на крыши
Телефон завибрировал второй раз за день.
> "Я знаю, ты не хочешь меня слышать. Но послушай, Ева, ты стала слишком холодной. Я переживаю за тебя. Ты окружила себя роскошью, а кто воспитывает тебя? Кто учит тебя настоящей любви? Я мог бы..."
Ева выключила экран и убрала телефон в сумку.
Сердце сжалось.
Не от слов, а от самого тона — всё такой же, как раньше:
Высокомерный. Контролирующий. Манипулятивный.
Она выдохнула и постаралась выкинуть это из головы.
Сегодня — важный вечер.
Сегодня Даниэль готовил сюрприз.
---
Когда она поднялась на крышу, всё замерло.
Перед ней — стол, накрытый белой скатертью, свечи, приглушённый свет гирлянды по периметру, плед на стуле, лёгкий ветер.
И сам он — в белой рубашке, с бокалом вина, нервно поправляющий волосы.
— Привет, — тихо сказала она, улыбаясь.
— Птенчик… — он обернулся. — Ты как раз вовремя.
Он подошёл и подал руку.
Она взяла её — и почувствовала, как уходит тревога.
---
Они сели. Он открыл бутылку, разлил вино.
Сначала молчали.
Смотрели на огни города, на мягко освещённые окна вдали.
Потом он заговорил первым:
— Знаешь, в детстве я мечтал быть невидимым.
— Почему?
— Потому что мама плакала по ночам, а отец делал вид, что не слышит.
— Он провёл пальцем по краю бокала. — Я боялся быть в этой реальности. Мне хотелось просто исчезать.
Она смотрела на него, не перебивая.
— Мы не были бедными. Но... не были и счастливыми.
— Он усмехнулся. — Я рано понял, что любовь — это не то, что пишут в книгах. Это сделки. Маски. Компромиссы.
Пауза. Он глотнул вино.
— А потом... была Клара.
Ева чуть напряглась, но продолжала слушать.
— Мы поженились быстро. Я хотел «нормальности». Но ошибся. У нас были только формальности и бизнес.
— Он посмотрел ей в глаза. — Мы давно не муж и жена. Только по документам. Там давно уже пусто.
---
Молчание.
Ветер прошёлся по волосам Евы.
Она выдохнула.
Он коснулся её руки.
— Теперь твоя очередь. Расскажи мне, кто ты. На самом деле.
Она долго молчала. Губы дрожали.
— Мои родители развелись, когда мне было восемь.
— Голос стал тише. — Мама была вечно на работе. Отец ушёл к другой.
— Она смотрела в никуда. — Меня вечно не хватало никому. Ни им, ни себе.
Пауза. Глубокий вдох.
— Потом был он. Джейден.
Его глаза напряглись.
Но он не перебивал.
— Сначала казалось, будто он… спас меня. Заботился. Дарил то, чего не было. А потом началось: ревность, грубость, угрозы.
— Слёзы подступали. — Я боялась уйти. Думала, что сама виновата. Что больше никто не полюбит меня.
Она опустила голову.
Он подвинулся ближе.
— Посмотри на меня, — тихо сказал он.
Она подняла глаза.
— Ты не сломанная. Не трудная. Не брошенная. Ты — живая. Настоящая. Твоя боль не делает тебя плохой.
Он обнял её, крепко, как будто защищал не только от холода, но и от прошлого.
Потом его губы коснулись её щеки.
— Если ты позволишь, я буду рядом.
— Он целовал мягко.
— Мы пройдём всё это. Вместе.
Он поцеловал её в губы — сначала осторожно.
Потом глубже, с языком, с дыханием, что сбивалось.
Она прижалась ближе, пальцы сжали его плечо.
В этом поцелуе было всё: понимание, тепло, нужность.
И — обещание.