Виолетта спокойно несет меня на руках, а когда мы заходим в обеденный зал, сажает прямо на стол. Мое лицо предательски краснеет. Мы находимся в окружении прислуги, и она становится свидетелем всей этой отвратительной сцены.

- Дафна, дай мне ее туфли. И всем выйти.

Я напрягаюсь от ее обманчивого спокойствия. Дафна, молодая девушка, свирепо смотрит на меня, когда отдает Виолетте мою потерянную обувь. И даже несмотря на столь странную реакцию, я готова умолять ее не уходить, лишь бы не оставаться наедине с этим монстром.

Дверь за всеми закрывается окончательно, эхом отдаваясь в моей груди.

- Что я говорила насчет ругательств?

Она все еще заключает меня в ловушке своих рук, нависая надо мной огромной тенью. Я остаюсь совершенно неподвижной и не осмеливаюсь заглянуть ей в глаза, фиксируя взгляд на воротнике белой рубашки.

Ее рука отнюдь не ласково хватает меня за подбородок.

- Посмотри на меня, Даша.

Я отталкиваю ее ладонь, будто та - ядовитая змея, впрочем, это не так уж и далеко от правды.

- Иди к черту, Малышенко. Я приехала, чтобы обсудить контракт, а не участвовать в твоем спектакле. Ты больная.

Онв усмехается, уже сжимая мою челюсть, и заставляет меня поднять голову. Я давлюсь вдохом, когда вижу садистский блеск в ее зеленых глазах, но остаюсь невозмутимой.

- О, мы обсудим контракты, Даша. Не сомневайся. Но сначала ты поешь и мы побеседуем.

К сожалению, мне нравится, как мое имя звучит на ее губах. На самом деле раньше Виолетта произносила его так часто, будто это было ее любимое слово. Возможно, я даже... слегка придвинулась ближе, чтобы услышать его яснее.

Я такая жалкая.

- Я не собираюсь ужинать с тобой. И тем более беседовать.

- Разве я спрашивала твоего разрешения, котенок?

Мое сердце пропускает удар.

"Котенок".

Она снова называет меня этим прозвищем.

- Почему ты такая психопатка?

- Почему ты такая красивая?

- Что?..

Я задыхаюсь, пока Виолетта опускается на колени и надевает на меня мои потерянные туфли. Когда ее большой палец касается голой кожи, мой рот приоткрывается, а щеки опаляет жаром. Матерь божья. Я смотрю на нее сверху вниз.

Ее ладонь двигается вверх-вниз по моей голени, и я чувствую это прикосновение даже через ткань брюк.

- Я давно тебя не видела.

Каждый дюйм в моем теле леденеет от нежного и печального тона в ее глубоком голосе. В какие игры она играет?

- Ты не имеешь права меня касаться, - почти шепчу я, не в силах отвести от нее взгляда. Ну вот, я попалась в ловушку. - Отпусти, Виолетта.

Она встает, и мой позвоночник резко выпрямляется, когда девушка нависает надо мной. Виолетта скользит пальцами по моей шее и переходит на щеку.

Я хочу отвести глаза или сбросить ее руку, чем больше ее кожа соприкасается с моей, тем сильнее я погружаюсь в собственный кошмар, но я не могу сделать этого. Разочарование настолько глубоко, что я проклинаю себя, но я... я не могу...

Не тогда, когда она смотрит на меня... так.

Будто я единственное, что ее интересует.

- Я буду касаться своей невесты, когда захочу, Даша, - ее прикосновения нежные, а глаза и тон такие жесткие, что мне становится ужасно дискомфортно. Я хочу сжаться, спрятаться, забиться в угол, но вместо этого я не отвожу от нее взгляда, продолжая тонуть все глубже. - На самом деле, я единственная, кто имеет на это право. Имей в виду, что если кто-то другой тронет тебя, клянусь, это будет последним мгновением в его жалкой жизни.

Ее пальцы путешествуют от подбородка к шее. Я ожидаю, что она начнет душить меня, но она гладит мои волосы.

- Я не услышала: "да", кошка.

- Потому что я не говорила "да", Виолетта.

Почему мой голос так дрожит?

Виолетта мягко массирует мою голову, путаясь в прядях. Она подчиняет меня. Даже приручает. Опять.

- Должна ли я воспринять "да" и "Виолетта" в одном предложении как приглашение? - ее губы изгибаются в дьявольской усмешке, заставляя мое сердце биться чаще.

Боже мой, я сейчас умру. Я не готова выдержать столько эмоций за раз после почти семилетней пустоты.

- Повторяю: иди к черту, - я толкаю ее в грудь и слезаю со стола, чуть не упав в процессе. Видимо, я слишком нервничаю, из-за чего моя координация оказывается нарушена. - Могу повторить это несколько раз, если захочешь. Мы будем обсуждать контракт?
Ее близкое присутствие давит на меня. Раньше я думала, что она высокая, но теперь она возвышается надо мной, легко пригрозив к месту своими огромными размерами и широкими плечами. Ее руки убраны в карманы брюк, и моя кожа почти загорается от недостатка прикосновений.

Боже, Даша. Ты... просто больна.

Обещаю, я подумаю о собственной ненормальности позже, когда выберусь из этой дьявольской ловушки.

- Повернись.

Я передвигаюсь вправо, чтобы у нее не было шанса поймать меня еще раз.

- З-зачем?

- Я говорила, что твоя задница будет наказана, если ты не будешь следить за словами, Даша.

Мое убийственное состояние, кажется, только усиливается, а щеки загораются от унижения.

- Ты шутишь?

Я внимательно наблюдаю за ней, как раненая добыча. Виолетта подходит ко мне, а я делаю два шага назад.

- Когда я шутила? Не поворачивайся ко мне спиной, Даша. Ты прекрасно знаешь, что я сделаю, если ты побежишь.

Еще несколько шагов, пока она преследует меня, как чертов охотник.

- Я не знаю.

Садистская ухмылка приподнимает ее губы.

- Неужели?

- Да.

И еще несколько шагов. Я спотыкаюсь, когда сталкиваюсь с подножием лестницы, а потом вцепляюсь в перила и поднимаюсь на ступеньку.

- Мне нравится это слово из твоих уст, котенок.

- Виолетта... не надо.

- Что не надо?

Мое сознание панически ищет пути для избежания этой ситуации. Я продолжаю пятиться назад.

- Если ты убежишь, я поймаю тебя и буду трахать до тех пор, пока ты не сможешь двигаться.

Мои губы дрожат от волнения, но я вздергиваю подбородок.

- Ты прикоснешься ко мне только в своих жалких снах, Малышенко.

Ей понадобилась всего секунда, чтобы оказаться рядом и прижать меня к перилам, сжав горло в своей крепкой хватке.

- Снов оказалось недостаточно, - она проводит носом по моей щеке, и я вся дрожу. - Если я захочу, ты послушно раздвинешь ноги и примешь меня, как хорошая жена, Даша.

- Я не... твоя жена, идиотка, - я вскрикиваю, когда Виолетта кусает меня в изгиб между плечом и шеей, а затем зализывает укус, как гребаное животное.

- Это лишь жалкое недоразумение, которое скоро исчезнет.

- Я еще не согласилась.

И опять. Укус. Движение языка. Мой вскрик.

- Ты согласишься. Повернись.

- Я не буду... - я всхлипываю и зажмуриваюсь от внезапного поцелуя в висок. - Ты спятила?..

Вместо того чтобы ждать, пока я выполню ее приказ, Виолетта хватает меня за талию и переворачивает, заставляя нагнуться над перилами. У меня спирает воздух от высоты. Я забралась достаточно далеко, и если упаду, то получу многочисленные ушибы.

- Отпусти! - кричу я, вырываясь, но она прижимается ко мне сзади.

Проклятье.

- Как же я скучала по твоим крикам, кошка, - произносит она едва слышно. - Я пиздец, как скучала. А ты скучала по нам?

Ноги дрожат, а сердце бьется где-то в горле. Металл кованых перил больно впивается в мой живот, когда она нагибает меня еще ниже. К глазам подступают слезы, грозящие вот-вот пролиться.

- Черт. Виолетта! Отпусти меня сейчас же!

- Стой смирно.

Я замираю, нервно следя за ее касаниями.

- Пожалуйста...

- Слишком поздно умолять, Даша, - она кладет ладонь мне на бедро и обводит край трусиков. - Черные. Ты не сделала домашнее задание.

Твою мать, что мне делать? Что ей нужно от меня?

- Боже мой, катись в ад.

- Я и есть, ад, Даш. Не забывай об этом.

Я ненавижу себя за то, что мое тело возбуждено до предела. Странный шлепок показывает внизу живота, сжимает его, пробуждая. А затем за первым шлепком следует второй, и третий, и так до тех пор, пока мои ягодицы не пылают от жгучей боли.

- Тебе нравится, когда тебя наказывают?

Я отчаянно качаю головой, отказываясь верить собственному телу. Но ее длинные пальцы скользят под белье, и я давлюсь вдохом, цепляясь за перила.

- Твоя влажная киска не согласна с тобой. А мы еще даже не дошли до десяти ударов. По окончанию ты будешь капать на пол, Даша?

Шлепок. Шлепок. Шлепок.

Я унижена. Я подавлена. И я так желаю, чтобы еп ладонь прикасалась к другому месту, что готова упасть в обморок от силы ощущений. Черт возьми, уверена, если она хоть раз шлепнет между ног, то я кончу.

Однако прикосновения Виолетты жесткие и безжалостные, с единственной целью - наказать, показать в чьей власти я нахожусь и кому принадлежу.

- Считай, - приказывает она, гладя своей ладонью мою горящую кожу.

Нос предательски щиплет. Я сдерживала слезы из-за всех сил, но они начинают катиться по моим щекам нескончаемым потоком.

- Отпусти меня.

Следующий удар вызывает ток, прошедший по телу, и я всхлипываю.

- Я не закончу, пока ты не начнешь считать, Даша. Считай.

Шлепок. Я поднимаюсь на носки, чтобы уйти от боли, остро граничащей с удовольствием.

- О...один.

Шлепок.

- Дв...ва.

- Ты больше никогда не будешь задерживать дыхание. Ты меня поняла, Даша?

Боже мой, она наказывает меня из-за моих самоповреждений?

Шлепок.

- Да... да.

- Считай. Иначе я начну заново.

Я зажмуриваюсь и шепчу:

- Три.

Когда Виолетта доходит до десяти и поправляет на мне одежду, меня хватает только на то, чтобы сползти на холодный мрамор лестницы и спрятать лицо в ладонях. Я задыхаюсь от рыданий, мои плечи трясутся. Тело нестерпимо болит - все это время я неосознанно напрягала мышцы. Наверное, каждый дюйм в моем теле, наконец, расслабился, избавившись от... тоски по ней.

Виолетта рядом. Буквально в шаге. И она касалась меня.

Почему она выбросила меня семь лет назад?

Почему?

И тут она прижимает меня к своей твердой груди, ее губы находят мои. Прикосновение такое быстрое, такое грубое, такое сильное, что я со вздохом падаю в ее теплые объятья.

Всего на мгновение. Но этого хватает, чтобы я воспылала к себе ненавистью с новой, разрушительной силой.

Я словно кричу в пустоту, и никто меня не слышит. Меня разрывают на части ее невидимые руки, и никто не может меня спасти.

- Отпусти меня. Пожалуйста, Виолетта... - я бью ее по груди. Еще. И еще. Ей больно? Ей было хоть раз больно так, как было больно мне? - Отпусти меня. Ты уже сделала это однажды, сделай еще раз.

- Я никогда не отпускала тебя.

- Врешь. Ты врешь. Я так ненавижу тебя.

- Меня это устраивает, Даша. - Она гладит меня по мокрой щеке. - Если я буду видеть твое лицо каждый день, меня это устраивает.
- Отпусти, - шепчу я, дрожа всем телом.

И Виолетта делает это. Она отпускает меня, оставляя пустоту после себя.

- Ты поужинаешь со мной. После чего подпишешь документы.

Ее глаза снова пустые.

- Почему сейчас? После стольких лет? - выдавливаю я, но мой вопрос игнорируют.

- На следующей неделе ты станешь Малышенко, - низкий, угрожающий голос прорезает пространство: - Советую привыкнуть к новому статусу, Даша.